Ева Соулу - Вестник

«Не надо было оставлять ее одну. Любой из Уэйнфордов и взрослого напугает до полусмерти, а девочку вроде Изабеллы…»

Джулия обвела взглядом застывшие деревья.

«Что же это такое? Почему я не осталась? Не поверила, что всё всерьез и подыграла? Или побоялась, что меня закопают под крепостной стеной, придавив для верности антикварной скамейкой?» Она не могла выбрать.

Асфальт был влажный и скользкий, ноги едва держали, и Джулия знала, что если сейчас упадет, то разрыдается, как ребенок.

«Даже сейчас я не могу туда вернуться».

Силы были на исходе, способность мыслить — тоже. Хотелось поскорее взглянуть на подарок Изабеллы. «Может, она все-таки играла со мной. Если ее удерживают против воли, то почему позволяют бегать по замку и запросто знакомиться с посторонними? Алекс о ней ничего не знает. Ведь он не позволил бы… Возможно, ее привезли в Астоун после того, как с ним случилось несчастье». Джулия ускорила шаг. «Но тогда как она могла нарисовать его портрет? И кто тот человек рядом с ним?» Ответов не было. В серых сумерках закапал почти застывший до града дождь.

Она гордилась тем, что спасла Алекса. Но сейчас ей казалось, что она сделает для него гораздо больше, если попросту убедит уехать из Англии.

Джулия развернула подарок. Картинка проступила, словно небольшой темный сгусток — сквозь размытые контуры мерещились лица и руки. Сумрак не давал разглядеть, чьи они и они ли это. Дождь усилился, грубо цокая по льняному холсту.

Из-за угла вывернулась сиреневая «корса» и, тихо урча, поползла навстречу. Фары были выключены, по корпусу машины разноцветными пятнами бежали отсветы от стоящих вдоль обочин фонарей. Джулия спрятала картину и быстро зашагала вперед. «Корса» притормозила.

Девушка подошла к водительскому окну и заглянула внутрь. Блестящие голубые глаза двумя льдинками скользнули по ее лицу и приглашающе сощурились.

— Садитесь, мисс Грант.

Противоположная дверца приоткрылась и Джулия поспешно юркнула в теплый салон.

— Вы припозднились. Не обошлось без приключений?

— Я начинаю привыкать.

— Не стоит. Привычка губит реакцию.

Джулия виновато опустила глаза.

Дэн Байронс нахмурился — похоже, с шутками у него становилось всё хуже. Не зная, как поправить дело, он притворился, что его больше интересует обледеневшая дорога, которую всё быстрее заносило летевшими навстречу сумерками. Девушка уныло уткнулась в окно.

Она ничего не смыслила в криминалистике, желание обезопасить Алекса растягивало ее, словно на дыбе. Поставить на кон чье-то и без того шаткое благополучие в обмен на слабую надежду, что невнятные слова ребенка приведут их если не к разгадке, то хотя бы к подозрению, к подсказке. Выбор оказался неожиданно сложным, и Джулия в отчаянии поняла, что была бы рада вообще не встречать Изабеллу. Проще немедленно рассказать о ней инспектору, ведь он полицейский, это его прямая обязанность — выручать маленьких девочек. Но в горле, как заклинание, стоял ком. Джулия зажмурилась, стараясь удержать слезы.

— Давайте побеседуем в пабе, это в двух кварталах от больницы, — сказал Дэн Байронс.

— Я думала, вы отвезете меня в участок.

— С легкостью, но если мне не изменяет память, вы просили не афишировать наше сотрудничество. К тому же, Кроу варит отличный черный кофе. — Байронс улыбнулся, желая подбодрить ее, но Джулия по-прежнему пристально следила за деревьями, уносящимися назад и в темноту. Он вздохнул и оставил ее в покое.

Правда, иногда его взгляд возвращался, быстро скользил по ее профилю и снова смыкался с отцветающей асфальтовой лентой. Огоньки города разноцветной мошкарой кружились впереди.

Клиника св. Иоанна

18:14

«Уже рядом. Ничего не видно, но ты рядом. Куда теперь? Что-то было, я хочу почувствовать это снова. Если ты будешь моими глазами. Ты видишь?»

Паб Элиота Кроу

— Значит, мистер Райн действительно стал наследником Каталины Чесбери. Хм.

— Да, замок теперь его. Как только пришло это злосчастное письмо… Я сразу поняла, что случится что-то плохое.

— Джулия, вы всё мне рассказали?

— Да. Почему вы спрашиваете? Вы мне не доверяете?

— Не знаю.

— Замечательно… Возможно, Алекс не простит мне, что я пришла к вам тайком и рассказала об убийстве Горов…

— Он запрещал вам?

— Нет! Он вообще со мной не разговаривает. Наверное, не следовало мне вмешиваться, я всё только путаю.

«Мы на берегу. Почти вечер, ветер, я иду к тебе, ты… Ты опять не слушаешь. Снова гоняешься за ними — вверх, вниз. Как они называются? Не помню. Птицы — такие белые, что на них больно смотреть. Ты гладишь их, им нравится, они не хотят улетать.

Они не любят небо.

Я тоже не люблю его».

— Алекс всё время хочет остаться один. Даже когда мы делаем вид, что разговариваем, он словно смотрит сквозь меня. Я не верю, что он сошел с ума. Но еще больше я не хочу верить в то, что этот человек в больнице — действительно он. Кажется, я начинаю его бояться.

«Почти ничего не осталось. Я снова исчезаю, забываю. А ты… всё еще помнишь обо мне?»

— Да.

«Ты еще любишь птиц? Ты разбудишь нас?»

— Зачем…

«Мы всегда будем видеть друг друга, ты не сможешь это изменить».

— Я почти ничего не могу изменить.

«Разбуди меня».

— Прощай.

— Эй, что вы здесь делаете? Кто вы?! Стойте!

Свет в палате гаснет, доктор Кранц медленно оседает на пол.

Она механически облизнула ободранную ладонь и поспешно юркнула в темноту. Мгновеньем позже поняла, что не чувствует вкуса крови.

— Эшби, где Изабелла?

— Полагаю, в мастерской, миледи. Она провела там весь день.

Тонкая светлая бровь язвительно поползла вверх.

— Её там нет.

— Дэн! Я поеду с вами!

— Джулия, стойте…

Она не позволила ему продолжить.

— Я ведь согласилась помогать вам, но вы тоже дали мне слово!

Он уныло взглянул в ее упрямое лицо. Глаза цвета ягеля казались больными и неподвижными.

— Вы будете следовать моим… советам?

— Да! Я сделаю всё, что вы скажите, только позвольте мне… с вами. Вы ведь сможете защитить его?

Дэн кивнул.

Она жалобно посмотрела на свои стиснутые руки и медленно отвернулась.

Квартира Дэна Байронса

22:14

Дэн включил настольную лампу, уселся в кресло; почти привычным жестом погладил Ключ по спинке. К лицу что-то прилипло — вскоре Байронс сообразил, что это его собственная улыбка. Улыбка-нежилец, такая же, как и желание писать отчет. Дэн ненавидел бесполезное шевеление пальцами. Пожалуй, это самый серьезный недостаток его нынешней работы: минуту за минутой набивать лишние факты, подводить их под истину, волшебным образом добытую в обход известных протоколов. «Волшебным». Он скривился на каламбур. Пора шевелиться, кнопочки мягкие и приятные на ощупь — во всём есть свой плюс.