Стивен Кинг - Книги Бахмана

– А что это для вас означает? – спросила она.

Он пожал плечами:

– Сам еще не знаю.

Он уже собрался размораживать готовый ужин, когда она заглянула в морозильник и, обнаружив там вырезку, сказала, что может приготовить отбивные. Если хозяин не против, конечно.

– Это будет чудесно, – сказал он. – Тем более что я все равно даже понятия не имел, что с ней делать.

– Вам, наверное, здорово недостает вашей жены?

– Не то слово, – вздохнул он.

– Только из-за того, что вы не знаете, как приготовить вырезку? – спросила она.

Однако он не ответил. Она запекла картофель и разогрела замороженную кукурузу.

Они поужинали, причем она уплела три отбивные, две картофелины и полтарелки кукурузы.

– Господи, целый год уже так не пировала, – сказала она, закуривая и глядя на опустевшую тарелку. – Теперь у меня небось заворот кишок будет.

– Чем же вы прежде питались?

– Звериным печеньем.

– Чем? – недоуменно переспросил он.

– Печенье такое, в виде всяких зверюшек.

– А, понятно.

– Оно дешевое, – пояснила она. – И питательное. К тому же напичкано витаминами и прочей полезной ерундой. Если верить надписи на коробке, конечно.

– Чушь собачья! Скорее у вас от этого заворот кишок случится. Да и потом – вы что, ребенок, одно печенье лопать? Ступайте-ка за мной.

Он провел ее в столовую и раскрыл дверцы серванта. Взял серебряную салатницу и вынул из нее пухлую кипу денег. Девушка вытаращила глаза.

– Вы кого-то укокошили, мистер?

– Никого. Я вернул свою страховку. Вот, держите. Здесь двести долларов. Это вам на еду.

Но девушка даже не прикоснулась к деньгам.

– Вы, видно, чокнутый, – промолвила она. – Что, по-вашему, я должна сделать, чтобы отработать такую сумму?

– Ничего вы не должны, – отрезал он. – Мне ничего от вас не нужно.

Она рассмеялась, но ничего не сказала.

– Ну ладно. – Он положил деньги на буфет, а салатницу поставил в сервант. – Если вы не заберете деньги утром, я спущу их в унитаз. – В глубине души он, правда, не слишком в это верил.

Девушка пристально посмотрела на него.

– Что ж, вы, пожалуй, на такое способны.

Он промолчал.

– Посмотрим, – сказала она. – Утром.

– Посмотрим, – эхом откликнулся он.

Он сидел и смотрел по телевизору передачу «По правде говоря». Три участницы наперебой уверяли, что являются непревзойденными чемпионками по родео, причем две из них отчаянно врали, а вот третья говорила правду. Какая именно – предстояло определить жюри, в состав которого входили разные телезнаменитости. Гарри Мур, бессменный ведущий этого шоу в течение уже лет трехсот, улыбался, острил и звонил в колокольчик, когда отпущенное каждой из участниц время истекало.

Девушка смотрела в окно.

– Слушайте, а на вашей улице еще хоть кто-нибудь живет? Нигде света нет.

– Остались только я и Данкманы. Они пятого января переезжают.

– Почему?

– Из-за дороги, – ответил он. – Выпить хотите?

– Что значит – из-за дороги?

– Она проходит как раз по нашей улице, – пояснил он. – Мой дом, насколько я могу судить, окажется как раз посреди разделительной полосы.

– Вот, значит, почему вы показали мне, где ведутся эти дорожные работы?

– Наверное. Я ведь еще недавно работал на прачечном комбинате, что в двух милях отсюда. «Блю Риббон» называется. Чертова дорога и его поглотила.

– Поэтому вы и потеряли работу? – уточнила она. – Вашу прачечную закрыли?

– Не совсем так. Я должен был заключить контракт на покупку завода, чтобы открыть новый комбинат в местечке, которое называется Уотерфорд, но не сделал этого.

– Почему?

– Не мог я этого вынести, – просто ответил он. – Выпить хотите?

– Вам вовсе не обязательно меня подпаивать, – сказала она. – Я и так согласна.

– Господи! – Он всплеснул руками и закатил глаза. – У вас все мысли об одном.

Воцарилось неловкое молчание. Наконец она сказала:

– Я пью только коктейли. Водка с апельсиновым соком у вас есть?

– Да.

– А вот «травка» вряд ли найдется. Да?

– Да. Этим я не балуюсь.

Он отправился на кухню и смешал гостье коктейль. Себе, как обычно, приготовил «Комфорт» с севен-апом и отнес напитки в гостиную.

Девушка забавлялась с пультом дистанционного управления, поочередно включая все тридцать семь каналов. «По правде говоря», заставка, «Что у меня на уме», «Мечтаю о Дженни», «Остров Гиллигена», заставка, «Я люблю Люси», заставка, заставка, Джулия Чайлд, колдующая над авокадо, заставка, «Лучшие цены» и снова Гарри Мур, требовавший, чтобы жюри определило, кто из троих участников написал книгу о том, как, заблудившись в дремучих лесах Саскачевана, выжил там целый месяц.

Он подал девушке ее коктейль.

«Скажите, номер два, вы жуков ели?» – поинтересовалась Китти Карлайл.

– Слушайте, а куда «Звездный путь» подевался? – нахмурилась девушка, отпивая из стакана.

– Его в четыре часа крутят, – пояснил он. – По восьмому каналу.

– Вы его смотрите?

– Иногда. Моя жена предпочитает Мерва Гриффина.

«…Никаких жуков я не видел, – ответил тем временем конкурсант под номером два. – В противном случае я с удовольствием полакомился бы ими».

Грохнул смех.

– А почему вы разъехались? – спросила девушка. – Впрочем, можете не отвечать, если не хотите.

– По той же причине, что я лишился работы, – ответил он, усаживаясь.

– Из-за этого контракта? Из-за того, что вы новый завод не купили?

– Нет. Из-за того, что я не купил новый дом.

– Не купили… Во черт! – Она уставилась на него не мигая. Благоговение и восхищение перемешались в ее глазах с непритворным страхом. – Так что же вы собираетесь делать теперь?

– Сам не знаю.

– Вы сейчас не работаете?

– Нет.

– А чем же вы днем занимаетесь?

– Гоняю по автостраде.

– А вечером смотрите телевизор?

– Да. И пью. Иногда воздушную кукурузу готовлю. Сегодня тоже ее сделаю. Попозже.

– Я не люблю воздушную кукурузу.

– Значит, сам съем.

Она нажала красную кнопку на пульте дистанционного управления, и экран «Зенита» скукожился до размера крохотной яркой точки и погас.

– Если я правильно поняла, – произнесла девушка, – то вы собственными руками избавились от жены и работы…

– Только не обязательно в этом порядке.

– Это не важно. Вы принесли их в жертву своей ненависти к дороге. Так?

Он хмуро воззрился на потухший экран телевизора. Он редко смотрел телевизор и тем не менее испытывал какую-то неловкость от того, что тот выключен.

– Сам толком не пойму, – уклончиво ответил он. – Порой сложно понять собственные поступки.

– Может, вы так свой протест выражаете?

– Не знаю. Обычно ведь протестуешь в том случае, если знаешь, что есть нечто лучшее. Люди, протестующие против войны, знают, что мир лучше. Люди, которые выступают против законов, запрещающих наркотики, полагают, что законы должны быть либеральнее… Словом, я и сам толком не знаю. А почему бы вам не включить телевизор?