Николя Д’Этьен Д’Орв - Тайна Jardin des Plantes

В нескольких словах Жервеза рассказала смотрителю, что на самом деле произошло вчера: как Сильвен пошел прогуляться по зоопарку, обнаружил опустевшую клетку белых обезьян, как они оба перепугались…

Чуть ли не после каждой фразы она оборачивалась к сыну, словно для того, чтобы тот подтвердил достоверность ее слов.

«Не правда ли, Сильвен?» «Ведь так оно и было, Сильвен?»

— Мама, не трать слов понапрасну, — наконец произнес он. — Любен знает, как все было. Я зашел к нему после того, как мы с тобой расстались…

Смотритель вздрогнул, не зная, какую манеру поведения лучше избрать. В итоге он ограничился лишь тем, что смущенно кивнул, как школьник, застигнутый за какой-то провинностью.

Но, против всякого ожидания, Жервеза отреагировала совершенно спокойно:

— Вам стоило бы рассказать мне об этом раньше. Тогда мы потеряли бы меньше времени. А эти игры в прятки не вернут нам обезьян…

Сильвен ободряюще улыбнулся смотрителю, словно говоря: «Ну вот, все обошлось», — но Любен по-прежнему хмурился. Несмотря на свое Подчиненное положение, он терпеть не мог, когда ситуация выходила из-под его контроля.

— Но это исчезновение — настоящая катастрофа, — снова заговорила смотрительница, лицо которой осунулось и побледнело. Теперь в ней не было ничего от властной деловой женщины, распекающей подчиненного на глазах у посетителей зоопарка еще совсем недавно.

Повернувшись к Любену, который делал вид, что полностью занят тем, чтобы оттереть с террариумного стекла присохшую водоросль, Жервеза спросила уже без всякой иронии:

— Любен, вы вчера вечером не заметили ничего странного в их поведении?

— Я хорошо их изучил, — негромко произнес старик, словно не слышал вопроса, — и заметил, что иногда они ни с того ни с сего начинают нервничать…

— И что? — не выдержав, спросил Сильвен.

Любен повернул голову к своему воспитаннику, которому поведение матери и старшего смотрителя казалось все более и более странным.

— Пока ты, Сильвен, был здесь, все было по-другому. Помнишь, мы вместе их кормили…

Помолчав, старик уже тише прибавил:

— А с тех пор как ты уехал, я хожу их кормить один…

— Хочешь сказать, это я во всем виноват?

— Иногда они меня прямо пугали, — продолжал Любен, игнорируя вопрос Сильвена. — Что-то такое было в их взглядах… Как будто они на меня злились или в чем-то упрекали… — Он медленно повернул голову к Жервезе: — В конце концов я стал посылать вместо себя Жозефа или еще кого-нибудь, чтобы те их кормили…

На лице Жервезы появилось беспомощное выражение. Она подошла к бассейну с кайманами и сильно перегнулась через ограждение, словно гимнастка. Три каймана приблизились.

— Исчезли. Мои белые обезьяны исчезли!

Жервеза пристально разглядывала панцири кайманов, считала острые зубы в их пастях.

— Вы даже не представляете, какие могут быть последствия… особенно при нынешнем положении дел…

Любен на это ничего не сказал.

Апатия, охватившая обоих «старших», казалась Сильвену абсурдной. Что-то было не так в их поведении: странные интонации, странные взгляды… Ему было не по себе, он не мог заставить себя заговорить. Он редко видел мать настолько растерянной и обескураженной. Любен тоже выглядел совершенно непривычно. Сильвен с детства помнил его стычки с матерью, в которых всегда было что-то бурно-театральное. Но сегодня все было иначе. Игры сменились реальностью. Сознавая, что нужно как-то вывести их из оцепенения, Сильвен наконец нарушил молчание.

— Мам, я понимаю, что это все очень печально, — проговорил он, — но ведь, в конце концов, речь идет всего лишь о животных…

Жервеза взглянула на него и с болью в голосе произнесла:

— И это ты мне говоришь, Сильвен? — Но почти сразу же она взяла себя в руки, твердо сказав: — К тому же речь идет не о простых животных… — Затем повернулась к Любену и добавила: — И вы прекрасно знаете почему.

— Да нет же! Я понятия не имею, что твоя мать имела в виду! Клянусь тебе!

Но Сильвен продолжал настаивать. После того как Жервеза ушла, Любен попросил его помочь с уборкой клетки гепарда. Однако, судя по всему, смотритель не собирался откровенничать.

— Вы оба от меня что-то скрываете! — раздраженно произнес Сильвен, подхватывая на вилы ворох сена.

— Честное слово, я знаю не больше, чем ты… и чем твоя мать!

Во что они играют — Любен и Жервеза?.. Это очередное выступление их склочного «дуэта», к которому Сильвен за долгие годы успел привыкнуть? Или что-то другое?

«Здесь точно какой-то подвох, — сказал себе молодой мужчина, поднимая на вилах новый ворох сена, которым он постепенно устилал каменный пол клетки. — Но какой?»

Сколько раз ему приходилось быть парламентером во время переговоров между матерью и Любеном!.. У Сильвена создавалось впечатление, что хранительница музея не может обходиться без главного смотрителя зоопарка — как слепой без хромого… Напрасно он старался все уладить — оба были непримиримы и в то же время неразлучны.

Несмотря на громкие голоса и резкие движения двух собеседников, размахивающих вилами, гепард ни разу не шелохнулся. Лишь слегка морщился, когда до него долетали отдельные сухие травинки. Осторожно, словно перед пылающим камином, Сильвен опустился перед гепардом на корточки и стал почесывать его за ушами, как кота. Сильвен догадывался, что Любен утаивает как минимум половину правды.

Еще вчера вечером он заметил, что старый смотритель как-то странно себя ведет. Ведь вместо того, чтобы пить анисовый ликер, им по идее следовало бы немедленно отправиться в зоопарк. И потом, эта столь явная ложь насчет горизонтального ответвления от шахты колодца… Отчего вдруг такая скрытность?

— Не вешай мне лапшу на уши, — сказал Сильвен, не переставая гладить хищника. — В виварии вы с матерью разговаривали как два шпиона: сплошные пароли и отзывы… Как будто она специально хотела мне намекнуть, что все это неспроста…

Любен промолчал — судя по всему, он не собирался «раскалываться». Видно было, что ему не по себе, но для Сильвена оставалось непонятным из-за чего — его замечания или близкого присутствия хищника.

— Сильвен, не выдумывай бог весть что… Я знаю не больше, чем ты, — пробормотал он, старательно сохраняя дистанцию между собой и гепардом.

Но вдруг гепард напрягся, как натянутая тетива лука, и старый смотритель невольно вздрогнул.

Тогда Сильвен улегся на пол клетки рядом с хищником и начал успокаивающе поглаживать его по бокам и спине, словно капризничающего ребенка.

— Я и забыл, насколько ты одарен… — прошептал Любен.

Сильвен раздраженно отмахнулся:

— Ты мне постоянно это говорил… глупости это все! — И, почесывая за ухом мурлычущего от удовольствия гепарда, прибавил: — Я просто люблю животных.