Стивен Кинг - Книги Бахмана

Солнце поднималось все выше. Гаррати расстегнул куртку. Затем снял ее и перебросил через плечо. Ни подъемов, ни спусков на этом участке пути не было. Время от времени Идущим попадались жилые домики, придорожные лавки, фермы. Ночью их путь пролегал преимущественно мимо сосновых лесов, сейчас же им все чаще попадались небольшие ранчо и автозаправочные станции. Очень на многих ранчо можно было разглядеть таблички ПРОДАЕТСЯ. Дважды Гаррати видел в окнах домов одну и ту же надпись: МОЙ СЫН СЛОЖИЛ ГОЛОВУ ВО ВЗВОДЕ.

— Где же океан? — спросил у Гаррати Колли Паркер. — Похоже на мой родной Иллинойс.

— Иди и не останавливайся, — посоветовал ему Гаррати. Он опять думал о Джен и о Фрипорте. Фрипорт расположен на берегу океана. — Океан впереди. До него примерно сто восемь миль к югу.

— Чтоб его, — бросил Колли Паркер. — Какой дерьмовый штат.

Паркер — мускулистый парень в спортивной майке. И взгляд у него настолько наглый, что даже целая ночь в пути не погасила его.

— Сплошь эти хреновы деревья! В этом дерьмовом штате есть хоть один нормальный город?

— Знаешь, мы здесь все чудаки, — ответил Гаррати. — Мы почему-то предпочитаем вдыхать чистый воздух, а не смог.

— Козел ты! В Джолиете нет никакого смога, — яростно выкрикнул Колли Паркер. — Что ты мне мозги пудришь?

— Смога нет, зато воздух горячий, — парировал Гаррати. Он тоже рассердился.

— Будь мы в моем штате, я б тебе яйца оборвал.

— Ша, ребята, — сказал Макврайс. Он полностью пришел в себя, и к нему возвратилась его прежняя ироничная манера. — Уладили бы вы ваш спор по-джентльменски, а? Тот, кому первому прострелят голову, ставит другому пиво.

— Терпеть не могу пиво, — машинально откликнулся Гаррати.

Паркер хохотнул и отошел со словами:

— Ну и придурок!

— У него едет крыша, — сказал Макврайс. — У всех с утра едет крыша. Даже у меня. А день будет славный. Ты согласен, Олсон?

Олсон не ответил.

— Олсон тоже тронулся, — доверительно сообщил Макврайс Гаррати. — Олсон! Эй, Хэнк!

— Может, оставишь его в покое? — вмешался Бейкер.

— Эй, Хэнк! — Макврайс повысил голос, игнорируя Бейкера. — Хочешь прогуляться?

— Пошел к черту, — пробормотал Олсон.

— Что?! — весело крикнул ему Макврайс. — Язык-то шевелится, брат!

— К черту! К черту! — выкрикнул Олсон. — Иди к черту!

Он снова опустил взгляд на дорогу, а Макврайс оставил попытки расшевелить его… если только он хотел его расшевелить.

Гаррати думал о словах Паркера. Паркер — сволочь. Паркер — дешевый ковбой, крутой парень, герой субботних вечеринок. Супермен в кожаной куртке. Ну что он знает о Мэне? Он, Гаррати, прожил в Мэне всю жизнь, в городке под названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Население 970 человек, вместо настоящих светофоров — мигалки. А что с того? А что такого особенного есть в Джолиете, штат Иллинойс?

Отец Гаррати любил повторять, что Портервилл — это единственный город в округе, где могил больше, чем жителей. Но все равно Портервилл — чистый город. Да, высокий уровень безработицы, автомобили ржавеют, и разврата там хватает, и тем не менее Портервилл — чистый город. Чистый, хотя по средам в Фермерском клубе играют (в прошлый раз высшей ставкой была индейка весом в двадцать фунтов плюс двадцать долларов). Чистый и тихий. К чему тут можно придраться?

Он обиженно взглянул в сторону Паркера. Ничего-то этот Паркер не понял. Знает только свой Джолиет, знает какую-нибудь вшивую кондитерскую да мельницу. Ну и пусть подавится.

Он снова стал думать о Джен. Она нужна ему. «Я люблю тебя, Джен», — думал он. Он не тупица, он знает, что за последние сутки она стала значить для него больше, чем значила на самом деле. Она стала его личным символом жизни. Щитом, прикрывающим от внезапной смерти, от пуль, летящих с автофургона. Его все больше тянуло к ней, потому что она стала символом того времени, когда его шкура принадлежала ему.

Без четверти шесть утра. Гаррати взглянул вбок, на группу машущих руками домохозяек, собравшихся у перекрестка, — мозговой центр некоего неизвестного селения. Одна из женщин была одета в облегающие слаксы и еще более облегающий свитер. Лицо ее было совершенно спокойно. Она махала Идущим, и три золотых браслета бренчали на ее правом запястье. Гаррати машинально помахал в ответ. Он все еще думал о Джен. Джен приехала из Коннектикута, она всегда подтянута и уверена в себе, у нее длинные светлые волосы, и она практически всегда носит туфли без каблуков. Потому, наверное, что она такая высокая. Он познакомился с ней в школе. Отношения развивались медленно, но наконец он влюбился по-настоящему. Господи, как же он влюбился!

— Гаррати!

— А-а?

Харкнесс. Очень сосредоточенный.

— Послушай, у меня начинаются судороги в ногах. Не знаю, сколько я еще смогу пройти.

В глазах у Харкнесса Гаррати прочел мольбу, как будто Гаррати был в состоянии чем-то помочь. А он не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее светло-коричневый свитер, ее клюквенно-красные брюки, спуск на санках ее младшего брата (когда она затолкала горсть снега ему за шиворот)… Вот это — жизнь. А Харкнесс — это смерть. Гаррати уже ощутил ее запах.

— Ничем не могу помочь, — сказал он. — Тебе придется выплывать самому.

На лице Харкнесса отразился панический ужас, потом лицо его помрачнело. Он остановился и стащил с ноги туфлю.

— Предупреждение! Предупреждение сорок девятому!

Харкнесс массировал стопу. Гаррати повернулся и пошел спиной вперед, не спуская с него глаз. Два маленьких мальчика в майках Малой бейсбольной лиги тоже пялились на него; у каждого на руле велосипеда висела пара бейсбольных перчаток.

— Предупреждение! Второе предупреждение сорок девятому!

Харкнесс поднялся и захромал вперед в одной туфле, держа вторую в руке. Его здоровая нога подгибалась под тяжестью дополнительного веса. Он выронил туфлю, нагнулся за ней, поднял, попытался перебросить в другую руку и опять выронил. Подбирая ее, он получил третье предупреждение.

Обычно румяное лицо Харкнесса теперь пылало вовсю. Рот его был приоткрыт, и губы сложились в большую влажную букву «О». Гаррати вдруг понял, что успел привязаться к Харкнессу. «Давай же, — говорил он про себя, — жми, Харкнесс, ты можешь».

Харкнесс захромал активнее. Мальчишки в майках Малой лиги вскочили на велосипеды и поехали по обочине, внимательно разглядывая Харкнесса. Гаррати отвернулся, не желая больше наблюдать за ним. Теперь он смотрел вперед и вспоминал, как здорово было целовать Джен, трогать ее упругую грудь.

Справа медленно надвигался корпус авторемонтной станции. Перед ним стоял запыленный помятый пикап, в кузове которого сидели двое мужчин и пили пиво. У поворота к станции на столбе висел почтовый ящик; его открытая щель была похожа на человеческий рот. Где-то заливалась хриплым лаем невидимая собака.