Александр Киричек - Водоем. Часть 1. Погасшая звезда

— А что с ней случилось? — заинтересовалась Кострова.

— Она умерла, Леночка, — грустно ответствовал неизвестный.

— Отчего? — удивляясь все больше, старалась понять истинную причину запрета девушка и тут же вдруг торопливо добавила: — А откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Я раньше тебя видел, а вот ты меня не замечала, отсюда и моя осведомленность. Я ведь не только твое имя знаю, но и то, где ты учишься, кто твои родители, и, главное, зачем сюда явилась.

— Так ты за мной следил?!! — уже с нарастающим раздражением вопрошала юная «наяда». — И давно ты меня знаешь?

— Нет, за тобой я не следил. А знаю тебя давно, достаточно давно! Но разве это имеет значение?

— Пожалуй, нет, — согласилась Кострова. — Но все же, отчего… отчего умерла твоя мама?

— Моя мама? Ну, как бы тебе объяснить… В общем, она захотела увидеть истинное лицо моего отца, увы, очень хотела, а когда увидела, то… сердце не выдержало. Я не хочу, чтобы ты повторила ее участь!

— Похоже, твой отец был страшный человек! — заключила Лена.

— Пожалуй, что так, — согласился незримый собеседник.

— Слушай, а как тебя зовут? — вновь пустилась в расспросы девушка, продолжая послушно лежать на спине.

— Меня-то? Если честно, то у меня много имен. Но ты зови меня просто Загрей.

— Загрей? Красиво, романтично… Напоминает капитана Грея из «Алых парусов» Грина… Твое имя вызывает доверие, в нем чувствуется какая-то спокойная сила, надежность… И как же мы, Загрей, будем трахаться, если я не должна тебя видеть? Как кобель с сучкой? — неожиданно перешла на развязный тон Кострова, сама дивясь своей наглости. — Или как кот с киской?

— Нет, Ленок. Мы не будем с тобой трахаться, по-крайней мере сейчас, а завязать глаза тебе все-таки придется согласиться.

— А если я откажусь?

— Тогда ничего не получишь из того, что просила! — вдруг неожиданно резко и твердо заявил незнакомец.

— Ты и это подслушал, да? Или… — и тут страшная догадка осенила нашу любительницу приключений: «А что, если это — колдун, маг, чародей или волшебник? Один из тех, кто владеет искусством исполнения желаний? Или же, что невероятнее всего, один из тех, кого она призывала и кому обещала себя, то есть сам бог, точнее, один из богов? Ведь я сама их звала, просила, предлагала им свое тело для утех, вот один из них и услышал и пришел взять свое?» — выспрашивала сама себя Кострова, но тут же внезапно останавливалась и отдавалась во власть скептицизма: «Нет, не может быть! Боги не спускаются на землю! Их никто не видел! Этого просто не может быть!»

У неё так и не хватило духу продолжить фразу, и слово «или» так и осталось висеть в воздухе…

— Или — что? Ты не закончила, Лена… — примирительным тоном поинтересовался Загрей.

— Я… я просто хотела спросить, кто ты? Ты — маг? — несмело, собрав все мужество в голосовых связках, все же спросила девушка.

— Пожалуй, что маг или кудесник, если хочешь. Думаю, мы еще вернемся к этому вопросу… — заключил владелец прелестного молодого голоса.

Не успела Лена поразмыслить над тем, что же теперь ей делать, как внезапно сильные руки взяли её тело под мышки, мягко приподняли и со словами: «Только не вздумай оборачиваться» — нежно опустили на песок так, что Лена вновь оказалась на коленях. Через несколько мгновений незнакомец завязал девушке глаза тканью, больше всего похожей на шелковый шарф, сложенный несколько раз так, что не оставлял её темно-карим глазам ни единого шанса увидеть нечто оформленное и ясное из того, что находится по ту сторону бархатистой материи. «Будешь подглядывать — умрешь!» — совершенно спокойно предупредил чародей и прибавил: «А теперь выпей это!»

В этот же момент в руках девушки оказался сосуд, на ощупь напоминавший изогнутый рог какого-то копытного — то ли буйвола, то ли быка — для первого рог был явно маловат, для второго, пожалуй, великоват.

— Что это? — с явной опаской спросила Лена.

— Вино, Леночка, обычное вино. Хотя, нет, конечно, не обычное, а хорошее, даже очень хорошее вино — одно из лучших в мире! — как можно более мягко и бестрепетно увещевал девушку странный субъект, назвавшийся странным именем Загрей.

— Хорошо, я выпью, — согласилась, хотя и не без колебаний, Кострова. — Но учти, что если я умру, то тебе всю оставшуюся жизнь будет стыдно за свой вероломный поступок.

— Ладно, давай уж без сантиментов, Леночка. Никто не собирается тебя убивать, — все так же миролюбиво проповедовал незнакомец. — Но если не хочешь, то не пей. Сам выпью с радостью этот нектар. Отдай обратно кубок!

— Нетушки! — встрепенулась наша «менада», цепко сжав изогнутое тело рогообразного сосуда, глубоко вдохнула, потом также глубоко выдохнула и залпом осушила кубок.

— Ну, милая, кто же так пьет вино, да еще такое редкое и дорогое, как это фалернское трехсотлетней выдержки, — огорчился незнакомец. — Ты, небось, и букет совсем не распробовала, а ведь это самое главное в вине!

— Фалернское? Трехсотлетнее? Ты не врешь?

— Да незачем мне врать, моя дорогая.

— Так чего же ты сразу не сказал, что оно такое старинное! Я бы тогда не спешила…

Лена, все это время продолжавшая уже не столько стоять, сколько сидеть на коленях, почувствовала как легкий вихрь окутывает её голову, как начинает кружить душу, с каждым оборотом вдвое увеличивая скорость вращения. Калейдоскопом закружились перед глазами звездочки — то были солнечные лучики, сумевшие протиснуться сквозь труднопроходимую сеть волокон шелковой материи… Плечи её откинулись назад, руки бессильно как безжизненные плети опустились и вытянулись вдоль тела, едва не касаясь земли. А спустя несколько секунд её туловище стало заваливаться назад, но за мгновение до того, как законами физики ему было предопределено упасть на землю, чьи-то сильные и нежные руки подхватили его, подхватили, затем несколько мгновений подержали на весу, а потом приподняли и, наконец, попробовали поставить на ноги.

Именно попробовали, потому что ноги девушки превратились в такие же мягкие, расслабленные плети, что и руки, а потому Лена снова стала заваливаться, но теперь уже не назад, а куда-то вперед и вбок. Но упасть ей не дали, снова попытались поставить, и снова неудачно, и так еще раз, и ещё…

— Что с тобой, Леночка? — с искренним удивлением вопросил Загрей. Но Леночка уже не могла говорить, язык онемел и разбух, словно в него вкололи двойную порцию лидокаина.

— Эх, какая ты слабенькая, — посетовал незнакомец. — А ведь совсем чуть-чуть осталось… Недотерпела… Ну, ничего, мы вот как сделаем…

И тогда размякшее девичье тело плавно приземлили ничком на камень, и оно снова ощутило знакомое тепло, и стало ему так приятно, так легко и почудилось, что камень потихоньку проникает под кожу…