Матс Страндберг - Круг

Открыв дверь, Ванесса видит Линнею, которая стоит, опираясь плечом о стену, и курит. На ней короткое черное платье, верхняя часть которого напоминает корсет, сетчатые чулки и черные ботинки. Глаза под длинной черной челкой ярко накрашены. Какое-то время и они смотрят друг на друга.

— Выглядишь уже не слишком бодрой, — замечает Линнея наконец и улыбается уголком губ.

— Ну спасибо, — говорит Ванесса, ухмыляясь в ответ.

Она неожиданно для себя рада видеть Линнею. Этот вечер кажется чересчур томным. Уж не подложил ли кто-нибудь экстази в вино, которое она только что пила?

— Но выглядишь хорошо, — добавляет Линнея.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — говорит Ванесса. — И бодро.

— Это только снаружи, — улыбается Линнея.

«Она пила или нет?» — думает Ванесса. Линнея, видимо, из тех людей, по которым это никогда не видно.

— В тот раз мы довольно… резко поговорили, — говорит Линнея, видимо, имея в виду: «извини, я вела себя как сумасшедшая, помешанная на убийствах».

Она коротко смеется, показывая идеальные зубы.

Блин, она и правда красивая, думает Ванесса.

— Но я не отказываюсь от своих слов, — продолжает Линнея. — Мы не можем доверять директрисе. Она на самом деле не в состоянии нас защитить.

Ванесса кладет свою ладонь на руку Линнеи и смотрит в ее темные глаза. Кажется, ее собственные глаза при этом немного сходятся в кучку. Блин, не надо было пить это вино. Нельзя показать Линнее, что она такая пьяная, иначе Линнея не будет принимать ее слова всерьез, а ей нужно сказать кое-что важное.

— Но даже если это так — плевать! Мы все равно должны держаться вместе. Мы обещали друг другу.

Кожа у Линнеи прохладная, и Ванесса вдруг пугается, что потрогала ее потной рукой. Она резко отдергивает руку, чуть не потеряв при этом равновесие.

— Кстати о птичках, — говорит Линнея. — Мы не одиноки здесь сегодня вечером.

Ванесса не понимает, что Линнея имеет в виду.

— В доме находится еще одна ведьма, — шепчет Линнея наигранно трагическим шепотом. И добавляет, уже более серьезно: — И нам, наверное, стоит проверить, чем она занимается.

Яри открывает банку пива с шипящим звуком и протягивает ее Анне-Карин. Она осторожно слизывает пену, которая перелилась через край, и отпивает большой глоток. Это совершенно не вкусно, но и не очень противно. Вкус горьковатый и немного отдает металлом. Анна-Карин делает еще несколько глотков и подавляет отрыжку.

Большинство тех, кто находится здесь, старше нее. Они никогда не подвергались воздействию силы Анны-Карин, и ей сложно контролировать всех этих подвыпивших людей. Они нетвердо держатся на ногах, собираются группами. Падают друг на друга, разговаривают слишком громкими голосами. Анна-Карин не может толком зацепиться за их сознание, измененное алкоголем и, как она подозревает, другими веществами.

Гремит оглушающая музыка. Анна-Карин опустошает банку с пивом и сминает ее. Яри забирает банку и тут же приносит новую. Анна-Карин благодарно улыбается.

— Будем! — говорит он.

— Будем.

Пивные банки встречаются в воздухе, Анна-Карин запрокидывает голову назад и чувствует, как жидкость стекает по горлу. Как быстро привыкаешь к этому вкусу. Он уже ей даже нравится.

Анна-Карин начинает расслабляться. Немного отпускает контроль. Неважно, что о ней думают остальные, пока Яри смотрит на нее так.

Она чувствует себя сегодня довольно красивой. На ней короткое ярко-розовое платье с серебряными стразами. У платья глубокий вырез, и оно обтягивает грудь, скрывая живот. Юлия и Фелисия убеждали ее надеть что-нибудь полностью обтягивающее, но для Анны-Карин это было бы слишком.

