Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия

— Нет, — отшатнулась я. — Я знаю, что ты хочешь сделать, Сату мне рассказала. Ты используешь свою кровь, чтобы утихомирить меня.

— Ты в шоке, Диана, а у меня больше ничего нет. Позволь мне помочь тебе.

Видя его страдающее лицо, я сняла пальцем выступившую на губе капельку.

— Я сама. — Пусть больше не сплетничают, что он полностью подчинил меня своей воле. Я слизнула соленую каплю с онемевшего пальца и отключилась.

Очнулась я в саду Семи Башен от холода, пахнущего травами Марты. Мэтью держал меня на руках, моя голова лежала у него на плече, в замке светились окна.

— Все, мы дома, — сказал он, когда я шевельнулась.

— Изабо и Марта в порядке? — спросила я.

— В полном. — Он прижал меня к себе еще крепче.

Свет в кухонном коридоре резал глаза, один из которых стал почему-то меньше другого. Прищурив тот, что больше, я увидела впереди группу вампиров: любопытствующего Болдуина, разъяренную Изабо, встревоженную Марту. Когда Изабо сделала шаг в нашу сторону, Мэтью рыкнул.

— Надо позвонить ее родным, Мэтью, — сказала она, глядя на меня с материнской заботой. — Где у тебя телефон?

Я даже не пробовала поднять голову — все равно не удержится.

— Думаю, в кармане, — предположил Болдуин, — но руки у него заняты ведьмой, а тебя он к себе не подпустит. Вот, возьми мой.

Его взгляд исследовал мои травмы, прилипая и отклеиваясь наподобие холодных примочек.

— Она точно в бою побывала, — с невольным восхищением признал он.

Марта сказала что-то по-окситански.

— Ок, — кивнул Болдуин, а Мэтью прорычал:

— Не сейчас.

— Скажи номер, Мэтью, — попросила Изабо. Он сказал, и она запищала кнопками.

— Все нормально, — выговорила я, когда Сара ответила. — Поставь меня, Мэтью.

— Нет, это Изабо де Клермон. Диана здесь, с нами. — Теперь по мне бродил ее льдистый взгляд. — Ее ранения не опасны для жизни, но Мэтью все же следует отвезти ее домой, к вам.

— Нет! Сату от меня не отстанет. Я не хочу, чтобы пострадали Сара и Эм! — прокричала я, вырываясь.

— Уйми ее, Мэтью. Или пусти к ней Марту.

— Не вмешивайся, Болдуин. — От прикосновения холодных губ Мэтью мой пульс стал биться медленнее. — Мы ни к чему не станем тебя принуждать, — шептал он.

— От вампиров мы можем ее защитить, от чародеев нет. — Голос Изабо уплывал куда-то. — Нужно, чтобы рядом был тот, кто на это способен.

Мое сознание растворилось в сером тумане и вернулось ко мне в башне Мэтью. Все свечи горели, в камине ревел огонь. Было почти тепло, но я все равно дрожала от шока и избытка адреналина. Мэтью, держа меня между колен на полу, осматривал мою правую руку. Вспоротый рукав пропитался кровью, свежая рана понемногу темнела.

Изабо с Мартой маячили в дверях, словно пара ястребов.

— Я сам о ней позабочусь, Maman, — заявил Мэтью.

— Хорошо, Мэтью, — привычно ответила Изабо.

Он совсем оторвал рукав и выругался.

— Принеси мою сумку, Марта.

— Нет, — отрезала та. — Девочку надо вымыть.

— Пусть примет ванну, — поддержала ее Изабо. — Она замерзла, и ран толком не видно под грязью.

— Никаких ванн.

— Почему это?

Марта по знаку Изабо ушла вниз.

— Болдуин учует в воде ее кровь.

— Мы не в Иерусалиме, Мэтью. Он не заходил в эту башню со дня ее постройки.

— А что случилось в Иерусалиме? — Я потрогала свитер Мэтью там, где раньше висел серебряный гробик.

