Софья Ролдугина - Кофейная горечь

— Что вам угодно, мистер Оуэн?

— Ничего, — он расстегнул пиджак, сбросил его на землю, оставшись, подобно Лайзо, в одной рубашке, и также подступился к ограде. — Просто я не думал… эх! …Что особа благородных кровей станет лазить по заборам.

— Слышали ли вы фамилию «Дагворт»? — светски осведомилась я и осторожно перекинула ноги через островерхие пики решетки. Клочок шлейфа едва не остался висеть на ограде.

— Приходилось. Вы случайно не герцогиню Дагвортскую имеете в виду? — пыхтя, отозвался Оуэн. Новый сполох пожара залил его лицо ржаво-рыжим светом, как будто липким маслом. Неприятная ассоциация.

— Не совсем. Ее сыновей.

До земли мне оставалось совсем немного, и я рискнула — и спрыгнула. Слава небесам, шлейф ни за что не зацепился. Вот ведь неудобная штука! Но с юбками было бы еще хуже.

— И к чему вы клоните, леди?

Я оправила платье и с достоинством ответила:

— К тому, что ни одному из Ужасных Дагвортских Близнецов титул лорда не мешал воровать яблоки в саду, лазить по деревьям и штурмовать неприступные заборы. Помнится, леди Абигейл принялась как-то ругать своих мальчиков за какую-то особенно дерзкую выходку, а Кристиан ответил: «Если я лорд, то уж конечно должен уметь все лучше простолюдина. В том числе и по заборам лазить».

Оуэн, пытаясь повторить акробатический этюд Лайзо, спрыгнул с самого верха ограды. Но, увы, мало того, что распорол себе рубашку, так еще и не удержался на ногах. Что, впрочем, не помешало ему встать, отряхнуться и принять независимый вид.

— Да, голубая кровь — это не просто слова. Это привычка во всем быть лучше, — подытожил Оуэн невесело. — Леди, как вам кажется, в какой стороне кричали.

Я, пренебрегая воспитанием, ткнула пальцем в сторону полыхающего гаража.

— Полагаю, там.

Уж не знаю, отчего мы выбрали не обычную дорожку, а темные заросли сада. Точно не потому, что так было ближе. А теперь ветки хлестали по рукам и лицу, цеплялись за одежду, а каблуки проваливались в мягкую, пышную землю. Оуэну приходилось немногим лучше — он уже начал даже ругаться себе под нос, нисколько не смущаясь моего присутствия.

Зарево пожара и хищный треск прогорающих балок становились все ближе… А потом мы вылетели на открытое место, как камень из пращи. Я увидела странный силуэт на фоне полыхающих гаражей — кажется, два человека, один удерживает другого за вывернутую руку — и сердце у меня екнуло.

Что, если это враги? Нужно было сначала выглянуть незаметно, подобраться потише…

Но тут я узнала в одном из них Лайзо, и почти в тот же момент он произнес негромко:

— Вы вовремя, леди. Я как раз закончил.

И ударил своего пленника ребром ладони куда-то в основание шеи. Тот упал мешком.

— Кто это? — я облизнула пересохшие губы.

Лайзо брезгливо вытер руки об рубаху.

— Девка. Она крови боится, вот ее и оставили сторожить. Правы были вы, леди — мисс Тайлер вашу сюда привезли, утром еще. Точней, говорят, сама она приехала.

— И где Эвани сейчас? — Оуэн ступил вперед, сжимая кулаки.

Лайзо сощурил глаза.

— В подвале. И вот теперь и я скажу — поспешить надо. Шилдс этот хочет её… — и Лайзо выразительно провел большим пальцем по горлу. Мне подурнело. — Леди, а вы тут оставайтесь.

— Ни за что!

— А ежели стрелять будут? Или так нападут, с ножом или топором?

— Справлюсь!

