Стивен Кинг - Книги Бахмана

«Такое порой случается и в других городах, – сказал Уинтербергер. – Свидетельством тому служат размалеванные и изуродованные автобусы, вагоны подземки и здания в Нью-Йорке, разбитые витрины магазинов и школьные окна в Детройте и Сан-Франциско, многочисленные случаи вандализма в музеях и картинных галереях. Мы не имеем права позволить, чтобы величайшую в мире страну захватили гунны и прочие варвары».

Жители Гранд-стрит, разбуженные ночью взрывами, увидели, что на автостраде горят машины, и вызвали полицию, которая немедленно…

(Продолжение на странице 5)

Он свернул газету и положил ее на кипу затрепанных журналов. Стиральные машины равномерно гудели. Гунны. Варвары. Сами они гунны. Потрошители, бандиты, разрушители, изгоняющие людей из домов, уничтожающие их жизни с легкостью мальчика, ворошащего муравейник…

Дожидаясь, пока высохнет одежда, он уронил голову на грудь и задремал. Несколько минут спустя очнулся – ему почудилось, будто поблизости задребезжал колокольчик пожарной тревоги. Однако оказалось, что это всего лишь Санта-Клаус из Армии спасения, который расположился на углу перед входом в прачечную. Выходя с корзиной высушенной одежды, он выгреб из кармана всю мелочь и сунул ее в кружку Санта-Клауса.

– Благослови вас Господи, – напутствовал его Санта-Клаус.

Около десяти утра его разбудил телефонный звонок. Он нащупал трубку на ночном столике, поднес ее к уху и услышал деловитый голос телефонистки:

– Примете звонок за ваш счет от Оливии Бреннер?

Поначалу он растерялся:

– Что? Кто? Я еще сплю.

Тут отдаленный, неуловимо знакомый голос с чувством произнес:

– Тьфу, чтоб тебя!..

Он тут же узнал и поспешно прокричал в трубку:

– Да! Соединяйте. – Неужели она повесила трубку? Он облокотился на подушку. – Оливия? Вы меня слышите?

– Говорите, – снизошла телефонистка.

– Оливия, где вы?

– Я здесь. – В трубке что-то трещало, но голос все равно казался безумно далеким.

– Я очень рад, что вы позвонили.

– А я не думала, что вы согласитесь принять мой звонок.

– Я только что проснулся. Так вы там? В Лас-Вегасе?

– Да, – сухо ответила она. Ему показалось, что слово вырвалось у нее с каким-то тупым безразличием, словно щепка, упавшая на цементный пол.

– Ну и как там у вас? Чем занимаетесь?

Оливия испустила душераздирающий вздох:

– Не здорово.

– Что случилось?

– На вторую… нет – третью ночь я познакомилась с одним парнем. Он пригласил меня на вечеринку, где я наширялась до одури… В полном отрубе была.

– Химия? – осторожно осведомился он, сознавая, что их могут подслушать.

– Химия? – эхом откликнулась она. – А что же еще? «Дурь». Да еще смешали ее с каким-то дерьмом… Вдобавок меня, кажется, еще и изнасиловали.

– Что? – переспросил он, надеясь, что ослышался.

– Изнасиловали! – завопила она. – Это то, что случается, когда ты назюзюкаешься вдребодан и ни хрена не понимаешь, кто в тебя что засовывает. Поняли теперь? Или вы не знаете, что значит изнасилование?

– Знаю, – тупо ответил он.

– Ни хрена вы не знаете.

– Вам деньги нужны?

– А почему вы спрашиваете? Я же не могу с вами переспать по телефону. Даже подрочить не могу.

– У меня еще остались кое-какие деньги, – сказал он. – Я мог бы их вам выслать. Вот и все. Вот почему. У вас какой-нибудь адрес есть?

– Да, до востребования.

– Вы не снимаете жилье?

– Снимаю на пару с этим парнем. Только у нас все почтовые ящики взломаны. Но это фигня. Приберегите денежки для себя. У меня тут работенка имеется. А вообще-то плюну я на все и вернусь. Поздравьте меня с Рождеством.

– А что за работа?

– Гамбургерами в забегаловке торгую. В холле понаставили автоматов, так посетители всю ночь напролет дергают за ручки и жрут гамбургеры. Представляете? По окончании смены приходится отмывать и оттирать эти ручки. Они все заляпаны маслом, майонезом и кетчупом. И видели бы вы, что за народ здесь! Жирные все как свиньи. Дочерна загорелые или обгоревшие на солнце. А трахают все подряд, кроме разве что мебели. Ко мне и мужики, и бабы пристают. Слава Богу, мой парень по сексуальной озабоченности соответствует кусту можжевельника, не то мне пришлось бы… Впрочем, какого хрена я вам все это рассказываю? Я вообще даже понять не могу, зачем вам позвонила. В конце недели получу жалованье и уеду на фиг отсюда.

– Побудьте там месяц, – услышал он свой голос как бы со стороны.

– Что? – изумленно спросила она.

– Не пасуйте так быстро. Если уедете сейчас, то потом всю жизнь будете сожалеть, что так и не выяснили, из-за чего так мечтали туда попасть.

– Слушайте, вы в регби играли? Держу пари, что да.

– Меня даже мячи подавать не подпускали.

– Значит, вы ни хрена не понимаете.

– Я размышляю, не наложить ли на себя руки.

– Вы даже не… Что вы сказали?

– Что размышляю, не наложить ли на себя руки. – Он произнес это с ледяным спокойствием. Его больше не волновало ни разделявшее их расстояние, ни то, что их могут подслушать люди из телефонной компании, Белого дома, ЦРУ или ФБР. – Я пытаюсь кое-что сделать, но ничего не выходит. Должно быть, потому, что я уже слишком стар. Несколько лет назад случилась одна неприятность, но тогда я даже не подозревал, как она на мне отразится. Думал, переживу как-нибудь. Однако с тех пор становилось только хуже и хуже. Я уже заболел по-настоящему.

– У вас рак? – спросила она шепотом.

– Похоже, что да.

– Вы должны обратиться к врачам, выяснить…

– Это душевный рак.

– У вас просто мания величия.

– Возможно, – сказал он. – Впрочем, это не важно. Маховик уже раскручен, и механизм запущен. Одно только меня сейчас по-настоящему беспокоит. Порой мне вдруг начинает казаться, что я просто персонаж некоего скверного романа, автор которого уже заранее предрешил, кто какую роль играет и чем дело кончится. Мне проще думать так, чем валить все на Бога – за что он меня так наказывает? Нет, дело в этом скверном писателе; это он во всем виноват. Это он придумал, что мой сынишка погиб от опухоли мозга. Еще в первой главе. Самоубийство же, состоится оно или нет – ему место уже лишь перед самым эпилогом осталось. Совершенно идиотский роман. Дурнее некуда.

– Послушайте, – озабоченно промолвила она, – может, вам обратиться в какую-нибудь службу доверия…

– Там мне ничем не помогут, – ответил он. – Да дело и не в этом. Это я вам хочу помочь. Осмотритесь по сторонам, прежде чем решите все бросить и уехать. И с химией своей кончайте – вы ведь мне обещали…

– Нет, – перебила она. – Это только здесь так. В другом месте все будет иначе.

– Все места будут для вас одинаковы, пока вы сами не изменитесь. Когда вы сами относитесь к себе как к дерьму, вам и вокруг все дерьмом кажется. Поверьте – уж я-то это знаю. Газетные заголовки, даже рекламные щиты и плакаты – все мне кричат: «Смелей, Джорджи, вышиби себе мозги!» От всего этого сдохнуть можно.