Софья Ролдугина - Кофе для невлюбленных

У Эллиса есть множество улыбок на все случаи жизни.

Широкая, открытая и дружелюбная — для того, чтобы завоевать доверие новых знакомых. Она напоминает мне выражение лица опытного актера, который появляется на сцене во время вечернего представления и сразу же овладевает вниманием публики, даже если роль у него маленькая и неприметная. Мэтр вроде бы и не смотрит ни на кого прямо, но улыбается каждому, прямо в сердце.

Есть улыбка заговорщическая — и ее Эллис показывает кому-то только наедине с этим кем-то, без лишних свидетелей. Как тогда, когда мы сидели с ним вдвоем на берегу ручья. Я рассказывала об исходе запутанного дела герцогини Дагвортской, и он улыбался именно так. Словно говорил: «У нас теперь есть тайна, Виржиния, одна на двоих. Береги ее».

Я берегла. И тайну, и улыбку.

Для начальства — устало-вежливая. Для преступников — торжествующая, самодовольная и немного безумная. Для других «гусей» — дружеская, но при этом неуловимо снисходительная. Насмешливая, сочувствующая, притворно-рассеянная, теплая, злая и даже обольстительная — Эллис менял улыбки, как иные меняют платья, подбирая точно по случаю.

Но когда на губах его появлялась вот такая многозначительная, довольная, лисья ухмылка — я понимала, что грядут неприятности. Причем, скорее всего, только для меня.

…Стоял июньский вечер, поздний, но все еще удушающее жаркий. Медленно темнело тусклое, словно за день иссушенное солнцем небо; где-то вдалеке лениво перелаивались псы; на углу мальчишка-газетчик, охрипший и уставший, пытался сбыть поздним прохожим последние экземпляры «Бромлинских сплетен», которые уже завтра утром утратят ценность. На улице пахло пылью, загнивающим Эйвоном и гарью со Смоки Халлоу. В моем же «Старом гнезде» было относительно прохладно и царил аромат пряностей и цветов. Эллис размешивал серебряной ложечкой сахар в кофе с лимоном и льдом, подперев щеку рукой, и смотрел на меня с той самой обещающей неприятности лисьей улыбкой.

— Скажите, Виржиния, — произнес он после долгого молчания, и глаза у него стали сладкими-сладкими, как мёд. — Вы ведь до сих пор не нашли себе водителя на замену тому пьянице и дебоширу?

— К сожалению, нет, — я вздохнула и сделала глоток из своей чашки. Мой кофе был с мятой с кунжутом, тоже холодный — по особому летнему рецепту. — Мне нужен человек с хорошими рекомендациями, хотя бы устными, не слишком старый, умеющий следить за собою, приятной наружности… видели бы вы того ужасного рыжего бородача, которого порекомендовал сэр Шаффи! Может, ему и не страшно было ездить с таким головорезом, но что касается меня — увольте, — меня передернуло, стоило вспомнить последнего претендента. — И, разумеется, немаловажный пункт — водитель должен уметь держать язык за зубами.

— Теперь я понимаю, почему в вашем доме на Спэрроу-плейс так мало прислуги, — сочувственно закивал Эллис. — С этакими-то запросами. Однако спешу вас обрадовать: у меня есть на примете человек, который удовлетворяет всем вашим требованиям. У него разве что письменных рекомендаций нет, но можете положиться в этом случае на мои слова — надежный, разумный человек, мастерски обращающийся с автомобилем, — перечислял он тоном искусителя. — Кладезь талантов! А при необходимости он сможет и защитить вас от нападения грабителя или очередного сумасшедшего убийцы.

— Звучит заманчиво, — вынужденно согласилась я. Предложение Эллиса было весьма кстати — ходить по такой жаре пешком или пользоваться омнибусом было совершенно невозможно. Да и загородное поместье этим летом требовало особенного внимания — там шла полным ходом реставрация бального зала и ремонт в спальнях, и мне приходилось время от времени ездить туда и самой присматривать за ходом работ. — Водитель мне совершенно необходим, вы правы. А что это за человек, ваш протеже?

— Один мой друг, весьма надежный, который нуждается в деньгах и хорошем месте, — уклончиво ответил Эллис, отводя взгляд. Улыбка стала еще коварней и многозначительней. — Он вам очень понравится, ручаюсь, Виржиния.

— Имя, послужной список, краткая биография? — я была, возможно, слишком настойчива, но уж больно подозрительным выглядело предложение Эллиса.

— Не стану портить сюрприз.

— Эллис…

— Завтра, в этой кофейне, после полуночи, когда разойдутся последние гости.

— Да Эллис же! Я не собираюсь покупать кота в мешке!

— О, Виржиния, это такой кот, что вы на него никаких денег не пожалеете, — странным голосом произнес он и подался вперед, опираясь локтями на стол. — Так мы договорились?

— Прикажу Мэдди пропустить вас через черный ход, — сдалась я.

В конце концов, Эллис всегда добивается своего, мне его нипочем не переспорить. А если претендент мне не понравится, я всегда могу выставить его вон. Детектив, конечно, наверняка обидится за своего протеже, но ничего, потерпит. У меня тут не Дом призрения страждущих имени святого Кира Эйвонского, благотворительность и работу следует разграничивать.

— Чудесно, — расслабленно откинулся в кресле Эллис, довольный, как обокравший курятник лис. — Завтра, после полуночи. Не забудьте, Виржиния.

Разумеется, я забыла.

К слову, это была вовсе не моя вина. Просто с самого утра все в кофейне пошло не так. Присланные из лавки Аустера лилии источали такой тяжелый запах, что он перебивал даже густой кофейный аромат. У Мэдди закружилась голова, а у меня к полудню разыгралась нешуточная мигрень. Лилии унесли, но запах остался, и почти в буквальном смысле он отравлял нам жизнь до конца дня.

Потом у нас сломалась холодильная камера.

К счастью, наш «Норд» стоял в подвале, чтобы шум от работы установки не мешал посетителям. Люк был хорошо изолирован. К холодильной камере мы спускались всего несколько раз за день, обычно довольствуясь только старым ледником для того, чтобы остудить пирожные, желе, кремы или шоколад. Поэтому когда лопнул один из шлангов с охлаждающей жидкостью, никто не пострадал. Протечку обнаружила Мадлен. Она открыла люк, почувствовала резкий химический запах и позвала Георга. Тот мгновенно догадался, в чем дело. Вещество в холодильной установке было весьма ядовитым, поэтому мы с Мэдди постарались побыстрее освободить кафе от посетителей, а Георг позвал констебля. Тот покачал головой, задумчиво поцокал языком — и пообещал решить проблему скорейшим образом.