Вероника Кузнецова - Старая легенда

Рената строго поглядела на молодых людей.

— Клянусь, — пообещал Гонкур.

— Как ты можешь в нас сомневаться? — с некоторой обидой спросил Медас.

— Я думаю, вам никому не следует об этом говорить, — в раздумье сказал Гонкур. — И не только потому, что может пострадать честь женщины. Если все будут думать, что смертей было шесть, а не пять, как полагается по легенде, то, возможно, это посеет сомнения, и потомки Нигейроса не будут так стремиться убить себя, своих детей и родных, чтобы доказать правдивость сказки.

— Конечно, больше я никому не расскажу, — согласилась Рената. — Но почему вы так уверены, что это сказка? Неужели после всего, что произошло, вы так же твёрдо стоите на своём мнении, как и прежде?

— А вы убеждены, что это правда?

— Я не знаю, — честно призналась девушка. — Слишком уж точно слова проклятия совпадают с происшедшим.

— Да неужто?

— Не сердитесь, — умоляюще сказала Рената. — Может быть, со стороны мои суждения кажутся смешны, но посудите сами. Буря была? Была. И принесла несчастье: смерть племянника госпожи Васар. Он считался членом семьи, поэтому его смерть можно воспринимать как несчастье семьи.

— Ерунда, — пожав плечами, проговорил Гонкур.

— Подождите, непримиримый вы человек, не спорьте. Это, конечно, совпадение, но совпадение странное. Такое же странное, как и все остальные.

— Какие же? — с усмешкой спросил Гонкур и посмотрел на Медаса, но Медас молчал. — Что сказано в проклятии? Несчастье несут: буря, гости, смерть члена вашего рода… Что там ещё?

— Любовь страшна так же, как и ненависть.

— Вот-вот. С бурей разобрались. Теперь давайте перейдём к гостям. Чем мы с Медасом повинны в случившемся?

Рената смущённо опустила глаза.

— Гонкур, не поймите меня дурно, я вовсе не хочу сказать, что вы в чём-то виноваты, но… ведь вы буквально принесли смерть в дом госпожи Кенидес, вернее, известие о смерти её детей.

— По-моему, здесь большая натяжка.

— Пусть будет натяжка, — согласилась Рената. — Зато в любви никакой натяжки нет.

Гонкур уловил недосказанность и в наивном объяснении роли гостей и в торопливости, с какой девушка перешла к следующему пункту проклятия. Особенно размышлять о причине такого поведения Ренаты не приходилось, потому что название ей было деликатность. Будь он не так настроен против роли легенды в несчастье, он не задал бы дурацкий вопрос о гостях. Конечно, косвенно они с Медасом виновны. Если бы не их присутствие, легенда не передавалась бы со столь скрупулёзной точностью и нервы Чорады не были бы растревожены до такой степени. Кто знает, не повлияло ли его присутствие в доме на выбор наказания для проигравшего в карты? Может, Витасу, возбуждённому рассказами деда о прославленном археологе, захотелось похвастаться перед девочками собственной храбростью. О Чорада, написавшая трогательное признание, побоялась, что её отказ пойти в комнату с портретом, дойдёт до предмета её детской влюблённости. Впрочем, об этом можно лишь гадать.

— Так что же насчёт любви? — спросил Гонкур, заметив встревоженный взгляд Ренаты.

— Тётя Верфина очень любила свою дочь. Если бы она меньше её любила, она не так много времени посвящала бы её…

— Запугиванию.

— Вот именно.

— Допустим, — кивнул Гонкур.

— А самое главное, — смерть дедушки. Ведь тётя убила его только из-за любви к сыну. Она хотела отвести от Витаса угрозу смерти.

— Вот здесь натяжки нет, — согласился Гонкур.

— А ещё в проклятии сказано о гордости. Если бы тётя Верфина и тётя Оратанз не так гордились Нигейросом, они не посвящали бы всё время разговорам о нём и не внушали детям мысли о том, что он постоянно следит за своими потомками, чтобы мстить. Тогда Чорада не сошла бы с ума при виде его портрета.

— Знаете, как это называется? — спросил Гонкур.

— Как?

— Подгонка фактов под теорию. Медас, почему ты молчишь?

— Мне всё это кажется странным, Гонкур. Даже число смертей оказалось таким, как это должно быть по легенде. Я не могу всё отрицать с такой же уверенностью, как ты.

— Значит, и ты веришь в сказки?

— Считай, что верю.

Гонкур только вздохнул.

32

На другое утро после завтрака Медас заявил:

— Нам надо обсудить один важный вопрос, друзья.

— Как таинственно, Медас! — устало отозвалась Рената.

— Какой? — поинтересовался Гонкур.

— Надо решить, что нам делать с Витасом, — объяснил Медас.

— Со мной? — переспросил Витас, ближе придвигаясь к Гонкуру, с которым не расставался со вчерашнего вечера.

— А что решать? — удивилась Рената. — Мы всё уже решили. Я и тёте Верфине сказала, что возьму мальчика к себе. Ты ведь не против, Витас?

Тот промолчал.

— Рената, я не сомневаюсь в твоей готовности позаботиться о мальчике, но у меня предложение несколько иного характера, — сказал Медас. — При нашем институте открывается экспериментальный интернат для детей, интересующихся физикой…

— Я не интересуюсь! — почти простонал Витас.

— Я тебя натаскаю, — успокоил его Медас. — Ты увидишь, как это интересно.

— Не увижу! — трагически прошептал Витас.

— Медас, ты хочешь выбрать за мальчика профессию, не считаясь с его желаниями, — возмутилась Рената. — Почему он должен жить в каком-то интернате, с детьми, которые говорят лишь о земном тяготении и магнетизме… Не смейся, Медас. У него ведь там не будет друзей.

— А в перспективе — нелюбимая профессия, — вставил Гонкур.

Витас кивнул, почувствовав мощную поддержку.

— Да что ж вы думаете, я помещаю его в монастырь, где вместо молитв твердят закон Ома? Он будет в кругу весёлых приятелей с самыми разнообразными интересами, а профессию выберет любую, какую захочет. Там изучают и гуманитарные науки, и языки, но особое внимание уделяют точным наукам, а у Витаса, как я заметил, большие способности к логическому мышлению, и ему не повредит их развить. Преимущество ещё и в том, что он постоянно будет у меня на глазах, а в выходные и каникулы будет жить у меня… или у тебя, Рената. Кстати, ты сможешь его навещать в любой день.

— Мне всё-таки кажется, Медас, что дома ему будет лучше, — робко возразила Рената. — Сейчас ему нужны забота…

— Скорее, ему нужна разумная самостоятельность, — перебил Медас. — А я могу…

— Подождите, — прервал их Гонкур. — Я хочу внести предложение.

Витас сел поудобнее и агрессивно посмотрел на Медаса и Ренату, обсуждающих его будущее, не считаясь с его желаниями.

— Какое предложение? — спросила Рената.

— Витас должен сам выбрать, к кому ему хочется поехать.

— Правильно, — поддержала его Рената.

— Неправильно, — возразил Медас. — Мальчишка выберет то, что ему более знакомо, а это не означает лучшее.

— Правильно, потому что он едет со мной, — сказал Гонкур.