Владимир Абрамов - Месть сурка

Одним своим существованием неодаренные шаманы опровергают данное утверждение. Но чистые шаманы без волшебного дара чрезвычайная редкость. Необходимо долго тренировать астральную силу, чтобы что-то получалось или должно произойти нечто экстраординарное вроде превращения в перевёртыша из ликана. К тому же следует учитывать, что чистый шаман пользуется для сотворения заклинаний астральной силой и костылями, а волшебники используют магию.

Ещё одним отличием между астральной силой и магией является то, что магические способности могут временно или навсегда покинуть волшебника в результате сильных переживаний, стресса или депрессии. Астральная сила всегда остаётся с шаманом. Насколько он её натренировал — такой она и будет. Она не убавится, даже если долгое время ею не пользоваться. С магией то же самое. Волшебник колдует одинаково мощно что в детстве, что во взрослой жизни, что в старости. Лишь приобретается или теряется опыт и мастерство. То есть нельзя эти две высокие материи сравнивать с мышцами, которые без тренировок идут на убыль. Но и тут есть исключения. У перевёртышей мышцы не деградируют и не атрофируются. Из этого следует, что их тело отчасти имеет магическую или астральную природу.

Дункан ничуть не расстроился тому, что не может стать волшебником. Он лишь больше убедился в правильности своего пути. Пускай медленно, но он будет обрастать сверхспособностями, и василиск станет очередной ступенькой в этом росте.

***

21 апреля 1981 год. Окраина Хогсмида.

Джессика Олливандер устало рухнула на диван в алхимической лаборатории, обставленной самым совершенным оборудованием для алхимиков и зельеваров.

За два месяца она похудела на восемь килограммов.

Одета она была в белый медицинский костюм на голое тело, которым пользуются магловские хирурги. Одежда насквозь пропиталась потом. Девушка дышала как загнанная лошадь.

— Мордред! Наконец, этот кошмар закончился!

Дункан аккуратно, словно величайшую драгоценность, вынул из центра пентаграммы красный солевой кристалл размером с кулак. Своими неровными гранями и цветом он напоминал крупный необработанный рубин.

— Спасибо, милая. Ты великолепно потрудилась.

— Всего лишь великолепно? Да я чуть к Хель на постой не отбыла! Круглые сутки в этой осточертевшей лаборатории торчала. Последние дни вообще лишь на зельях держалась. Два месяца, Дункан. Слышишь? Целых два месяца я вертелась, как рабочая пчёлка! Надеюсь, что хотя бы сейчас ты скажешь, ради чего всё это? Что за ерунду я сделала?!

— Философский камень.

— Ха-ха! — иронично усмехнулась она. — Я серьёзно. Если ты не скажешь, клянусь, я тебе свою палочку засуну так глубоко, аж до самых гланд!

— Я и говорю — философский камень.

— Дункан, хватит заливать мне в уши елейную смазку! — взорвалась негодованием Джессика. Лицо раскраснелось, брови нахмурены, рука тянется за палочкой.

— Я не шучу. Джесс, это философский камень. Ты его сделала своими руками.

— Кто-то сейчас дошутится, — разъяренной кошкой прошипела она.

— Мя? — заглянул в лабораторию Кошкотун. В переводе с кошачьего это означает: «Что за шум, а драки нет?». Махнув хвостом, он развернулся и напоследок протяжно выдал: — Мяу-у… «А, у вас брачные игры. Я пошёл заниматься наиважнейшими кошачьими делами, без которых вселенная рухнет в бездну — дальше спать».

— Джесс, это на самом деле настоящий философский камень!

— Дункан, ну пожалуйста, скажи правду, — устало опустила она руку, прекратив тянуться за палочкой. — Хочешь, я тебе массаж сделаю? Завтра. Сегодня мне бы до кровати доползти.

— Ты слышала правду. Думаешь, почему такая секретность?

— Да ладно! Откуда бы у тебя взялся рецепт философского камня?

— От сына Фламеля.

— У него разве есть дети? Дункан, ты точно не шутишь?

— Почему все думают, что Фламели бездетные? Они живые люди, вечно молодые и здоровые. Я знаю об одном их ребёнке, которому сейчас сто двадцать лет, но уверен, что детей у них больше.

— Постой… — взор Джессики замер на красном камне в его руке. Брови поползли вверх, в результате чего на лбу появились продольные морщины, глаза расширились и округлились. — Хочешь сказать, что это…

— Да, именно он.

— Э-э… — приоткрытый рот девушки принял овальную форму.

— Джесс, знакомься. Камень. Философский. Из него можно сделать Эликсир молодости. Рецепт у меня есть.

У волшебницы нервно задергалось левое веко.

— ДУ-У-УНКАН!

— Я всю жизнь Дункан. Ты разве не рада? Мы будем жить вечно… Или пока не погибнем мучительной смертью, но это неточно.

— Неточно? — прошипела разъярённая ведьма. — А сразу ты не мог мне сказать? Я бы…

— Не мог. Ты бы не поверила и могла отказаться «заниматься ерундой». А так у нас есть самая большая ценность волшебников.

— Но почему ты говоришь про мучительную смерть? — устало опустились плечи Джессики. У неё не осталось сил удивляться. Эмоции словно выключило рубильником.

— А как иначе? За всеми владельцами философского камня рано или поздно начинается охота. Появятся дети — захочется, чтобы и они жили долго. У них тоже родятся дети. И где-то на этом этапе наверняка произойдёт утечка. Это при условии, что мы сами никому не расскажем и нигде не проколемся.

***

Наступило лето, вместе с ним пришла пора экзаменов. Альбус Дамблдор вот уже четвёртый день вздрагивал от выстрелов магловского оружия и взрывов гранат. Ему невольно вспоминались сороковые годы. Пусть его лично война коснулась лишь краешком, но воспоминания о ней остались с ним на всю жизнь.

Он уже пожалел о том, что позволил Хоггарту принимать экзамены у студентов в его стиле. Но когда он давал на это добро, даже помыслить не мог, что этот безумный сквиб будет принимать зачёты по стрельбе и метанию настоящих гранат даже у первокурсников! Сейчас назад не отыграть, ибо это обернётся потерей лица в виде прилюдного признания своих ошибок. Он никогда публично не признавал своих ошибок. Внутренне — да. В кругу близких волшебников тоже бывало. Но публично потерять лицо ему нельзя, тем более сейчас, когда эксперимент с непопулярной образовательной реформой в самом разгаре, а в МКМ идут дебаты на тему отмены статута секретности и ассимиляции с маглами.

Одно радовало пожилого волшебника — это ненадолго. По ЗОТИ остался всего один экзамен у шестого курса. Слава Мерлину, хотя бы пятый и седьмой курс сдают стандартные министерские СОВ (Стандарты Обучения Волшебству) и ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация).

За эту неделю все обитатели Хогвартса привыкли к стрельбе и взрывам. Вот в первый день это вызвало серьёзный переполох. На второй день экзамен Хоггарта вызвал небывалый ажиотаж — все желали поглазеть не него. На третий день лишь редкие единицы пришли посмотреть на стрельбища. А сейчас уже нет того ажиотажа. Все, кому было нужно, наглазелись вдоволь или поучаствовали в процессе сдачи зачётов. Народ больше не обращал внимания на ежедневный шум, от которого у старика кровь стыла в жилах.