— Мне нужно посмотреть твою спину, любовь моя.

— Ладно. — Мой разум блуждал в потемках, ища сидящую под яблоней мать.

— Ляг, пожалуйста, на живот.

Опять распластываться на холодном камне? Увольте.

— Нет, Мэтью. Ты думаешь, я что-то скрываю, но я в самом деле не знаю, как работает моя магия. Сату сказала…

Мэтью выругался повторно.

— Ее здесь нет, а меня твоя магия не волнует. Просто обопрись на мою руку, вот так. — Рука была такой же твердой, как его взгляд.

Я согнулась в поясе, сидя у него на колене. Кожа на спине болезненно натянулась, но это было лучше, чем лежать на полу. Мэтью застыл, точно каменный.

— Пуловер прилип к коже, мне ничего не видно. Придется-таки посадить тебя в ванну, чтобы его отмочить. Изабо, пусти, пожалуйста, воду.

Она послушно открыла кран.

— Не слишком горячую, — попросил он.

— Так что же было в Иерусалиме? — спросила я.

— После. — Он осторожно помог мне встать.

— Довольно секретов, — сказала Изабо, выйдя из ванной. — Скажи ей. Она твоя жена и вправе все это знать.

— Должно быть, что-то ужасное — иначе ты не носил бы на шее гроб Лазаря. — Я снова потрогала его свитер чуть выше сердца.

Мэтью, сдавшись, начал выпаливать короткие фразы.

— В Иерусалиме я убил женщину. Она вмешалась в спор между мной и Болдуином. Было много крови. Я любил ее, и она…

Значит, он убил кого-то еще. Не ведьму, обыкновенную женщину. Я приложила палец к его губам.

— Достаточно. Это было давно. — Меня опять затрясло — я не была готова выслушивать новые откровения.

Мэтью поднес к губам мою левую руку, поцеловал костяшки. Его взгляд говорил обо всем без слов.

— Если ты волнуешься из-за Болдуина, сделаем по-другому. Приложим компресс или поставим тебя под душ.

Я представила, как падает на спину вода, как к ней прижимают что-то мокрое и тяжелое. Придется рискнуть.

— Лучше ванна, — сказала я.

Мэтью посадил меня в теплую воду одетую и в кроссовках. Я подрыгивала ногами, не прикасаясь к ванне спиной. Мышцы и нервы не желали отходить без борьбы.

Пока я мокла, Мэтью занимался моим лицом, легонько нажимая пальцами на скулу. Марта по его зову принесла черную докторскую сумку. Мэтью, плотно сжав губы, посветил мне в глаза фонариком.

— Я ударилась лицом об пол. Что-нибудь сломано?

— Не думаю, mon coeur. Просто сильный ушиб.

Марта вскрыла пакет, пахнущий спиртом. Мэтью приложил тампон к липкому пятну на моей щеке. Я вцепилась в края ванны, из глаз потекли слезы. Отнятый тампон был весь красный.

— Рассекла о камень, — деловым тоном сказала я, стараясь не думать о Сату.

Пальцы Мэтью прошлись вдоль ссадины до самых волос.

— Ничего страшного, зашивать не понадобится. — Он нанес на рану мазь, пахнущую мятой и другими лечебными травами. — У тебя есть аллергия на какие-нибудь лекарства?

Я отрицательно потрясла головой.

Когда Марта принесла полотенца, он продиктовал ей список медикаментов. Она кивала, позвякивая связкой ключей. Из всего перечня я знала только одно название.

— Морфин? — Пульс у меня забился, как бешеный.

— Это от боли. Другие средства снимут опухоль и не дадут развиться инфекции.

Ванна немного умерила шок, но боль только усилилась, а бурая вода вызывала у меня тошноту. Я неохотно согласилась на укол, но прежде Мэтью осмотрел мою ногу. Когда он упер подошву себе в плечо, я охнула.