Елена Коровина - Черный Дракон

Отсюда парадоксальный вывод — для каждого конкретного человека всё происходит только в настоящем. Так не стоит ли перестать жалеть о прошлом и беспокоиться о будущем? Людям кажется, что они отдают необходимую дань прошедшему или заботятся о своём будущем. Но на самом деле они просто нагружают негативом настоящее Время, потом ещё и удивляются, что жить так тяжело.

Рина сидела на плетёной садовой скамейке. Вроде должно быть жестковато, но оказалось, что на скамью кем-то заботливо наброшен толстый и мягкий ковёр. Доминик тихо посапывал. Голова его покоилась у Ринки на коленях, и девушка машинально гладила волнистые чёрные волосы.

Идиллия!..

Вокруг светило тёплое, но уже не жаркое солнце. День лениво клонился к закату. Подлетела бабочка — разноцветная, радостная. Покрутилась вокруг и села на… щёку Доминика. Дракон проснулся. Изумлённо покосился на нечто крохотное и разноцветное, но тут же смахнул приставучее чудо. Бабочка не обиделась. Она взлетела и понеслась вдаль. Доминик сел, одной рукой всё ещё потирая щёку, словно бабочка могла его укусить, второй, притягивая к себе Ринку, будто та могла исчезнуть.

Теплынь. Нега. Счастье…

Ринка подняла голову к небу. Там, в голубизне, стояли облачка — беленькие, словно только что нарисованные. На садовой дорожке никого не было.

— Доминик… — начала Рина. И с первым звуком её голоса другие звуки наполнили тишину аллеи. Словно, произнеся звук, Рина включила его в реальность. Откуда-то послышалась тихая музыка, долетел нежный смех. А вот — торопливые шаги и возглас:

— Да вот же они!

Почтенная старушка невысокого росточка, с белыми букольками, в платье с кринолином по моде середины XVIII века любовно рассматривала Ринку. На Доминика она только покосилась. Но Ринке улыбалась и протягивала ручки:

— А ты красивая девочка, дорогая! Я так горжусь тобой. Конечно, я горжусь всей своей роднёй в будущем, но ты мне нравишься особо. Неужели ты меня не узнаешь? Я твоя прапра, ох, не знаю сколько ещё раз пра, но бабушка — Мари Лепренс де Бомон. А его узнаёшь?

Старушка провела ручкой рядом со скамейкой, и прямо из-под земли выросло небольшое гранатовое деревце. Ещё миг — и на нём распустился Аленький цветочек. Один. Зато огромный, почти с кулачок старушки, которая сорвала его и протянула Рине.

Ринка вскочила:

— Мадам!

Старушка скривилась:

— Какая я тебе «мадам»? Я — бабушка. И нечего здесь прохлаждаться. Идите в замок. Там всё уже началось. И вас давно ждут.

— Что началось? — встрял Доминик.

— Праздник Сохранения Времени. Вы, дорогие Хранители, славно потрудились. Время снова идёт своим чередом. Энтропия взята под контроль. Вы сделали свою работу. Как ты говоришь, Доминик, «починили время».

— Но я чинил его множество раз. Да в XX веке чуть не каждые пять лет случалось что-нибудь. Но никогда никаких праздников по возвращению Времени в нормальное русло никто не устраивал.

— Но сегодня особенный день, мой милый мальчик. Твоя «починка» совпала с зимним солнцестоянием. Сегодня же 21 декабря. Помнишь, календарь майя назначил на этот день конец света? Так вот — никакого конца не случилось. И кто знает, может, в этом ваша заслуга? Так что пойдёмте в замок. Праздник есть праздник!

Сказочница поспешила вперёд. Рина с Домиником потянулись за ней. И сразу же, едва они вышли из своей аллеи, на них обрушился мир праздника — шумный, разноголосый, весёлый. Как будто сначала их специально поместили в тихую аллею, чтобы пообвыклись и пришли в себя. Надо же запастись силами перед праздником.

Широкая подъездная дорога вела к прекрасному замку с башенками, мраморными лестницами, арочными окнами, украшенными разноцветной мозаикой. Вокруг яркие клумбы, с цветами, выгородки аккуратных душистых кустов. Никаких угрожающих рвов или массивных ворот — вход был абсолютно свободен. Двери гостеприимно открыты. Над ними порхали прелестные бабочки. На карнизах сидели птички разноцветного оперения. По лестницам струились мягкие узорчатые ковры. И всё это было таким ярким, манящим, притягательным… «Словно все только что нарисовано!» — сообразила Рина и, не сдержавшись, вскрикнула:

— Это же замок Кинкейда! Такая картина висела у нас в издательстве. Я даже помню название — «Волшебный Замок у подножия гор».

— Да, — наклонила головку пра Мари, словно птичка на карнизе. — Томас Кинкейд — прелестный живописец. Поэтому мы забрали его в Навь. Нам не хватает здесь замков и других его прелестных домиков. Надо же где-то останавливаться, когда мы здесь бываем.

— Мы умерли? — удивились Рина. — Ведь только мёртвые попадают в Навь!

— Глупости! — Пра Мари вскинула светленькие глазки на Рину и произнесла поставленным учительским голосом: — Это те, у кого нет воображения, могут попасть в Навь только после упокоения в Яви. Творческие же люди или просто любой человек с фантазией, остро чувствующий, по сто раз в жизни попадает в Навь. Ведь Навь — мир чувств, образов, мечты, фантастики. Люди вообще часто и не подозревают, что живут в двух мирах — в Яви и Нави одновременно. Книги, картины, фильмы, песни, любовь или ненависть — всё, что завораживает в Яви, и является тем путём, по которому человек посещает мир Наваждения. Кинкейд бывал здесь по сто раз на дню, когда создавал свои чарующие Дни Рождества, маяки, фонари, замки и домики. Ну а теперь, после того как он ушёл из Яви, он наш штатный живописец. И когда мы приходим в Навь, живём в его домах.

— То есть вы до сих пор живы?

Старушка смутилась. Дракон пришёл на помощь:

— Они живы ЗДЕСЬ. Живы для других миров. Но в нашем, земном мире они, конечно, мертвы.

— Зато мы можем встречаться здесь, в замках и домиках Томаса Кинкейда. Да вот глядите сами. Приглашённые на праздник уже собираются. Ведь мы сохранили наше привычное время. И всё снова идёт своим чередом. Как и шло.

Рина поглядела туда, куда указала сухонькая ручка пра Мари. У крошечного водоёма на массивных деревянных табуретах восседали три женщины. Одна чесала пряди и сучила нить. Другая пряла пряжу. Третья выжидала, держа в руках острый нож. Да это же мойры — богини судьбы античного мира. Одна создает нить жизни человека, другая спрядает из неё судьбу. Третья перерезает нить в положенный срок.

— Слава богу, они опять слепы, — проговорила пра Мари. — А то ведь был миг, когда они вдруг прозрели. Когда твой Уроборус, — старушка дотронулась до груди Доминика, — чуть не сбросил Кольца Времени, мойры стали зрячими и вмиг решили крутить колесо прялки обратно. Но тогда время потекло бы вспять! Это был бы ужас! А потом на секунду прозрел и Хронос, бог Времени, уничтожающий своих детей. Говорят, он съедал их. Враки! На самом деле супруга подсовывала ему каменные фигурки. Но вчера он УВИДЕЛ, что это камни. И затребовал реального ребёнка. Хорошо, что вы успели скрепить кольца Уроборуса. А то безжалостный Хронос сожрал бы всех древнегреческих богов, начиная с Зевса. И что тогда?! Без богов Античности вся мировая цивилизация пошла бы по иному пути! Может, и мы с вами вообще не родились бы на свет. Со временем шутки плохи! — Пра Мари истово перекрестилась. — Однако я заболталась. Идёмте скорее. Ведь все ждут именно вас. Тот, а по-вашему Тотий Львович, приказал не будить вас, пока вы не придёте в себя. Но я не могла так долго ждать. Вот и послала бабочку. А мастер Трисмегист, твой отец, Рина, и ваш друг, твой ловец, Доминик, уже в замке. Все, кто причастен к сегодняшнему Празднику. Жаль только нет Барбары, твоей бабушки, Рина. Но она делает ремонт в своей новой усадьбе. Ей не до праздников. А вы идите скорее!