Алексей Шаманов - Заарин

— Как думаете, Степан Юрьевич, — спросил Юрий Беликов после телефонного доклада сержанта, — куда повезли семью Шамбуева и кто за всем этим стоит?

— Дух заарина, конечно, — ответил Есько. — Он похитил всех потомков усть-ордынской Сороки, а вот куда их повезли, я не знаю. Надеюсь, мы сумеем это выяснить завтра утром после допроса школьного дворника.

— Уже сегодня, — поправил капитан юстиции и продолжил: — А есть ли смысл, Степан Юрьевич, ждать до утра? Давайте поговорим с Вереникиным прямо сейчас, — он взглянул на дорогу, затем на часы, — точнее, через два с половиной — три часа.

— Будить человека в такую рань? — засомневался Есько.

— Он не человек, — отрезал Беликов, — Вы сами говорили.

— Боюсь, что такой вот не подготовленный заранее разговор не даст никаких результатов. Всем известна немота дворника, а значит, он будет молчать. Впрочем, я знаю одного специалиста, способного помочь в подобных случаях.

— И кто же он?

— Потом, Юра, мы еще не в городе.

— Ладно, потом так потом. — Капитан юстиции припарковался на обочине. — Степан Юрьевич, объясните мне ситуацию с пожаром, который видели Шамбуевы, но которого как бы и не было вовсе.

— Вы не правы, Юра, пожар был, но только в людских головах. — Есько усмехнулся. — Морок, Юра, самый обычный морок… Почему мы остановились?

— О том, что произошло с потомками Сороки, должны знать остальные. Звоните Василию, Степан Юрьевич, а я позвоню брату, заодно и ноги разомну.

— Я сразу вам сказал, что охрана из двух пацанов — это несерьезно, — проворчал Есько, доставая сотовый.

Беликов ничего не сказал в ответ. Покинув салон, он набрал номер Артема.

Степан Юрьевич, оставшийся в салоне, дозвонился до Ольхона с первой попытки. Выслушав «аномальщика», шаман предположил, что в ближайшие день-два потомкам усть-ордынской Сороки ничего не угрожает. Возможно, мстительный дух заарина задумал некий обряд, приуроченный к лунному затмению, и, вполне вероятно, с человеческими жертвоприношениями. Так что следует ожидать новых похищений уже потомков Гомбо.

Тут же Шарменев попросил Есько привезти к нему сестру Наталью. Здесь она будет в относительной безопасности. «Аномальщик», пообещав это сделать, поинтересовался обстановкой на Ольхоне.

— Все ок, — коротко ответил продвинутый шаман.

И не соврал. Снаружи коттеджа творилось черт те что. Завывал ураганный ветер, ломая редкие деревья и срывая крыши с домов в деревне Хужир. Под аккомпанемент грома молнии то и дело срывались с небес, но все мимо, мимо… Слышались нечеловеческие вой, визг и хохот, перекрываемые время от времени громоподобным рыком крупной кошки… Внутри дома, однако, все оставалось тихо и мирно.

Иван и Джина, несмотря на уговоры шамана, спать не ложились. Да разве и уснешь? Девушка поминутно вздрагивала, юноша оставался внешне спокоен.

— Когда все это закончится? — спросила Джина.

— На рассвете, — ответил Иван.

— Если мы до него доживем… я уже начинаю в этом сомневаться.

— Доживем. Учитель знает, что делает…

Впрочем, уже очень скоро после короткой, но бурной ссоры с дядей разобиженная племянница все-таки удалилась в свою комнату на втором этаже и, не раздеваясь, легла поверх одеяла. Сегодня такая ночь, мало ли что может произойти? Она должна находиться в полной боевой готовности!

Впрочем, что конкретно может произойти и чем она, девочка-подросток, сможет помочь, не представляла, однако очень и очень хотела быть полезной.

«Вообще, взрослое, насквозь пропитанное чисто мужской моралью общество совершенно напрасно сбрасывает со счетов шестнадцатилетних девушек, — думала Джина. — Сколько лет было Жанне д’Арк, когда она возглавила французское сопротивление британским колонизаторам? Вряд ли многим больше…»

Она и задремала под подобные мысли, и увидела во сне себя на белой лошади со знаменем с тремя лилиями, скачущей во главе отряда закованных в белые латы рыцарей. Ну а враги, само собой, имели зверский, бесчеловечный облик, очень напоминающий компьютерных монстров.

Девушка не то чтобы очень любила, но играла от нечего делать чаще в «стратегию», но иногда и в «стрелялки».

Проснулась она спустя некоторое, не слишком продолжительное время от жара и едкого запаха дыма. Подскочив с кровати, обнаружила, что вся стена, двумя окнами выходящая на фасад, полыхает: шторы, стены, уже и потолок занялся. Дом деревянный, сгорит, как спичечная коробка, в несколько минут!

— Пожар! — закричала Джина, выбегая в коридор. — Горим!

Гасить пламя самостоятельно ей и в голову не пришло. Да и чем? Ни воды нет, ни огнетушителя. Ничего дядя Вася не предусмотрел, шаман называется, хотя «аномальщик» ему звонил, предупреждал, что на усадьбе Шамбуевых был пожар, значит, и у них на Ольхоне он вполне возможен!

То, что в телефонном разговоре с Есько речь шла о псевдопожаре, Джина со сна даже и не вспомнила. Да и как упомнить подобные мелочи, если пламя охватило полкомнаты?

— Пожар! — продолжала она кричать уже в коридоре. — Горим!

Дверь соседней комнаты распахнулась, из проема повалил черный дым, потом полыхнуло, и уже только после этой попсовой интерлюдии на пороге появился Иван с закопченным, как у трубочиста, лицом, но совершенно спокойный, как дохлый кот, и даже улыбающийся.

— Что ты орешь? Люди спят.

— Спят? — переспросила ошарашенная девушка.

— Ну да. Я только успел заснуть, когда ты своим ревом меня разбудила. Случилось что?

Он еще спрашивал…

Джина увидела, как огонь из комнаты Ивана перекинулся в коридор, с треском пожирая сухое лакированное дерево обшивочной вагонки.

— Ты ничего не видишь? — спросила она.

На плече юноши загорелась майка, и он одним небрежным движением сбил пламя, впрочем, материя продолжала тлеть.

— Что тут смотреть? Все знакомое, родное… Я уже в пятый раз на каникулы в этот дом приезжаю.

Спокойствие Ивана, вероятно, передалось и Джине. Кричать она больше не порывалась и припомнила вдруг то, что говорил по телефону Есько ее дяде. Пожар только в головах, на самом деле ничего в Иркутске не горело. Так, может, и здесь то же самое?

Джина протянула руку к пламени и почувствовала его жар, но этим не ограничилась, схватилась за пылающие перила лестницы и, вскрикнув, отдернула руку — обожглась.

— Я думала… — начала она, тряся рукой, но ее перебили.

— Индюк тоже думал… Дай-ка. — Иван перехватил ее руку и, осмотрев, зажал в своей. — Через минуту все пройдет.

— Спасибо, — прошептала девушка, а юноша продолжил, уже не сдерживая раздражения:

— Что за манера лезть напролом? Если ты видишь, скажем, гильотину и точно знаешь, что быть ее тут не может, следует ее попросту игнорировать, а не совать шею под нож!