Кристофер Мур - На подсосе

— Они уже в ней.

— А они заподозрили, что ты, ну… уже ты?

— Нет еще. Хлёст сказал, что я что-то бледноват. Я их отправил в магазин. Если Клинт понял, ну…

— Отлично ты все разрулил. Может, еще лучше будет дать объяву: «Молодая пара вампиров ищет разъяренных селян, чтоб те их выследили и прикончили».

— Ха. Селяне. [4] «Селяне» (Village People, с 1977) — американская диско-группа, нацеленная на гей-аудиторию. Выступали в костюмах, отражающих стереотипы сексуальных фантазий. Смешно. Впиши лосьон для автозагара. Мне кажется, меня выдает бледность.

В семь вечера за три дня до Рождества вся Юнион-сквер кишела покупателями. На возвышенной части площади выстроили деревеньку Санты, и в нее через лабиринт калиток для скота, оббитых красным бархатом, тянулась очередь детей и родителей человек в пятьсот. Вокруг площади широкие гранитные ступени усеивали уличные артисты, обычно заканчивающие в пять. Тут жонглер, там фокусник, полдюжины «роботов» — людей, раскрасивших себя золотином и серебрином: они механически дергались, когда кинут монетку или купюру. Даже пара человеческих статуй там была. У Джоди любимым был золотой парень в деловом костюме — он неподвижно стоял часами, словно замер на полушаге по пути на работу. В «дипломате» у него была дырочка, в которую люди пихали деньги после того, как сфотографируют и попробуют заставить его моргнуть.

— Меня он раньше очень нервировал, — прошептал Томми. — А теперь я вижу — он дышит и аурой своей светит.

— Я как-то раз на него весь обеденный перерыв смотрела, и он так и не шевельнулся, — сказала Джоди. — А летом знаешь, какая мука, наверное, в золоте. — Ее вдруг передернуло — она вспомнила про Илию, старого вампира, по-прежнему заключенного в бронзу у них в студии. Да, он ее, само собой, убил, говоря строго, но так, что перед ней открылась новая дверь. И сколь бы странной дверь эта ни казалась, была она совсем рядом, живая и страстная. Конечно, сделал он это для собственного развлечения, как сам и признался, но еще и потому, что ему было одиноко.

Она сплелась рукой с рукой Томми и поцеловала его в щеку.

— А это за что?

— Потому что ты рядом, — ответила она. — Что у нас по списку первое?

— Рождественские подарки.

— Ниже.

— Жаркая мартышечья любовь.

— Ага, это можно устроить в витрине мастерской Санты в «Мэйсиз».

— Честно?

— Нет, не честно.

— Ладно, тогда нам нужно пойло.

Джоди выхватила список у него так быстро, что большинство людей вокруг и не заметило, как она шевельнулась вообще.

— Ты больше не главный по списку. Мы покупаем мне новую кожаную куртку.

«Я БЕДЕН, А КТО-ТО ПОБРИЛ МОЕГО ОГРОМНОГО КОТА». Уильям переписал себе табличку. На огромном коте Чете по-прежнему был красный свитер Джоди. На двух приближающихся вампиров кот смотрел весьма подозрительно.

Томми протянул Уильяму бутылку «Джонни Уокера».

— Веселого Рождества.

Уильям взял выпивку и быстро закурковал ее куда-то себе в пальто.

— Большинство просто дает деньгами, — сказал он.

— К чему нам посредники? — ответила Джоди. — Как вы себя чувствуете?

— Здорово, а что? Совсем, знаете, отлично, учитывая, что я бездомный, а вы побрили мне кота.

— Вчера вы здорово нарезались.

— Ну да, а сегодня мне отлично.

— На меня раньше тоже так действовало, — сказал Томми. — Это я помню. Как бы бодрит.

Джоди махнула Томми, чтоб не лез.

— И голова у вас не кружилась, ничего?

— Когда проснулся, был чутка похмелен, но пара чашек кофе — и все прошло.

— Блять! — Джоди аж сплюнула от досады. И приуныла.

— Спокойно. — Томми потрепал ее по плечу. — Доктор Флад спешит на помощь. Наверное.

Джоди зарычала, но так, чтобы слышал лишь Томми.

— А знаете, — сказал Уильям, когда поток пешеходов чуть поредел и ему больше не требовалось сосредоточенно внушать к себе жалость, — с наличкой у меня все хорошо, но раз вы тут в рождественском настроении, я бы по-прежнему согласился глянуть на буфера рыжей.

— Выкуси, мешок торфа! — рявкнула Джоди и навалилась на Уильяма.

— Солнышко. — Томми поймал ее сзади за только что приобретенную красную кожаную куртку — на всякий случай. Если она свернет бродяге шею, нипочем не поймешь, удачная у него была мысль или нет.

— Я не потерплю, чтоб меня домогалась закуска.

— Съела что-нибудь не то? — Томми ухмыльнулся ей, когда она перевела на него взгляд, но огонь в ее глазах уже погас.

— Жаркую мартышечью любовь из своего списка можешь вычеркнуть, — сказала она.

— Ёксель, ну и мегера, — произнес Уильям. — У нее, что ли, ежемесячные?

Томми быстро подхватил Джоди на руки и понес за угол. Она ерзала и пыталась освободиться.

— Отпусти меня, я его не буду бить.

— Хорошо.

— Сильно.

— Я так и думал, — сказал Томми, не выпуская ее из хватки. — Давай-ка ты зайдешь в «Уолгринз», а я тут пока закончу с мужиком и его огромным котом.

Проходя мимо, разулыбалось семейство рождественских покупателей — сочли, видимо, что юная пара не стесняется своих телячьих нежностей на улице. Отец семейства прошептал супруге:

— Комнату б себе сняли. — Обычный человек бы даже не услышал. Но не Томми.

— Считай, повезло, старина, мы чуть не сделали это в витрине мастерской Санты. Жаркий и потный эльфийский секс — прямо перед детишками. Им бы это понравилось, да?

Отец опрометью погнал свое семейство прочь по улице.

— Мило, — сказала Джоди. — Так и нужно не выделяться.

— Ну ты же знаешь, люблю быть в форме. — Томми было всего девятнадцать, и, поскольку сексом он начал регулярно заниматься только после знакомства с Джоди, по-прежнему полагал, будто обладает неким тайным знанием, недоступным прочим людям. «Как они могут думать о чем-то другом?» — размышляла сокровенная часть его ума. — Спорим, он пахнет перечной мятой.

— Кто?

— Эльфийский секс.

— Ты не поставишь меня на землю?

— Ладно, только не бей мужика с огромным котом.

— Да все нормально. Встречаемся в аптеке через пять минут. Лучше, если у тебя все получится.

— Пять минут, — подтвердил Томми. — Корица. Может, корицей пахнет.

Бледная пара бродила по проходам «Уолгринза». Они отлично развлекались — презирали грубые аксессуары буржуазной культуры и вообще насмехались над условностями традиционной культуры. Они же, в конце концов, — элита. Они особые. Избранные, если угодно, — хотя бы по самой природе своей обостренной чувствительности и высшей чуткости. Оба претендовали на способность заглядывать за фасад, выстраиваемый большинством людей, и зреть самые глубины человеческой души. Однако странно, что не предусмотрели вот чего: прямо у них перед носами из-за угла вывернул парень во фланелевой рубашке.

— Давай у этих ребят спросим, — произнес Фланелевый. — Они похожи на героинщиков.