Мария Александрова - Око за око

Вообще-то, Гришка никогда в жизни не храпел, да и Ярославу на сеновале было неплохо, и старался он так совсем по другой причине. В очередной раз пригласив Анну на конюшню, Евсеев заметил ее откровенно разочарованный взгляд, и, несмотря на то, что Анна все-таки пришла, Ярыш понял, что ей надоели такие встречи.

Попросив Яна об одолжении, Ярослав был уверен, что на этот раз он старается не напрасно: после которой уже встречи с Зелинской он знал наверняка, что вовсе не безразличен Анне. И вот наконец у них есть возможность спокойно встретиться… Ожидания Ярослава действительно оправдались: всего лишь один раз пришлось ему уговаривать Анну зайти к нему вечерком, и с тех пор Зелинская приходила уже сама.

Только теперь красавица Анна, по которой убивалась половина замка, наконец стала понимать этих несчастных, постоянно за ней увивающихся. Никогда не принимая всерьез ни одного мужчину, она впервые влюбилась, влюбилась без памяти, с первого взгляда, и он ответил ей взаимностью. Во всяком случае, Анне так казалось.

Да разве она могла думать иначе, если сам Ярослав верил в то, что лучшей девушки, чем Анна, не найти на всем свете! Пожалуй, искушенная в делах любовных особа, и та не смогла бы устоять перед неиссякающим напором его красноречия, перед теми пламенными взорами, которые время от времени бросал Ярослав на Анну, перед ласковыми словами, которые он так нежно шептал ей на ушко…

Ярослав, просто чудом на этот раз отвертевшийся от настойчивых уговоров сперва Гришки, потом Яна, уже тысячу раз пожалел о том, что ему на голову свалилось это чудо. Сидел бы он сейчас себе в корчме, брагу попивал, над Гришкой издевался. Так нет же! «Теперь вот торчи тут один, как пень, и сон не идет…» — тяжко вздохнул Ярослав.

Уже давно стемнело, и час, когда они договаривались встретиться с Анной, давно прошел. Дела ее никак не могли задержать — слуги, за исключением, наверное, только Яна с Гришкой, которых к тому же и не было в замке, давно уже спали. Ничего случиться с Анной не могло, вот только…

Могло произойти только одно — Анна больше не хотела с ним встречаться.

А ночь была просто великолепной, словно нарочно созданной для любви — в тяжком ожидании не знавший, чем себя занять, Ярослав распахнул окно и так и не смог от него отойти. Огромные звезды на далеком небе казались в тысячу раз ярче, чем обычно, но даже их мерцающий свет не мог разрушить чарующей темноты этой ночи. Не шелохнулась ни одна травинка, ни одна веточка на макушках деревьев, только бесшумно опадал липовый цвет, расстилаясь по земле пушистым ковром…

И вдруг все это неожиданно исчезло — Ярослав почувствовал на глазах чьи-то горячие ладони, и тут же кто-то прошептал:

— Тс-с-с…

Ярослав осторожно отнял ладони от своих глаз, не отпуская одной руки, обернулся и обомлел — перед ним была Зелинская, но как же она была потрясающе красива! Ярослав и не догадывался, что у Анны, всегда подтянутой, гладко причесанной, такие длинные волосы, такая пышная грудь…

— Анечка, — не отпуская руки Анны, только и смог вымолвить Ярыш, — какая же ты прелесть…

Будь у Ярослава сейчас несметные богатства, в этот миг он, не раздумывая, сложил бы их к ногам Анны, а приди она просить прощения, простил бы ей что угодно. Вот только не знала Анна, что до сих пор в душе Ярослава гнездится лютая ненависть к Салтыковым, ведь простил бы, ей-Богу, простил бы даже этих душегубцев, скажи Анна хоть слово.

Но Анюта так ни слова и не произнесла, а дальше для Евсеева все было как в тумане. Позже, очнувшись от этого сна наяву, он так и не мог понять, что же он говорил Анне, что она ему отвечала, хотя точно знал, что, как всегда, они долго болтали. Все, что он помнил, — это нежное Анино тело: приоткрытые для поцелуя влажные губы, упругую девичью грудь, тугие бедра… И слегка спутанные шелковистые волосы Ани, будто впитавшие в себя сладкий аромат цветущей липы…

Пока Ярослав со всей своей пылкостью ночи напролет проводил с прекрасной Анной, Отрепьев времени зря не терял. Григорий сумел перезнакомиться со всей прислугой замка. Он успевал перекинуться парой слов с любителями поболтать, выпить кружку-другую с любителями браги, и ни одна девушка в замке не осталась без его красного словца. Несмотря на неприглядный вид, совсем скоро почти вся прислуга, говоря Гришке «Доброе утро», улыбалась.

Был только один человек, который немного беспокоил Гришку. Хотя, казалось бы, Ян сам привел Гришку с Ярышем в замок, и об Отрепьеве за это время никто слова плохого сказать не мог, Стовойский что-то последнее время косо посматривал на Григория.

Гришка старательно обдумывал происходящее, но какой-то веской причины неприязни Яна он так и не нашел. А раз этой причины не было, значит, вполне возможно, что Стовойский может перемениться. «В конце концов, — думал Отрепьев, — Ян не тот человек, из-за которого так стоит переживать».

Григория волновало другое — в его голове уже совершенно ясно сложился план, как же он осуществит свою давнюю мечту. Сомнения у него были только в одном — рассказать о нем Ярославу или нет? Если Евсеев узнает в последний момент, все будет выглядеть гораздо правдоподобнее. «Да и Ярослав последнее время какой-то странный стал, — рассуждал Гришка, — или ему в конюхах быть понравилось?»

Знал бы Ярослав о муках Отрепьева, подумал бы, что это Гришка сглазил его счастье…

Теперь встречи Ярослава и Анны перестали быть редкостью. Почти каждую ночь тихонько проскальзывала Анюта в уютную комнатенку Ярыша, и вместе с ней он забывал и о своей давней обиде, и о том, что был он сейчас просто-напросто конюхом, и о Гришкиных честолюбивых замыслах.

Так же и в этот раз, выглядывая в окно, чтобы хоть чем-то себя занять, Евсеев дожидался своей ненаглядной. К счастью, ждать пришлось недолго: Ярослав еще даже не успел разозлиться на всех подруг Анны, из-за которых девушка вечно задерживалась, как по едва слышному шороху он догадался, что в комнату кто-то вошел.

— А… — удивленно осекся Ярослав, собираясь произнести «Анечка» — в комнатенку вошла вовсе не Зелинская, а когда первое удивление Евсеева прошло, ему чуть не стало дурно. «И чего это Яну вздумалось приходить ко мне в такой час?»

— Тихо, Ярослав, — попросил Ян, — давай не будем мешать людям спать, — и от этого шепота у Евсеева мурашки по спине побежали. — Разговорчик у меня к тебе есть…

— Тогда выкладывай, с чем пришел, — сразу же решил перейти к делу Евсеев — кто знает, на сколько затянется этот разговор, а в любой момент могла зайти Анна.

— Давай присядем, — попросил Ярослава Ян.

Ярослав, не придав этим словам никакого значения, вслед за Стовойским послушно уселся на скамью. Стовойский тут же к нему подвинулся, и, положив Ярославу руку на колено, почти в самое лицо начал шептать: