Юрий Леж - Черный дом

— Береженого бог бережет, — ответил затертой сентенцией Голицын.

И они еще трижды входили в пыльную подсобку и возвращались в Зеркальную Комнату, но ничего не менялось, разве что во время последнего перехода в углу пустой до сих пор комнатки оказалась старая, потертая и поломанная швабра.

— Думаю, что эксперименты пора заканчивать, — сказал Голицын на правах старшего, как по чину, так и по возрасту и положению в обществе. — Как думает уважаемая Кассандра, можно из "Черного дома" выйти? Или так и будем блуждать по комнатам до самой смерти?

— Естественно, можно, — поморщилась Сова, она невзлюбила прозвище, данное ей подполковником. — Я сразу говорила, что закрытых миров не бывает. А запертые специально всегда можно открыть… но этот — не заперт, я бы почувствовала… наверное…

— Тогда — пойдем дальше…

И потянулся странный, чем-то жутковатый лабиринт пустынных комнат. В некоторых были только-только накрыты столы свежайшими, прямо с плиты, деликатесами, от которых иной раз даже исходил ароматный парок. В некоторых каменной твердости куски хлеба соседствовали с заплесневелыми фруктами и изрядно воняющим тухлятиной мясом. Иногда в пепельницах дотлевали окурки положенных туда несколько минут назад папирос. А иногда пыль лежала толстым-претолстым пушистым слоем на всех горизонтальных поверхностях. Но людей не было нигде.

В некоторых комнатах подполковник Голицын с неожиданным для него, лихорадочным интересом бросался к установленным телефонным аппаратам, накручивал диск, набирая только ему известные номера, и разочарованно, аккуратно клал трубку обратно на рычажки, хотя, и это было заметно всем, сокровенным желанием жандарма было грохнуть злосчастный, ни в чем не виноватый кусок пластмассы, так, что бы разлетелся он вдребезги и пополам. На третий, или уже четвертый раз бесплодных попыток жандарма Сова поинтересовалась без тени иронии:

— Нет связи?

— Да вот, странное дело, — охотно поделился подполковник. — Связь есть, но… понимаешь, никто не берет трубку с той стороны. Идут и идут длинные гудки, но никто не подходит. Даже оперативный дежурный по жандармскому Корпусу, а этого не может быть в принципе. А так, связь есть. Я специально пару раз набирал абсолютную абракадабру, представляете, приятным женским голосом автомат отвечал: "Неправильно набран номер!"

— Тогда, может быть, стоит выйти из дома? — спросила Сова. — Вдруг на улице наше положение прояснится?

— Ты знаешь дорогу? — поинтересовался Воронцов, постоянно в этом блуждании по лабиринту комнат находящийся поблизости от девушки.

— Ха, — оживилась Сова, — а хваленые штурмовики и жандармские офицеры не знают? Может быть, они еще и не заметили, что мы только что вошли в ту самую комнату, в которой встретились несколько часов назад?

— Получается, что если пройти отсюда по коридору направо до упора, потом еще через две комнаты и большой зал при самом входе, то мы попадем на крылечко? — будто бы сам себе проговорил Алексей.

— Я прошла сюда другим путем, — покачала головой Сова. — Но надо попробовать и твой, мы ничего не теряем…

— …кроме времени и нервов, — заметил Голицын, которому откровенно надоело телефонное бесплодие и тихое, жалостливое нытье рыжей репортерши по поводу её передвижения босиком.

Справедливости ради, надо бы заметить, что ныла Нина совершенно напрасно, никаких неудобств вроде битого стекла, камней или колкой травы на их пути не встречалось, и самое большое неудобство для репортерши заключалось в полном отсутствии привычки передвигаться босой даже по относительно чистым, ровным и гладким полам. И еще она жгуче завидовала Сове и Ворону за их простенький, функциональный наряд. В кардинально изменившейся ситуации вечернее платье с разрезами до верхней половины бедра и абсолютно голой спиной выглядело дико и совершенно неуместно. Вот только до поры, до времени поделать с этим ничего было нельзя, ни в одной из пройденных комнат, комнаток и залов, коридоров и вестибюлей никакой одежды и обуви не наблюдалось и в помине.

…над маленьким, символичным навесом крыльца по-прежнему вполнакала горела слабенькая лампочка, не столько освещая темную стену "Черного дома", сколько, казалось, собирая вокруг себя все еще ночной мрак.

— Ничего не изменилось, — с сомнением в голосе сказала из-за плеча подполковника Нина.

— Пожалуй, ничего, — задумчиво отозвался Голицын. — Кроме, автомобилей…

Пусть и затруднительно было что-либо отчетливо разобрать в темноте, но то, что из пяти машин, прижавшихся к стене, четыре были никуда не годны, видно было издалека. Корпуса автомобилей проржавели, и едва ли не светились во мраке чешуей разрушенного металла. Ни стекол салона, ни покрышек на машинах не было.

— Если по внешнему виду судить, лет этак двадцать они тут простояли без присмотра, брошенные, — констатировал Воронцов. — А вот эта — как новенькая, только, кажись, фара разбита. Я проверю?

Подполковник кивнул, понимая, что выбраться в город отсюда возможно только на машине, да и то, если повезет…

Автомобиль стоял буквально в десятке шагов от крылечка, что тут может произойти неожиданного! — но все равно оставшиеся с напряженным вниманием следили за расплывающейся во мраке фигурой Алексея. Вот он добрался до машины, осмотрел её взглядом опытного сапера, аккуратно приоткрыл дверцу и нырнул в салон. Через полминуты вспыхнули габаритные огни, и следом за ними машина озарилась внутренним светом, показавшимся яркой вспышкой в ночной темноте.

— Ну, что же, милые барышни, прошу вас в авто!

Подполковник легко соскочил через ступеньки крылечка и элегантно протянул девушкам сразу обе руки, чтобы помочь спуститься вниз. Сова, иронично хмыкнув, правую руку Голицына проигнорировала, а вот рыжая репортерша, спускаясь по трем маленьким ступенькам, вцепилась в левую, как утопающая в спасательный круг.

Тревожно замигала лампочка на панели, закашлялся и умолк двигатель, и автомобиль прокатился еще десяток метров по инерции прежде, чем остановиться. И только после этого на сидящих в салоне навались тишина пустынного города.

— Удивительно, — сказал, лишь бы что сказать, очень уж не хотелось молча переживать нежданную остановку, подполковник Голицын. — Но в самом начале пути датчик показывал почти полный бак.

Они отъехали от "Черного дома" ночью, и хотя добирались до города не более получаса, оказались в нем уже при сером свете дня. Перехода этого — от темноты к еле внятному, слабому, но все-таки свету — никто не заметил. А вот изменения, произошедшие с городскими улицами, приметили все. И Голицын, и Ворон обратили внимание, что часть домов, мимо которых они проезжали, выглядят заброшенными, будто лет сто в них не живут люди, а часть — свежими, едва ли не только-только отремонтированными, но — все равно пустыми и безжизненными. На отдельных участках дороги лежал небольшими кучками строительный мусор, а некоторые были чисты, как после тщательной дворницкой уборки перед проездом высокого начальства. Тем не менее, это был их знакомый город, с теми же улицами, домами, проулками, что и прежде, вот только до сих пор нигде они ни разу не заметили, даже мельком, ни одного человека.