Мария Александрова - Око за око

Не видала Анна до сей поры таких пригожих, да и не приглядывалась она к мужчинам особенно. Знала свою слабость — разумные речи были ей по сердцу, да нежные слова. А теперь, не зная, каков этот незнакомый человек, умен он или глуп, добр или зол, ни разу с ним не переговорив, Анна с ужасом поняла, что стоит ему только позвать, и из-за этих ярко-зеленых очей она пойдет за ним хоть на край света.

Не успела Анна даже и глазом моргнуть, как незнакомец собрал все рукоделие и с ласковой усмешкой подал ей корзинку:

— Не зашиб я тебя, красавица? В другой раз осторожнее буду.

Анна даже ничего не успела ответить незнакомцу, как вместе с каким-то поджидавшим его рыжим он мгновенно скрылся за углом. Кто этот незнакомый человек? Что он тут делал? Появится ли он здесь еще раз? Анна не знала. «Даже имя не спросил», — расстроено подумала Анна, и горячая волна обиды подступила к горлу.

— А ты, Ярыш, не промах, — усмехнулся Отрепьев. — На ходу успеваешь девок с ума сводить.

— Даже и не собирался, — попытался скрыть смущение Ярослав. Приглянулась ему девка…

Однако от наблюдательного Гришки, прекрасно все видевшего со стороны, трудно было что-то скрыть.

— Да ладно тебе, нашел кого обманывать, — возразил Гришка. — Между прочим, ты ей тоже понравился.

— Неужели? — вырвалось у Ярослава, и Гришка рассмеялся.

А вслед за ним рассмеялся и Ярыш, понимая, что Гришкин смех — плата за утреннюю проделку.

Гришка угадал верно — Анна и впрямь понравилась Ярославу.

Да что там, Ярославу — вся мужская половина замка сохла по Анне. Однако никого из слуг Адама Анютка так и не приласкала: она одинаково ровно и доброжелательно относилась ко всем своим обожателям, и если к кому и проявляла больше симпатии, так это к любителям поболтать.

Скорее всего, красота только бы навредила Анне, но ее никто не смел трогать: по никому не понятной причине жена Вишневецкого, княгиня Софья, относилась к Анне Зелинской почти как к родной, так что даже эконому пришлось угомониться.

А переживать действительно было из-за чего — Анна была просто красавицей. Правильной формы нос, изогнутые луком брови и огромные темные глаза под длинными ресницами могли свести с ума кого угодно. Ее густые шелковистые волосы так и хотелось погладить, а такой стройный стан впору иметь не служанке, а княжне.

Ярыш еще раз вздохнул — тихонько, чтобы не слышал Гришка, и постарался выбросить из головы все мысли об Анне куда подальше — что бы ни говорил Отрепьев, вряд ли такая красавица обратит внимание на простого конюха.

На реку их отпустили без слов — Ян ручался перед Адамом собственной шкурой, что новые конюхи не пропадут вместе со всеми его лошадьми. Это только в дурную голову князя могла прийти такая безумная мысль — куда можно деть эдакую прорву коней, да еще когда весь Брагин знает лошадей Вишневецкого?

На этот раз Ярослав с Гришкой действовали сообща, притом сперва на реку сгоняли одну конюшню, потом — другую, и все это время Евсееву помогал Януш. Этот день, в отличие от вчерашнего, оказался на удивление легким: как выяснилось, старый конюх, отец мальчишки, когда-то именно так и делал, и лошади, то ли помнящие старые добрые времена, то ли просто бывшие на редкость умными тварями, вели себя спокойно.

Ярослав, позволивший Янушу вернуться домой на любом понравившемся коне, окончательно расположил к себе мальчонку, и Гришке оставалось только локти кусать и досадовать, что упрямый Януш никак не хочет с ним водиться.

— Ладно, Ярыш, считай, что твоя взяла, — кивнув в сторону Януша, сказал он другу. — Так и быть, город я тебе подарю. Вот только скажи честно, ты его подкупил?

— Господь с тобой, Гришка, — рассмеялся Ярослав. — Да разве я стал бы ради ерунды деньги тратить?

— Ну, деньги-то и впрямь грех тратить, так, может, ты ему что наобещал?

— Ну ты, Григорий, и жадина, — возмутился Ярослав. — У тебя целое государство будет, а для меня одного города жалко?

— Да не в городе дело, Ярыш, — приняв всерьез слова Евсеева, оправдывался Отрепьев. — Я все никак не пойму, за что же он меня так не любит. Вроде бы ничего я ему дурного не сделал, напротив, первый с ним подружиться попытался, а он все равно морду от меня воротит, упрямец. Ей-богу, — вздохнул Гришка, — если это ты его против меня настроил, мне даже легче станет.

— Прости, друг, но легче тебе не станет: я ему про тебя ничего дурного не говорил и общаться с тобой тоже не запрещал. Хочешь, я с ним поговорю, узнаю, в чем дело?

— Не, не надо, — отказался Гришка. — Не хочет со мной водиться, как хочет. Вот буду я государем, тогда и пожалеет. Потерпи, Ярослав, еще немного, план у меня уже есть.

Остается только ждать.

Ярослав молча кивнул — ждать ему было не впервой.

Назад Ярослав, Гришка и Януш возвращались на самых красивых конях, и даже если бы Адам и увидел, как гордо Ярослав восседает на его любимце, все равно не сказал бы и слова.

То, что Евсеев выбрал любимца князя, было не случайно — Ярыш, прекрасно разбиравшийся в лошадях, мигом заметил самого лучшего. К тому же, после увиденного сна ему захотелось проехаться непременно на белой лошади.

Конечно, таких же ощущений, что и во сне, Евсееву испытать не удалось, но конь был все же очень хорош. Да и смотрелся Ярослав на нем просто великолепно: как заметил Януш, этот конь до сих пор не видел лучшего наездника.

Довольный тем, что этот день у него оказался не таким хлопотным, Ярослав последним въехал в замок. Гришка что-то заторопился, скорее всего, проголодавшись, потому подгонял лошадей, да еще у ворот Ярыша задержал Ян, поэтому Евсееву в полном одиночестве предстояло проехать через пустой двор.

«Ну и чудненько, — думал Ярослав, — что никто меня не заметит». Однако кое-кто все же увидел Ярослава: едва он успел приблизиться к замку, как из дверей опять вышла Анна, что-то весело напевая.

В руках у нее снова была корзина, но на этот раз уже большая, и, кажется, не тяжелая. Она осторожно закрыла дверь, спустилась по довольно крутым ступенькам, и только тогда подняла глаза. На ослепительно-белом коне без седла сидел всадник, одетый во все черное, с волнистыми, цвета воронова крыла волосами…

Когда другие служанки восхищенно обсуждали друг с дружкой нового конюха, Зелинская и представить не могла, что именно он и запал ей в душу, но после того, как Анна увидела его верхом на Адамовом любимце, сразу же все прояснилось. И как только она сразу не поняла, что этот зеленоглазый и есть конюх — ведь подруги все уши прожужжали, наперебой рассказывая Анне все, что только было о нем известно!

От такой догадки Анне сразу стало легче — теперь-то она знала, что Ярослав не должен задирать нос. Что ни говори, но он простой конюх, а Анна — любимица княгини. Будь они на равных, тогда другое дело, и, сообразив это, Анна сразу успокоилась.