— А если Эвани свою на алтаре увидите, всю в крови — тоже справитесь? Или сразу — в обморок?

Оуэн вдруг пошатнулся.

А Лайзо шагнул ко мне и вдруг положил руку на плечо. Я вздрогнула — ладонь была горячей, словно он до того черпал огонь горстями.

— Справлюсь, — упрямо повторила я и отступила. — Где ее держат? В подвале?

— Дура, — выдохнул Лайзо еле слышно и отступил. — Храбрая дура…

— Что?

— Идемте, говорю, — повысил он голос. — Тут и впрямь Эллиса ждать недосуг. И где его только носит, окаянного…

Вход в особняк Лайзо отыскал сразу. Сначала шнырнул сам в темноту узкого коридора, потом вернулся и поманил нас.

— Вы, это, леди… Револьвер готовьте, — шепот Лайзо был почти беззвучным. Я скорее угадывала слова, чем слышала.

— Уже.

Не знаю, что вело Лайзо в путанице переходов — знание, опыт, какое-то мистическое чутье? Но вышли к лестнице в подпол мы очень быстро. Наверное, Лайзо все же успел расспросить ту девушку… Боже правый, мы же оставили ее около горящего здания! Без сознания!

А что, если она пострадает?

Я сжала зубы.

«Она хотела убить Эвани. Способствовала этому. Нельзя жалеть таких людей».

Но все равно было страшно и жалко.

— Дик, нож достань. И бить готовься насмерть, — свистящим шепотом произнес Лайзо и сам вытащил из-за пояса что-то отсверкивающее в тусклом свете луны холодной сталью. — Их там больше нас. Надо сделать так, чтоб хоть поровну стало.

Никаких сторожей нам не встретилось. Видимо, преступники понадеялись на ту девочку, которую Лайзо выманил на пожар… А тут, под землей, не было слышно ни звуков борьбы, ни взрывов.

Вниз вела крутая, скользкая лестница. Мне пришлось переложить револьвер в левую руку и держаться за хлипкие перила правой. Выводила лестница в небольшое круглое помещение, из которого выходили два змеящихся коридора. Один, совсем коротенький, упирался в какую-то подсобку и был темным. Второй освещали старинные масляные лампы, висящие через каждые десять шагов.

Откуда-то слышалось глухое, заунывное пение.

— Я первый, — шепнул Лайзо. — Потом ты, Дик. Вы, леди, последняя идите, да смотрите хорошенько, чтобы никто к нам со спины не подкрался.

Коридор был похож на чью-то утробу — розовато-серый склизкий камень, мягкие очертания проемов, резкие повороты… Пение становилось все громче, и в один момент Лайзо просто остановил нас всех. Потом — наклонился к самому уху Оуэна. Я не слышала ни единого слова, но Оуэн кивнул — мол, понял, сделаю. Лайзо хлопнул его по плечу, рассмеялся беззвучно — как Мэдди, честное слово — и вдруг притянул меня к себе.

От неожиданности я едва на курок не нажала.

— А теперь — будьте храброй, леди, — горячее дыхание обожгло ушную раковину. И — мимолетное прикосновение — губы случайно скользнули по виску. А я даже отпрянуть не могла, Лайзо держал крепко. — Мы с Диком ворвемся и устроим большой шум. Прикинемся, будто нас тут десятка два, просто мы первые спустились. Вы мне поддакивайте, если что, с важным видом — как умеете, словом. Стреляйте, не задумываясь. Считайте выстрелы, не оставайтесь без защиты. Как патроны закончатся — бегите отсюда. В драке женщина — помеха. Все ясно?

Меня уже так трясло, что проглотила это его насмешливое «Все ясно?» и только кивнула. Лишь бы он уже меня отпустил! В ушах гудело не заунывное жуткое пение — ток крови.

Лайзо отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. А потом отступил, переглянулся с Оуэном… и, сломя голову, кинулся по коридору, уже не скрываясь.