Стивен Кинг - Книги Бахмана

– А вы шутник, – заулыбалась она.

– Жизнь заставляет.

– А знаете, как долго разлагаются сигаретные фильтры? Двести лет, вот сколько. К тому времени уже и ваших внуков на Земле не останется.

Он пожал плечами:

– Вас не волнует, что я дышу вашими канцерогенами и забиваю легкие копотью, но вот выбросить на дорогу окурок вы не можете. Что ж, пусть будет так.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего.

– Эй, мистер, может, мне лучше выйти? Вы этого добиваетесь, да?

– Нет, – ответил он. – Послушайте, почему бы нам не поговорить о чем-нибудь нейтральном? О здоровье доллара, например. О политике правительства. О достопримечательностях штата Арканзас.

– Если вам все равно, то я лучше вздремну. Похоже, остаток ночи мне предстоит провести на ногах.

– Пожалуйста.

Она надвинула на глаза козырек кепки, скрестила на груди руки и затихла. Минуту спустя дыхание ее стало более редким и глубоким. Он поглядывал на девушку урывками, словно пытаясь украдкой запечатлеть в памяти ее образ. На ней были тонкие выцветшие синие джинсы, плотно облегавшие ноги. Судя по очертаниям, колготки она вниз не поддела. Глядя на ее длинные ноги, согнутые в коленках, он подумал, что они сейчас, наверное, красные, как свежесваренные лобстеры, и жутко чешутся. Он уже раскрыл было рот, чтобы спросить, не чешутся ли у нее ноги, но затем передумал. Почему-то сама мысль о том, что она снова будет в такой холод голосовать на дороге, одна, в тонких джинсах, была ему неприятна. Впрочем, дело ее. Если замерзнет, то всегда может зайти куда-нибудь и погреться. Как хочет.

Они миновали пару развилок. Он уже перестал поглядывать на нее, сосредоточившись на езде. Стрелка спидометра застыла на семидесяти милях, и он по-прежнему ехал в крайнем левом ряду. Когда он проехал съезд на шоссе номер 12, водитель фургона с наклейкой НЕ ПРЕВЫШАЙ 50 трижды просигналил ему и негодующе замигал фарами. В ответ он продемонстрировал поднятый вверх средний палец.

Не раскрывая глаз, девушка сказала:

– Вы слишком быстро едете. Поэтому-то они и гудят.

– Да, я знаю.

– Но вам на них наплевать.

– Да.

– Понятно, – бесстрастно промолвила она. – Еще один настоящий патриот, стремящийся вытащить Америку из энергетической ямы.

– Начхать мне на энергетическую яму.

– Да, все вы так говорите.

– Прежде я старался здесь больше пятидесяти пяти не выжимать. А теперь таким образом выражаю свой протест совместно с другими членами общества дрессированных собак. Вам, наверное, читали про него в лекциях по социологии? Или нет? Вы ведь в колледже учитесь, не так ли?

Она выпрямилась.

– Социологию я и правда изучала. Некоторое время. Но вот об обществе дрессированных собак что-то не слыхала.

– Да, потому что я его выдумал.

– Ясно. Я же говорила – шутник. Остряк-недоучка. – В голосе прозвучало презрение. Она снова нахлобучила кепку на глаза и села поудобнее.

– Общество дрессированных собак основано Бартоном Джорджем Доусом в конце 1973 года. Его учение полностью объясняет такие загадочные явления, как денежный кризис, инфляция, вьетнамская война и нынешний энергетический кризис. Возьмем, к примеру, энергетический кризис. Американский народ подобен дрессированным собакам – он приучен любить механизмы, потребляющие бензин. Автомобили, снегоходы, моторные катера, багги, мотоциклы, мопеды и многое-многое другое. А вот за ближайшие семь лет, до 1980 года, нас научат ненавидеть все эти механические игрушки. Американцы обожают, когда их дрессируют. Дрессировка помогает правильнее вилять хвостом. Используй энергию. Не используй энергию. Пописай на газету. Лично я не против того, чтобы сберегать энергию; но я против дрессировки.