— Определенно не всех свиней зарезали к Рождеству, — гогочет пьяный парень, которого она никогда не видела раньше. Он тычет пальцем в ее сторону, и его дружки смеются.

Анна-Карин чувствует хорошо знакомую боль. Она уже отвыкла слышать такое и почти забыла, как это больно.

Она молча опустошает банку с пивом, обдумывая подходящую месть. Яри по-прежнему смотрит на нее глазами, в которых через край плещется восторг.

ИДИ СЮДА. ПОКАЖИ ИМ.

Яри практически ныряет к ней в объятия, как будто ждал этого сто лет и не может больше терпеть ни секунды. Его губы прижимаются к ее губам. Потом она чувствует кончик его языка, который проникает в ее рот, раскрывает его.

— Яри, ты че? Ты серьезно? — говорит парень.

Но Яри не отвечает. Он держит Анну-Карин за затылок и прижимается к ней еще сильнее. У Анны-Карин кружится голова, пока его язык обследует ее рот. Она не успевает за ним. Это ее первый поцелуй, и ей кажется, что ее как будто едят. Но тот парень и его друзья хотя бы заткнулись. Ей нужно свободно вздохнуть. Она отодвигается в сторону.

— Не можешь принести еще пива? — говорит она.

Яри открывает глаза и улыбается. Благодарно кивнув, как будто для него огромная радость выполнять поручения Анны-Карин, он убегает за пивом, которое охлаждается в снегу.

— Иди сюда, — шипит кто-то ей в ухо и сильно дергает за плечо.

Ванесса.

Анна-Карин позволяет увлечь себя в сторону. По дороге они проходят мимо Линнеи, и та идет за ними в комнату, где на полу лежат двое парней, играющих в приставку. Здесь относительно спокойно. Они забиваются в самый дальний угол, как можно дальше от парней.

— Ты чем, блин, занимаешься, а? — спрашивает Линнея.

— Мы видели твое шоу с Яри. Ну все, поиграла и хватит! — заявляет Ванесса.

Они мучают ее. Загоняют ее в угол и обвиняют. Только потому, что она делает не так, как хочется им. Они что, хотят, чтобы она снова стала прежней Анной-Карин, той, которая боялась поднять на людей глаза и всегда была одна?

Басы от гремящей музыки проникают сквозь стены. Парни на полу орут, когда на экране что-то взрывается.

Ванесса и Линнея стоят слишком близко к ней. Анна-Карин не знает, много это или мало — два пива, знает только, что хочет еще одно. Немедленно.

— Отстаньте от меня, — говорит она. — Я знаю, что делаю.

— Знаешь? — переспрашивает Линнея.

— Все под контролем.

— Я не думаю, что все под контролем, — говорит Ванесса. — Мне кажется, у тебя уже зависимость. А вот что касается Яри…

— Какое вам дело до моего парня?

— Это не наше дело, — говорит Ванесса. — Заводи себе столько парней, сколько захочешь. Но Яри не твой парень. Ты просто его обработала.

— Не думай, что мы ничего не понимаем, Анна-Карин, — добавляет Линнея. — Я знаю, каково это — быть отверженной. Знаю, каково это — желать того, что никогда не будет твоим.

Линнея смотрит на нее взглядом, полным вязкого, липкого сочувствия. Анна-Карин почти читает ее мысли. Бедная Анна-Карин. Она такая страшная, такая неудачница, что вынуждена использовать магию, чтобы кто-нибудь захотел ее. В ней нет ничего, что могло бы кому-нибудь понравиться, и пусть она обманывает других, но мы-то видим ее настоящее «Я». Она была и осталась толстой, молчаливой деревенщиной, глуповатой, потной, рыхлой, неуклюжей и никчемной. Оделась в новое платье и вообразила, что кому-то нужна. Без слез не взглянешь.