Ками Гарсия - Прекрасная тьма

«Лена!»

Лена и глазом не моргнула. Воздух в шатре был абсолютно неподвижен, но ее волосы начали вдруг закручиваться в спирали, словно развеваясь на ветру — ну конечно, чародейский ветер! То ли от невыносимой жары, то ли от созерцания мрачного вида Эммы во мне поднялась волна тревоги. Что задумали Ридли и Джон и почему Лена стала колдовать? Наверняка она пытается помешать им осуществить их план!

И тут я понял, в чем дело. Не только у Эммы был такой вид, как будто ей при сдаче выпали крайне неудачные карты. Ридли и Джон тоже все время смотрели на Эмму. Неужели Ридли настолько глупа, что собирается напакостить Эмме? Неужели такое может прийти кому-то в голову?!

Ридли подняла леденец повыше, словно отвечая на мой беззвучный вопрос.

— Ого… кажется, пора делать ноги, — ошарашенно вымолвил Линк.

— Слушай, сходите-ка с Лив покататься на чертовом колесе, — предложил я, выразительно подмигивая ему. — Думаю, здесь будет сплошная тоска.

— А теперь — самое интересное, — провозгласил Карлтон Итон, будто пытаясь опровергнуть мои слова. — Дамы и господа, час пробил! Сейчас мы узнаем, кто из этих прекрасных дам заберет домой призовую ленточку за второе место, набор жаропрочной посуды стоимостью пятьсот долларов, а также кто из них займет первое место и получит приз в размере семьсот пятидесяти долларов от наших уважаемых спонсоров «Южной корочки»! «Потому что если это не „Южная корочка“, то вы не на Юге и пирог у вас без корочки!»

Закончить свою пламенную речь Карлтону Итону не удалось, потому что на сцене начало происходить нечто невообразимое: формы с пирогами зашевелились, и как только люди поняли, что происходит, в шатре раздались истошные крики. Из пирогов поползли гусеницы, личинки, жуки и тараканы, как если бы начинка пирогов превратилась в ненависть, ложь и лицемерие, годами копившиеся в сердцах уважаемых горожан: миссис Линкольн, миссис Эшер и миссис Сноу, директора школы «Джексон», членов организации ДАР и прочих прихожан. Теперь все это выплеснулось наружу: жуки и прочие насекомые в ужасающем количестве исторгались из пирогов всех конкурсантов.

Всех, кроме Эммы. Она покачала головой и, прищурившись, с вызовом посмотрела на виновников происходящего. Целые полчища измазанных кремом гусениц и тараканов роились под ногами у конкурсанток. Около ног Эммы жуткий поток разделялся, аккуратно обходя ее.

Первой спохватилась миссис Сноу: она отшвырнула пирог, липкие от фруктового сока жуки взметнулись в воздух и упали на сидевших в первом ряду зрителей. Миссис Линкольн и миссис Эшер последовали ее примеру, осыпав атласные платья претенденток на звание «персиковой принцессы» градом омерзительных личинок. Саванна истошно заорала — на этот раз не притворно, а по-настоящему, издавая леденящие душу вопли. Весь шатер кишел измазанными в пирогах червями; люди зажимали рты руками, пытаясь сдержать рвотные позывы, однако удавалось это далеко не всем. Директор Харпер согнулся над стоящим у выхода мусорным баком, исторгая из себя весь съеденный за день «хворост». Если Ридли хотела заварить кашу, надо признать, ей это удалось.

Лив аж позеленела, и я испугался, что ее сейчас стошнит. Линк попытался протолкнуться к сцене, чтобы спасти маму. В последнее время ему частенько приходилось этим заниматься, и, учитывая, что спасение его матери представлялось мне гиблым делом, я не мог не оценить его упорства. Потоки людей хлынули к выходам, и Лив в ужасе схватила меня за руку.

— Лив, выбирайся отсюда! Иди к тому выходу, народ в основном рванул к боковым! — крикнул я, махнув рукой в сторону выхода около сцены.

Там стоял Джон Брид. Он улыбался, довольный делом рук своих, и не сводил глаз со сцены. Ну и что, что у него зеленые глаза, — он категорически не подходит под определение «хороший парень»!

Линк запрыгнул на сцену и быстрыми движениями принялся стряхивать червяков и жуков с бьющейся в истерике матери.

— На помощь! Спасите! — в ужасе орала миссис Сноу.

Она казалась персонажем фильма ужасов — ее платье ожило, покрывшись извивающимися гусеницами. Даже я не ненавидел ее достаточно сильно, чтобы устроить такое. Краем глаза я заметил Ридли, посасывающую свой леденец: с каждым движением жуков и гусениц становилось все больше и больше. Не знаю, могла ли она устроить такое в одиночку, но теперь у нее был достойный помощник — мальчик-чародей.

«Лена, что происходит?»

Эмма стояла на сцене с таким видом, будто могла разнести шатер ко всем чертям одним мановением руки. Жуки и червяки копошились у ее ног, но ни одно насекомое не осмелилось дотронуться до нее. Даже жуки знали, что с ней шутки плохи. Она пристально смотрела на Лену, сощурившись и сжав зубы, с того самого момента, как из глазированного пирога миссис Линкольн выполз первый червяк.

Лена стояла в углу шатра, волосы развевались в порывах чародейского ветра, она едва заметно улыбалась. Я знал эту улыбку — улыбку удовлетворения.

«Пусть все знают, что за начинка в их пирогах!»

Лена не пыталась помешать им. Она помогала им.

«Лена! Прекрати!»

Но ее было не остановить, она отомстила гэтлинцам за все: за «ангелов-хранителей», за собрание дисциплинарной комиссии, за каждую злосчастную запеканку, оставленную у дверей Равенвуда, и за каждый взгляд, выражающий притворное сочувствие, за каждое лицемерное соболезнование. Лена хранила в памяти любую мелочь, малейшее зло, которое эти люди причинили ей, до тех пор пока критическая масса не была достигнута, и теперь она взяла и швырнула им в лицо свою месть. Думаю, это был ее способ сказать Гэтлину «Прощай!».

Эмма заговорила с Леной, будто во всем шатре не было никого, кроме них:

— Достаточно, дитя! Ты никогда не сможешь получить от этих людей то, что тебе нужно! А сожаление о содеянном от людей, которые в высшей степени достойны сожаления, недорого стоит. Не дороже пустой формы для выпечки.

— Господи, помогите! Грейс плохо с сердцем! — голос бабушки Пру пробился сквозь гвалт.

Бабушка Грейс без сознания лежала на земле. Грейсон Петти, наклонившись к ней, пытался нащупать пульс, а бабушка Пру и бабушка Мерси сражались с жуками, сразу же атаковавшими их сестру.

— Я сказала «достаточно»! — прорычала Эмма со сцены, и, клянусь, мне показалось, что сейчас шатер рухнет и погребет нас под собой.

Я кинулся к бабушке Грейс, чтобы помочь вынести ее отсюда, и тут Эмма достала что-то из сумочки и подняла это высоко над головой. Одноглазый ужас, наша старая деревянная ложка во всей красе! Эмма изо всех сил стукнула ложкой по столу так, что тот чуть не треснул.

— Ай-й-й! — взвизгнула Ридли в другом конце шатра и выронила леденец прямо в грязь, как будто Эмма стукнула Ужасом не по столу, а ей по руке.