Он вдруг подумал про собаку мистера Пиацци, которая сначала перестала вилять хвостом, потом начала вращать глазами, а в конце концов вцепилась в горло Луиджи Бронтичелли.

– Как собаки Павлова, – сказал он. – Их научили пускать слюну при звуке колокольчика. А мы истекаем слюной, когда нам показывают цветной телевизор с моторизованной антенной. У меня как раз такой дома установлен. С дистанционным управлением. Сидишь, развалясь, в кресле, нажимаешь кнопочки и переключаешь каналы или уровень звука меняешь. Однажды я засунул пульт себе в рот, нажал кнопку включения, и, представьте себе, телевизор заработал. Сигнал сработал, даже пройдя сквозь мои мозги. Вот каких чудес достигла технология.

– Вы ненормальный, – промолвила она.

– Возможно.

Они миновали развилку с шоссе номер 11.

– Я все-таки посплю. Скажите, когда доедем.

– Ладно.

Девушка снова скрестила руки и закрыла глаза.

Они проехали шоссе номер 10.

– Вообще-то я не против дрессировки собак, – провозгласил он. – Я протестую против того, что их хозяева – все, как на подбор, – полные идиоты. Клинические.

– Вы пытаетесь очистить свою совесть всей этой чепухой, – промолвила девушка. – Почему бы вам лучше не сбросить скорость до пятидесяти миль? Сразу полегчает.

– Не полегчает! – ответил он с такой неожиданной яростью, что девушка в испуге раскрыла глаза, выпрямилась и уставилась на него.

– Вам нехорошо?

– Мне замечательно, – ответил он. – Я потерял жену и работу, потому что либо я сам, либо окружающий мир сошел с ума. Затем я подсаживаю в машину девушку – ей лет девятнадцать, не больше, – которая уж точно должна знать, что наш мир сумасшедший, так вместо этого она уверяет, что я сам тронулся. Спасибо большое.

– Мне уже двадцать один.

– Очень рад за вас, – с горечью произнес он. – Но, если наш мир такой здравый, на кой черт такой девушке, как вы, сдалось посреди зимы добираться в Лас-Вегас на попутных машинах? Стоять на морозе в одних тоненьких джинсах без белья, рискуя застудить свою хорошенькую задницу.

– Белье на мне есть! За кого вы меня принимаете?

– За юное и безмозглое создание! – рявкнул он.

Они вихрем пронеслись мимо седана, который катил по шоссе со скоростью пятьдесят миль в час. Водитель гневно прогудел им вслед.

– Пошел ты! – выкрикнул он.

– Остановите, пожалуйста, машину, – попросила девушка. – Я лучше здесь выйду.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Я не собираюсь ни в кого врезаться. Спите.

Она устремила на него недоверчивый взгляд, затем покачала головой и закрыла глаза. Справа промелькнула развилка с шоссе номер 9.

В пять минут пятого они миновали шоссе номер 2. Тени, пересекающие дорогу, приняли характерную синеву, отличающую именно зимние тени. Венера уже взошла на востоке. По мере приближения к городу движение усиливалось.

Повернув голову, он увидел, что девушка уже снова выпрямилась и теперь посматривала в окно на спешащие безликие автомобили. Машина, что ехала прямо перед ними, везла сверху, на крыше багажника, рождественскую елку. У девушки были зеленые с широким разрезом глаза, и на мгновение он погрузился в них и ощутил то удивительное сопереживание, которое посещает людей, по счастью, крайне редко. Он вдруг увидел, что все машины едут туда, где тепло, туда, где можно делать дело, общаться с друзьями или с семьей. Он увидел их полное безразличие к незнакомцам. За какой-то мимолетный леденящий миг он осознал то, что Томас Карлайл называл великим мертвым локомотивом мира, который несется без остановки.