Александр Киричек - Водоем. Часть 1. Погасшая звезда

— И ты ей отказал?

— Да, но так, чтобы она не обижалась. Я ведь первый раз ее видел, мы почти не знакомы, к тому же у нее муж есть… Но дело не в этом, а в том, что между нами не было даже намеков на любовь, одна похоть… с ее стороны… Если бы я согласился, то это и был бы разврат…

— Ясно, — задумчиво проговорила девушка. — А она была красивая?

— Да не особенно… Но, конечно, далеко и не уродина. Кстати, потом мы с ней как-то виделись мельком. Об этом , конечно, не вспоминали… Но по глазам я отчетливо понял, что она была мне признательна за то, что я не воспользовался ее слабостью…

— А если бы она была такой, как я, такой же красивой, молодой, ты бы тоже отказался?

— Врать не буду — не знаю… Скорей всего — нет, не отказался бы…

— Значит, дело не в любви, а в молодости и красоте? — продолжала домогаться неведомой и недостижимой истины настойчивая девушка.

— Выходит так… — не зная, какой аргумент противопоставить напору Светы, согласился Костров.

— Значит, — подвела итог девушка, — если мы с тобой сейчас займемся любовью, то это будет развратом, ведь любви между нами пока нет?

— Но как можно заниматься любовью без любви? — заулыбался Сергей, как и всякий философ любивший поиграть на многозначности одного и того же слова, приобретающем разные, подчас противоположные, смыслы в зависимости от контекста.

— Тем не менее, раз ты — противник разврата, а секс без любви — это разврат, то ты должен отказаться от всякого желания переспать со мной, а если я начну тебя домогаться, то должен будешь поступить точно так же, как с той женщиной-солдаткой. Логично?

— Вполне… У тебя железная логика, но интуиция мне говорит, что ты не права… Я хочу сказать, что голос сердца вернее, чем доводы разума, и этот голос мне говорит, что близость между нами — это не разврат!

— Но Сереженька, так можно оправдать что угодно — ссылками на голос сердца! Ведь так и насильник, и педофил может сказать, что, мол, голос сердца ему подсказал, что насиловать юных девочек — это не разврат!!! — торжественно, чуя свою близкую победу над искушенным в словопрениях философом, заключила Света.

— Ты меня убиваешь, Света! — обиженно и как-то сумрачно выпалил Сергей. — Ты разрушаешь всю мою стройную теорию любви!

— Значит, это плохая теория, Сережа, только и всего… Надо новую строить…

— Слушай, у тебя зачетка не с собой, умница моя?

— Нет, конечно…

— А зря, а то я поставил бы тебе жирнющую «пятерку» по философии… Нет, даже «шестерку»…

— Может, сразу «десятку» — чего мелочиться-то? — засмеялась польщенная девушка.

— Нет, все же ты не права, но пока я не могу понять, в чем именно. Мне надо подумать…

— Ну, пока ты думаешь, я тебе одну историю расскажу, хочешь?

— О любви историю-то?

— О ней, о ком же еще… Как раз по теме нашей беседы…

— Давай, я весь обратился в слух…

— Хорошо, — начала свое повествование девушка. — Когда мне исполнилось 16 лет, мама накануне дня рождения… В общем, расчувствовалась и… Видимо, ее долго мучило чувство вины, и она, наконец, не выдержала и решила со мной поделиться… Она рассказала, почему погиб мой отец… Вот слушай…

«После окончания военно-воздушной академии отца распределили в Прибалтику, и мы переехали в небольшой латвийский городок Тукумс — там стоял авиационный полк, а отец был замкомполка. Все было прекрасно, я должна была пойти в первый класс и тут — как гром среди ясного неба — командировка в Афганистан. Отца поставили перед выбором: либо перевод на Север без перспектив карьеры, поскольку там он «останется навсегда», либо — год службы в Афгане в должности комполка, после чего — поступление в Академию Генштаба, а это, сам понимаешь, прямой путь в генералы со всеми полагающимися привилегиями. Папа не хотел в Афган… Нет, не потому что боялся, а потому что не одобрял войны, считал ее бессмысленной и бесперспективной, но мама его уговорила — ей совсем не хотелось на Север, а перспектива выйти в генеральши показалась весьма заманчивой, да и покидать Прибалтику, оставлять кому-то только что отремонтированную, уютную квартиру не хотела…»

— Понятно, послала мужа на верную гибель… — грустно подытожил Сергей.

— Но ведь она не знала… И ее можно понять — она хотела лучшего будущего для всех нас, а погибнуть отец мог и в мирное время — тогда что ни месяц, то нештатная ситуация, каждый год в полку кто-то разбивался, целые экипажи… Но не в этом дело…

— А в чем же, Светочка?

— Понимаешь, мама была у меня очень правильной — и тогда, да и сейчас тоже… Она никогда не изменяла отцу… Когда отец уехал, ей было тридцать три — самый пик женской сексуальности, но она отбривала всех ухажеров, всех мужчин, желавших ее любви, ее тела. А такие сразу нашлись, пусть и не много… Она убедила себя в том, что пока будет верна — с отцом ничего не случится. Она так и говорила: «Мое целомудрие, моя верность были для меня залогом спасения, гарантией жизни для Толи». Она вспоминала, что жажда мужчины порой душила её, особенно во время овуляций, но стоило ей подумать об отце, живо представить, как он там балансирует каждый день между жизнью и смертью, и похоть отступала… Она верила, что ее терпение, ее «подвиг» будет вознагражден, а потому старалась никому не давать повода, была холодной и твердой… Но однажды… — и тут Света глубоко и грустно вздохнула, — однажды раздался звонок — это было уже под вечер, — и на пороге квартиры вырисовалась ее первая, еще студенческая, любовь. Когда-то они учились вместе в университете, только на разных факультетах, зато жили в одном общежитии, где и познакомились. У них был долгий, красивый и совершенно целомудренный роман… Но не сложилось, не срослось… Максим стал жертвой сплетен завистливых подружек, в итоге они поссорились, оба были гордые — никто не хотел сделать первый шаг к примирению, а тут и выпуск подоспел… Их распределили в разные города… И так случилось, что мама встретила папу… А Максим тем временем защитил диссертацию, поступил на службу в КГБ и по иронии судьбы его послали в командировку в Ригу, где он то ли случайно, то ли намеренно узнал о маме, выяснил ее адрес и решил навестить…

Теперь это уже был не юноша, а статный красивый мужчина, москвич, подполковник, как и отец… Стоит ли удивляться, что когда мама его увидела, к ней вернулись все чувства, будто и не было разлуки… Максим оказался женат, у него было двое маленьких сыновей, так что на роль мужа он не претендовал, но оказалось, что и он любит маму, любит так же, как прежде… У них была только ночь, одна ночь — утром ему надо было возвращаться в Ригу, а в обед вылетать в Москву… Я к тому моменту уже спала ангельским детским сном, так что в их распоряжении была целая комната — квартира была двухкомнатная, довольно просторная по советским меркам…