Анастасия Гжельская - Некролог

В тихих переулках скрывались тени, без дела снующие туда-сюда, перетекающие от предмета к предмету и без конца примеряющие на себя новые силуэты и облики. Они подражали действиям людей, собирались в группки, о чем-то толковали между собой, грелись у костров, тени, стоящие у окон, прятались за шторами, пытаясь подглядеть за незнакомкой, но это были только лишь призраки. Местами уличные фонари продолжали гореть, а из окон шел теплый свет, слышались людские голоса, но Варя никого из живых не видела. Улочки вели ее вниз к набережной, дома стояли все плотнее друг к другу, образовывая закрытые со всех сторон квадратные дворики, в которых стояли лавочки и проржавевшие качели. Варя постояла у реки, закованной в бетонное русло, а после направилась к остановке - табло с расписанием движения трамваев ярко светилось. Она, казалось бы, ради шутки решила остаться и дождаться трамвая, а он и впрямь подъехал к остановке. В окнах у него горел мистический оранжевый свет, и внутри находились люди, Варя подошла к ступеням, и двери перед ней открылись - никто не сходил. Она вошла внутрь и стала рыться в карманах, оказалось, что на ней было серое шерстяное пальто и маленькое черное платье. До этого момента путница не думала о том, что на ней надето и как она выглядит, теперь же она была довольна собой, понимая, что по-прежнему красива. Это взбодрило ее, но мысли о том, что ей нечем платить за проезд, да и еще и злобный взгляд водителя, заставили ее паниковать. В кармане пальто она нашла разве что катышки из ниток и слюду от пачки сигарет.

- Милочка, я заплачу. Ты проходи, проходи, - встрепенулась незнакомая ей старушка. - На, на! Передай это водителю трамвая, пока контролеры не зашли. Хотя откуда им взяться, в такую темень никто на маршрут не выходит.

Варя взяла у нее три монетки и осмотрела их: на одной стороне был изображен католический крест, а с другой стороны женский портрет - должно быть, Нина, подумала Варя. Она передала их водителю и прошла в конец салона, по дороге еще раз поблагодарив милостивую женщину. В трамвае было еще пятеро пассажиров, но все они были заняты своими мыслями и даже не повернули в Варину сторону головы, чтобы на нее посмотреть, помогать ей и отвечать на ее вопросы они точно не собирались. Трамвай ехал вдоль набережной, а после свернул в переулки, и они оказались на бульваре, который был Варе уже знаком, но сходить с трамвая она не спешила. Казалось, что район этот был очень старый и когда-то мог быть центром города, но теперь же центр был там, вдалеке, где сверкают огни небоскребов и витрины магазинов. Варя предпочитала такие улицы любым другим, ведь только на них оживают легенды и слышатся отголоски прошлых лет вместо стеклянного звона бокалов и бьющихся зеркал. Около сквера с лавочками, окутанными туманным светом и зеленеющими деревцами, Варя подошла к выходу и позвонила в колокольчик, висевший у дверей, трамвай остановился, и девушка вышла. Она стояла одна посреди незнакомого ей места, вокруг которого все было в темноте и розовой дымке.

На ветру кроны деревьев раскачивались и приятно шумели, если бы не погода - изморось и промозглый холод - она бы погуляла еще по столь дивному городу, но ей нужно было спешить и найти причину, по которой она очутилась здесь. Варя, повинуясь внутреннему чутью, пошла вверх по узкой улочке с односторонним движением. Впереди виднелись тусклые огоньки, которые вблизи оказались свечками, стоящими у окон церкви. Варя подсознательно чувствовала, что храмы есть только в тех местах, где обитает скорбь и горесть: в раю они не к месту, а в аду некому в них ходить, потому что там души наполнены одним лишь отчаянием без дольки сожаления или раскаяния. Но и эта церквушка казалась никому не нужной и опустевшей, она скорее служила местом отдыха для путника и маяком в темноте улиц. Все молитвы, прочтенные в ее стенах, страхи и печали, принесенные туда просящими, навеки оставались под куполом и у алтаря, ведь они так и не были никем услышаны - Варя чувствовала это, как и всю враждебность окружавшего ее мира. Напротив церкви имелся проход во двор - арка между домами, в которую девушка непременно захотела войти. За нею открывался удивительный вид: шатер бродячего цирка, ярморочные киоски и пристройка, со всех сторон которой горели огоньки гирлянд и мигали пестрые вывески. На одной из афиш было написано:

«БАЛЕТ МЕРТВЫХ ТЕЛ

Только здесь и сейчас мы предлагаем вас непревзойденное шоу с летальным исходом».

Внезапно раздался безумный механический хохот, и одна из фигур клоунов зажглась разноцветным пламенем и начала плавиться, мотая из стороны в сторону головой на пружине, крепящейся к телу. Варя пришла в ужас, но не ушла, цирк казался ей привлекательным и манил к себе. Вскоре она полностью успокоилась, ее воодушевлял приключенческий азарт и интерес к тому, что скрывалось за атласными шторами, скрывавшими проход внутрь шатра. Клоун догорел, и смех прекратился.

Играла музыка, спокойная, как во время антракта, но зрителей не было. Варя была единственным живым существом, находящимся на арене цирка, но рядом еще оставались мертвые - она это чувствовала. Около входа на манеж, рядом с поваленными в кучу обручами и кеглями, стоял столик с одинокой свечой и отодвинутым стулом, посреди стола стояла миска с попкорном и большой стакан газировки. Варя не решилась к нему подойти, но на него упал свет прожектора, и девушка сочла это уже за явное приглашение. Она села на жесткий деревянный стул и посмотрела в сторону манежа - зажглись огни, зал оставался погруженным в темноту. Прямо на ее глазах из-под купола сорвалась огромная стальная клетка и зависла в метре от земли. Она раскачивалась на тяжелой цепи, а внутри у нее находилась полуобнаженная женщина - Тшилаба. Рыжая дьяволица извивалась, как змея, и медленно пододвигалась к прутьям решетки, просунула сквозь них руки и поманила ими Варю к себе.

- Угощайся! Сладости придутся тебе по вкусу, - шептала она. - Не бойся! Они не отравлены, в отличие от твоей крови.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Варя и зачерпнула горсть попкорна.

- Он! Он уже отравил твою кровь! - От Тшилабы веяло жаром. - Мой! Слышишь меня! Мой демон уже оставил на тебе свою печать!

- Я понимаю, о Ком ты говоришь, но не понимаю, о чем!

- Ты прекрасно меня понимаешь! Ведь ты любишь Его! Скажи мне, любишь? Так ведь?

- Я не собираюсь обсуждать это с тобой. Довольно! Хватит с меня вашего бреда, не могу больше вас слушать! Никого из вас! Теперь я понимаю, почему Он предпочел хранить молчание.

- И почему же Он, по-твоему, молчит?

- Он знает, что я уже определись с выбором дальнейшего пути, ведущего меня к дому.

- Нет, просто это Он уже совсем определился! И ты можешь только догадываться о том, где тебе уготовлен твой желанный дом.