Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III

Он также знал, что говорить нужно громко и четко, чтобы донести свою точку зрения. Слишком долго примитивные суеверия мешали прогрессу медицины. Сама идея физического воскрешения была абсурдна, и он никак не мог понять, почему в середине XIX века добрые лондонцы продолжают настаивать на том, чтобы хоронить мертвых. Для него эта практика была не только архаичной, но и вредной. Почему не позволить исследовать тела, а затем кремировать их? Его студентам нужно понять, что традициям и религии пора перестать душить науку. Купер был современным человеком, либеральным и рациональным. Постоянная борьба за каждый труп по причине того, что лондонцы хотели сохранить свои смертные оболочки в неприкосновенности ради воскрешения после Апокалипсиса, казалась ему нелогичной и нудной.

— Общество твердит нам, что мы должны быть похоронены в целости, — сказал он, — и все же закон не защищает мертвых. Украдите саван — и последуют суд и приговор. Украдите труп, и вам ничего не будет. Тело ничего не стоит, оно никому не принадлежит. Даже разворовывание могил, самое осуждаемое обществом действие, не преследуется законом. Правосудие не признает за телами никакой ценности, почему бы науке не поступить так же?

В качестве иллюстрации он поднял хирургические щипцы и воткнул в раскрытую грудную клетку трупа, известного при жизни как убийца по кличке Мясник из Доксайда. Студенты, сидящие на рядах стульев вокруг стола, вздрогнули, когда грудная клетка хрустнула.

— Спасать живых куда важнее, чем хранить мертвых, — добавил хирург.

Вынул сердце из грудной клетки, оценил размеры и продолжил урок.

Купер был блестящим анатомом и посвятил свою жизнь научным исследованиям, никогда не позволяя суеверию становиться на пути науки. Поэтому занимался аутопсией как преступников — единственных из всех трупов, которые автоматически попадали к нему после смерти, прямо с эшафота, — так и множества невинных, трупы которых крали для него из могил профессиональные гробокопатели. Связываться с последними было неприятно, поэтому хирург ограничил свои исследования теми, кто умер от долгой неизлечимой болезни или порока развития. Для современной науки таковые представляли наибольший интерес.

Но сегодня вечером Купера, сидящего за пинтой пива в местном кабаке, интересовало немного другое. Обычно твердые руки хирурга дрожали от нетерпения. Умер Бен Воган, двухметровый гигант с пороками развития, и это стало местной трагедией. Циркача обожала публика, он даже создал себе неплохое имя благодаря необычному росту и костной структуре, что, впрочем, делало его идеальным объектом для исследований Купера. Хирург сразу же связался со своими партнерами-гробокопателями, чтобы получить необычный скелет. Но со дня смерти Вогана прошло уже шесть недель, а все банды отказывались от заказа одна задругой, по одной и той же причине. Все заявляли, что могила слишком опасна. Гигант при жизни приходил в ужас от одной только мысли о том, что его вечный покой может быть потревожен скальпелем хирурга, и принял определенные меры для защиты своего последнего пристанища. Природа этих мер была неизвестна, но наличие различных ловушек и свинцового гроба не вызывало сомнений. И все же научные открытия, которые можно было совершить при вскрытии такого объекта, были слишком важны, чтобы Купер так легко отказался от них.

— Трусы, жалкие трусы, — бормотал он, поднося стакан к губам.

Он вышел на улицу, когда уже стемнело. В неверном свете фонарей тени становились длиннее, перерезая путь хирургу, который шел по мостовой, стараясь не попасться на глаза никому из знакомых. Ночь была безлунной и идеально подходила для выбранного дела. Купер высоко поднял воротник серого плаща и зашагал к церковному кладбищу.

Церковная земля была почти неразличима в темноте. Церковь стояла в одном из самых бедных районов Лондона, куда не доходили фонарщики. Оно и понятно, гигант решил потратить свои накопления на защитные устройства, пожертвовав престижем. Возможно, это было ошибкой: место по ночам пустело, и полицейские почти не появлялись в этом районе. Запущенные хижины, отделенные от кладбища широкой разбитой дорогой, совсем обветшали. По ночам здесь ютились нищие и преступники, каждую ночь засыпавшие в страхе, что изношенные стены рухнут и похоронят под собой их переполненное убежище. Купер не особо оглядывался по сторонам, его интересовали только кирка, лопата и мешок, которые он оставил в кустах неподалеку от ворот кладбища. Ворота отворились со скрипом, и Купер осторожно обернулся через плечо — убедиться, что за ним не следят. И шагнул на церковную землю. Ворота закрылись с металлическим стуком.

На маленьком кладбище было так темно, что хирург с трудом различал очертания готической церкви. Отойдя от ограды, он отложил инструменты и принялся рыться в мешке в поисках маленького медного фонаря. Дрожащими пальцами он поспешно зажег его и в тусклом свете начал рассматривать могилы. Царила тишина, но в этом месте не было ощущения покоя. Кладбища бедняков были так же переполнены, как и их дома при жизни. Лондон захлебывался трупами, гробы хоронили один поверх другого, тела для ускорения разложения заливали известью…

Купер поднял фонарь над головой и огляделся. По обе стороны узкой дорожки тянулись ряды могил, камню негде было упасть, и даже там, где влажная земля не была отмечена надгробием, скрывались могилы. Было в этом маленьком кладбище что-то неуловимо странное, и хирургу на миг даже захотелось повернуть назад. Потом он вспомнил, что миссия, которой он служит, выше неловкости и страха. Собравшись с духом, он зашагал к резному надгробию в десятке ярдов справа. К надгробию великана.

Купер начал с лопаты. Земля была влажной и мягкой, так что кирка не понадобилась. Учитывая размер трупа и то, что гроб может оказаться не из дерева, доктор решил не пользоваться привычным методом гробокопателей. Они выкопали бы часть гроба в районе головы, разбили крышку киркой и вытащили тело через дыру. Хирург же собирался вырыть яму по всей длине могилы. Покрываясь холодным потом и то и дело оглядываясь, в основном на странные звуки, он вырыл траншею примерно по пояс, пока лопата не чиркнула обо что-то более твердое, чем земля. Купер опустился на колени. Слыша только бешеный гул крови в ушах, он начал счищать грязь с деревянной крышки руками в кожаных перчатках. Потом дважды постучал по крышке указательным пальцем. Раздался глухой гулкий звук: осталось совсем немного работы. Неужели все страхи гробокопателей были необоснованны? Успокоенный своим открытием, он вернулся к работе, очищая остатки мокрой земли с гроба. Сильный дождь заставлял хирурга горбиться, сгибаясь в могиле чуть ли не пополам.