Фриза - Без памяти

— Розовую воду для рук! Усладите воздух благовониями! Моей матушке нужно сменить одежду!

Пока её тело оттирали от грязи в каком-то большом тазе прямо посреди гостиной, Ханна несколько раз встретилась взглядом со старшим братом. Он читал книгу, но видимо её сюжет не сильно цеплял, так как «падший ангел» несколько раз за одну страницу успевал взглянуть на Ханну исподлобья. Насмехался ли он, свободно ведущих свою жизнь в этих стенах или этот взгляд значил что-то ещё? Она никак не могла понять.

— Elle est trХs belle mais aussi trХs stupide, — старший тоже говорил по-французски.

— Et vous? — улыбнулся Люций.

Квинта к ней не подпускали. Рыжий не выходил из подвала. Охранник часто мелькал на лужайке, но не пытался заговорить. Ханна переселилась во вторую часть палаццо, в спальню Люция, отлично обставленную в стиле неополитанского барокко. Каждый вечер, он помогал ей раздеваться, медленно стягивая каждый элемент одежды и смотрел, как она сама надевает старую ночную рубашку.

— Je veux ton amour*.

Почти каждый вечер Ханна убирала волосы в хвост, давая мальчишке засыпать её кровью. Он брал много, рискуя каждый раз, но вовремя останавливался, погружая их обоих в сон. Со временем Ханна забыла, как выглядит солнце в разгар дня.

— Maman, m'aimes tu vraiment? — этим вопросом он будил её на закате.

— Конечно, люблю.

Получая утвердительный ответ, лемур довольно урчал, иногда дотрагиваясь губами до её щеки.

— Вы снова забыли моё имя, maman.

— Moi aussi je t'aime, Christian.

Они обнимали друг друга в темноте. Люций говорил какие-то милые, но ничего не значащие глупости, хихикал и смеялся порой несколько часов. В такие моменты Ханна не всегда чувствовала себя связанной по рукам и ногам, а когда вспоминала о свободе, часто не могла понять, зачем та была нужна.

Когда Люция не было рядом, она предпочитала думать. Почему-то раньше ей не приходило в голову, что детская травма у лемура имела такие масштабы. В лице обращённого седого мальчишки Максимильян нажил себе наиопаснейшего врага, повзрослевший Люций был готов отомстить за отца и наверняка, себя самого. Братья поддерживали его, что очевидно. Однако бывший Отец тоже был не лыком шит и как-то получилось… как? Что Ханна Дайрон, Римская Чума, как две капли воды похожая на мать Люция, оказалась у него дома в ту ночь. Как же над всеми ними посмеялись! Ханна зажмурилась, вспоминая события прошлых лет. А ведь тогда она даже не понимала, почему Максимильян оставил её в живых.

— Maman?

Ханна покосилась на засыпающего мальчишку. Кривая полуулыбка при виде девушки так похожей на мать, не покидала его лица. Видимо всё то время он просто притворялся, а теперь не считал себя обязанным что-то скрывать. Тот факт, что Ханна тоже узнала о внешнем сходстве с его матерью, радовал лемура ещё больше, а когда девушка вставляла в речь французкие фразы — вообще впадал в нирвану. Ханне всё думала, как можно использовать подобное отношение в собственных целях, но вскоре поняла, что для начала нужно обзавестись подобными целями. Лёгкая тяжесть в груди превращалась в пустоту, которая с каждым днём разрасталась всё больше. Девушка ощущала её как живую, но ничего не могла поделать.

Вечером они пошли в театр, но на какую именно поставку она никак не могла вспомнить. О чем и думала всю оставшуюся ночь.

— Анна, вы беспокоите меня, — Люций оторвался от какой-то книги. — гa va?

Она честно попыталась ответить, но снова впала в ступор. Он же умеет читать мысли, зачем спрашивать?

— Флавий, — лемур поднял голос. — Флавий! Что с ней?

— Похоже на приступ эпилепсии.

Кажется, кто-то щупал её лицо.

— Выглядит так, будто задумалась.

— Согласен.

— Как это лечится?

— У двуликих — никак. У людей медикаментозно и хирургически. Первое, вероятно, не поможет в нашем случае, второй метод слишком рискован. Операция на мозг.

— Что делать?

Ханна пришла в себя и теперь щурилась от резкой головной боли.

— И давно это у вас? — спросил Люций.

— Сколько себя помню.

Лемуры снова отошли к столу, но читать не спешили. Общались мысленно, что в последнее время предпочитали делать редко. «Падший ангел» не выглядел обеспокоенным, но смотрел в сторону Ханны чаще обычного.

— Раньше мы не замечали, — заметил Люций. — У вас обострение?

— Похоже на то.

— Почему?

— А мне откуда знать?

Мальчишка пробуравил девушку взглядом. Ханна действительно не знала точных причин. В последнее время она частенько зависала и со стороны могло действительно показаться, будто она просто задумалась. На самом же деле, так отключалось сознание.

— Кровь Квинта помогала мне…

— Ханна, вы меня слышите?

Она сидела на кровати, пождав под себя одну ногу. Рядом только Люций.

— Что надо?

— Вы сказали, что кровь Квинта помогала вам, вот, возьмите, — он протянул ей стакан.

Ханна опустошила сосуд без вопросов. Люций покинул её, отойдя к окну. Впервые за многие недели, а может и месяцы, они заговорили о том, что происходило за стенами дома.

— Никак не можем найти нового Квестора, слишком много тайных группировок и ко всем нужен особый подход. Фиорентин знал, как с ними обращаться, но никого в свои дела не просвещал. Бессмыслица какая-то. В его прайде не осталось мужчин. Четыре пожилые львицы, два детёныша, ходят в школу вместе с людьми. Кому возглавить дом — не понятно. Они качевники по природе, хотят покинуть страну, но даже приблизительно не знают куда двигаться, родственная община в Азии вымерла несколько лет назад. Они не хотят ждать ответа на запрос других, так как наверняка заберут только детей.

— Как клубы?

— Никак. Без Фиорентина, опять же, всё летит к чертям. Просачивается слишком много людей, чистильщики работают сверх меры.

— Ты жалеешь, что сослал Габ…

— Non. Perfer et obdura; dolor hic tibi proderit olim, будь терпелив и крепок, когда-нибудь эта боль окажется тебе полезной. Я верю, что потеря Валерия для Рима со временем перейдет в преимущество.

— Куда его сослали?

— Его должны были довезти до Штутгарта, — Люций пригладил волосы. — Фиорентин — paterfamilias, его сущность уникальна. Он мог спастись от любого гнёта, только обратившись к своим сородичам, контакты с которыми он, безусловно поддерживал. Ваш двуликий живее всех живых, Анна, не стоит о нем беспокоиться.

Ханна схватилась за голову и Люций тут же оказался рядом:

— Amour de ma vie, я не хотел, чтобы это звучало так, будто ваши старания были напрасны. Ваш поступок преисполнен доблести — вы пожертвовали собственной свободой ради другого. В нашем мире это редкость, — мальчишка взял её руку и поцеловал.

— У меня есть медицинская карта при Святой Камилле.

— Я про нее не знал.

— Зато знаешь сейчас.

*Ave Roma, regina mundi — «Приветствую тебя, Рим, король мира» (лат.)