Фриза - Без памяти

— Одиннадцать пуль, — перебил лемур.

— Популяция львов на грани вымирания. Они защищены Законом…

— Рим не признаёт Закон! — мальчишка вскочил со скамьи. — Я отправлю вашу голову в Брюссель первым же рейсом, если сейчас же не исполните приговор! Salvis legibus!*

— In lege est*…

— Шесть серебряных пуль della madonna или ваше сердце в вонючей коробке!

Стоит ли говорить, что после этого дела пошли намного быстрее?

— Люций, что ты хочешь взамен?

Лемур уже приглаживал волосы. Вопрос не застал его врасплох:

— Ничего не надо.

— Я серьёзно. Всё что угодно проси.

— Нет.

— Я похожа на неё так? Я буду убивать для тебя, Люций, буду воспитывать тебя, направлять, читать сказки, что угодно. Или ты хочешь моей крови? Бери, она твоя.

Ей редко приходилось торговаться за кого-то. Точнее — никогда. Но попытка не осталась напрасной.

— Вы согласны? В любое время дня и суток. В любом объеме, — Люций, настороженно всмотрелся ей в глаза. — Вы не будете выходить из палаццо без разрешения. Убивать без вопросов. Исполнять любую прихоть…А ещё… — облизал губы. — Спать будете только с одним из нас.

В уме Ханна уже начала выстраивать список, чтобы вовремя найти лазейку, но последнее условие оборвало цепочку.

— Что? — опешила.

— Мы думали, что вы фригидны. И как большинство людей… со склонностями к насилию, получаете сатисфакцию в убийстве, но оказалось, что секс вас все же интересует. Если вы когда-нибудь захотите физической близости, то должны будете воспользоваться нами, — усмехнулся. — Слишком много прошу? Смотрите, достопочтенный Фиорентин сейчас примет первую пулю.

Конечно же, они начали с ног. Двуликий рухнул на колени, но не произнёс ни звука. Следующий выстрел пришелся в плечо. В живот и наконец, в шею. Габриэль начал заваливаться в бок, но всё ещё дышал. В комнату допроса проник какой-то гражданский и попросил уточнить название колумбария, в котором поместят урну после кремации.

— Тот, что поближе, — небрежно ответил Люций. — Всё равно.

Решение пришло внезапно, но было вполне ожидаемо для подсознания Ханны.

— Я согласна.

Дальше всё происходило слишком быстро. Последняя пуля пришлась Габриэлю в живот. Бывшего Квестора выволокли из комнаты через другую дверь и монитор потух. Люций тут же подсунул ей какую-то бумагу с текстом на латыни и попросил Флавия, сидевшего по другой бок от Ханны, засвидетельствовать её намерения. Она подписала все предложенные договора, лишь в одном из них уловив что-то про передачу гостиницы на Барберини. Пусть берут. Ханну слегка удивило то, что все бумаги лемур держал при себе. Неужели предполагал, что она заступиться за Фиорентина и составил коварный план? Хорош мальчишка, коли так.

Обратно они ехали в полной тишине. Префект вёл машину, Флавий перепроверял документы, а Люций смотрел в окно. Ханна ощущала себя четвёртым лишним в этом обществе бледнолицых. В их молчании была какая-то предательская недосказанность.

По прибытии в столицу они тут же взяли объездную дорогу через спальные районы.

— Посмотрим, как вы справитесь, — бесцветно произнёс мальчишка и отдал девушке её же танфольо. — Квартира 27. Третий этаж.

Выйдя из подъезда спустя полчаса, она заметила, как взгляд двух Лепидов заметно потеплел.

* Gentes maiores (лат. «старший род») — главные римские фамилии, потомки первых отцов и сенаторов назначенных Ромулом (Patres maiorum gentium). Согласно Титу Ливию первоначальных семей, относившиеся к периоду основания Рима, было около сотни. Среди которых род Эмилиев (Aemilia), Клавдиев (Claudia), Корнелиев (Cornelia), Куртиев (Curtia), Фабиев (Fabia) и Валериев (Valeria).

* Salvis legibus ! (лат. «Не нарушая законов!»).

* In lege est (лат. «Закон гласит»).

— Ханна…

Стоя на перроне с окровавленными руками в карманах, она с ужасом уставилась на поезд дальнего следования. Он тоже увидел её через стекло. Оба прибывали в полушоковом состоянии от неожиданной встречи. К счастью или нет, окно вагона открывалось снизу вверх. Ханна приблизилась и двуликий без труда обхватил ей лицо руками.

— Кровь моя, — прохрипел, еле шевеля разбитой губой. — Как ты здесь оказалась?

— Не знаю, — её била крупная дрожь. — Ничего не знаю. Приступ. Ничего не могу понять.

Взгляд двуликого наполнился таким откровенным ужасом, что девушка не выдержала и зажмурилась, давая слезам скатиться вниз по лицу.

— Ханна, Ханна послушай, — объявили об отбытии поезда с первого пути, этого пути. — Береги себя. Постарайся сконцентрироваться. Не нервничай. Запоминай, что происходит. Будь внимательной. Ты должна помнить каждую деталь.

— Я стараюсь. Но это никогда не получается. Они приходят сами. Это не лечится.

— Я знаю, знаю, — он погладил её по голове. — И всё понимаю. Ты должна быть сильной. Та Ханна Дайрон, которую я люблю, не пасует перед опасностью.

— Габриэль, — она попыталась повнимательней присмотреться к нему, но перед глазами всё плыло. — Мы ещё увидимся, ведь так? Куда они тебя?

— Не знаю. Билет до Брюсселя, но я уверен, что кто-нибудь снимает меня ещё у границы. Возможно, нам больше не…

Поезд начал своё движение. Они одновременно потянулись друг другу. Габриэль подхватил девушку за талию и приподнял. Ханна обвила шею Валерия руками и прижалась к его губам. Солоноватый вкус слёз смешался с кровью.

— Прощай.

Бывший Квестор Рима стремительно отпустил девушку. Ещё не успев прийти в себя, Ханна поняла, что стоит на самом конце платформы, далеко от станции, а поезд уже давно ушел.

Люций Эмилий Лепид прибывал в хорошем расположении духа. Белоснежные зубы украшали широкую улыбку, голубые глаза лучились весельем. Увидев вошедшую в гостиную Ханну, он не смог не воскликнуть:

— Ave Roma, regina mundi! [4] Здравствуй, Рим, царица мира! (лат).

Молодой лемур сидел на диване в окружении старшего брата и полуголого мужчины в набедренной повязке. У последнего на шее красовался массивный кожаный ошейник. Двуликий из бывшей стаи Рокана лежал на спине прямо перед диванчиком, служа подушкой для обутых ног.

— Ave, ave dominus, — произнесла коронную фразу, чем добилась ещё одной улыбки, но лемур неожиданно сник и хлопнул в ладоши.

— Сегодня, Анна, поиграем по-другому, — бледнолицый подождал, пока она сядет рядом и порывисто обнял девушку. — Приласкайте сына, матушка. Он заслужил ласки. Так старался, каждый год нашей разлуки возводя мораль над примитивными потребностями в крови и добился просветления. О, матушка, вы моя путеводная звёзда. Думая о вас, я выбился из грязи в князи, — лемур отстранился и Ханна поспешила убрать упавший ему на лицо седой локон. — Je t'aime, maman! Je ne peux pas vivre sans toi! *

— Tu es dans toutes mes pensees*, - прошептала.

Лемур просиял. Голубые глаза на бледном личике будто светились: