Ирина Скидневская - Фэнтези-2005

Пока дети чистили зубы, молились слепому богу Азатоту и пили свой вечерний абсент с водой и сахаром, паук снял с потолка кокон с девочкой и славно отужинал. Мальчика, который был покрупнее и поэтому еще шевелился в своем коконе, будучи не вполне готовым к употреблению, Леопольд решил оставить на завтрак.

Когда все мирно заснули, рыцарь еще долго ворочался с боку на бок в своих колючих доспехах, не в силах сомкнуть глаз, возбужденный яркими воспоминаниями о героических событиях, участником которых ему довелось стать. В конце концов он встал и, не находя выхода переполнявшей его энергии, задушил одну из девочек. Только после этого ему удалось заснуть, однако еще несколько раз за эту ночь внешние факторы заставляли его пробудиться. Дважды в пещеру пытался пробраться Арторикс, но сэр Леопольд спал чутко и отгонял негодяя гневными окриками. Перед рассветом же какое-то древнее чудовище просунуло в пещеру щупальце и утащило в темноту младшего ребенка. Рыцарь проснулся было, но потом решил, что это укладывается в рамки допустимых потерь, перевернулся на другой бок и снова уснул.

Утром выжившие дети оперативно собрали свои рюкзачки, привычно зарыли трупы, с серьезным видом поблагодарили рыцаря-паука за приют и гуськом двинулись в лес. Паук поежился от утренней сырости, позавтракал и отправился седлать стрекозу. Будь он изнеженным придворным лентяем или преуспевающим столичным стоматологом, он не отказал бы себе в удовольствии проваляться в пещере всю первую половину дня, перебирая коллекцию бабочек и ощущая приятную тяжесть в желудке. Однако истинный рыцарь не имеет права подчиняться прихотям тела. Зов пищевой цепочки гнал сэра Леопольда в дорогу, ибо богомерзко это, когда у благородного воина-пилигрима к вечеру сводит желудок от голода.

Когда паук легко запрыгнул в седло, из леса, оттуда, куда направились дети, раздался торжествующий рев людоеда Арторикса. Леопольд XVII недовольно пробормотал что-то и направил боевую стрекозу в противоположную сторону. Свою вчерашнюю плату он уже отработал, Синяя же книга учила, что всякий сам за себя, а слепой бог Азатот против всех. К тому же после ночевки в сырой пещере паук несколько застудил педицел и поэтому с трудом вращал головогрудью.

К полудню благородный рыцарь-паук Леопольд XVII выбрался на опушку. Деревья здесь росли в форме обратной свастики. Дорога впереди кубарем скатывалась с холма и взлетала на деревянный мост через неширокую речушку, на котором стоял ржавый полосатый шлагбаум. На огромном валуне, торчащем из топкого берега реки, лежала огромная ящерица, поблескивавшая желтым змеиным брюхом.

Рыцарь-паук подъехал к берегу и привстал на стременах.

— Эй, на камне! — закричал он. — Ты кто? Тварь ли дрожащая или право имеешь? Бессловесная ли рептилия, божьим промыслом достигшая невероятных размеров? Магический ли зверь, способный подражать членораздельной человеческой речи? Древнее ли чудовище, которое может поддерживать философическую беседу на любом из цивилизованных языков? Или безнравственно оголивший срамные места благородный рыцарь, коего я вскоре включу в пищевую цепочку?

Собственно говоря, сэр Леопольд не был абсолютно точен с академической точки зрения: древние чудовища тоже относились к магическим животным, но прожитые тысячелетия наделяли их таким могучим жизненным опытом, что немногие изначально разумные могли вести с ними беседу на должном уровне. Победить древнее чудовище на поле битвы, на теннисном корте или за шахматной доской было неимоверно сложно, однако такая победа сразу поднимала одержавшего ее рыцаря на несколько пунктов в общем рейтинге. Благородными же рыцарями становились исключительно представители изначально разумных рас, коих к настоящему моменту этнографами было открыто столь много, что порой Леопольд не мог сказать с уверенностью, что за живое существо стоит перед ним, — если, конечно, на твари не было рыцарского доспеха.

Огромная ящерица открыла один глаз и внимательно посмотрела на паука.

— Рыцарь я, рыцарь, — буркнула она, потягиваясь. — Желтый рыцарь-рептилия Гекко II. Я страж моста, и никто не проедет по нему без моего ведома. Подожди, сейчас я надену свой полный турнирный доспех XV века и преградю тебе дорогу. — Ящер сполз с камня и исчез в высокой траве. Было слышно, как он чем-то шелестит и стукает, вжикает «молниями» и бормочет: — Вот ведь… на посту день и ночь… один раз позагорать решил… надо же было какому-то остолопу…

Паук заметно огорчился рыцарству ящерицы.

— Черт! Надо было подкрасться бесшумно и распороть тебе брюхо карандашом, — заявил он. — Я-то наивно решил, что ты из бессловесных тварей и испугаешься уверенной поступи и зычного голоса доблестного рыцаря.

— Ага, держи карман шире, — злорадно отозвался ящер, выезжая на мост в боевом облачении. Скакуном ему служила огромная личинка колорадского жука. — В следующий раз будешь умнее!

— Да уж. — Сэр Леопольд немного поразмышлял, потом крикнул: — Послушай-ка! Я могу отъехать на тысячу шагов вправо и форсировать реку вброд. Но меня огорчает твое поведение, поэтому я проеду по мосту. Прочь с дороги!

— И не подумаю, — заявил рыцарь-ящерица. — Охранять этот мост приказала мне моя Дама Сердца, леди Лигейя. Никто не проедет здесь без ее разрешения!

— Твоя Дама Сердца — просто идиотка! — рявкнул паук.

— Я знаю, — уныло кивнул Гекко. — Но что поделать?

— Послушай! Я могу отъехать на тысячу шагов влево и переправиться через реку по другому мосту. Но это уже дело принципа. Прочь с дороги!

— На соседнем мосту то же самое, — сказал ящер. — Там оборудовал блок-пост серый рыцарь-волк Люпус Эст V.

— Что, тоже Дама Сердца? — понимающе поинтересовался Леопольд.

— Ага, — кивнул Гекко. — У нас с ним одна Дама Сердца. Отсюда и плачевный результат. Она резво прыгает к тебе в постель, а когда ты ей надоедаешь, ставит сторожить мост, пока не сгниешь от сырости или тебя не включит в пищевую цепочку проезжий благородный рыцарь.

— По дороге я оприходовал уже трех стражей моста, — припомнил паук.

— У леди Лигейи всегда было море поклонников.

— Ну хорошо, — заявил сэр Леопольд. — Довольно болтовни. Начнем честный поединок.

— Начнем, пожалуй. Для чего ты держишь свое славное оружие за спиной, благородный сэр рыцарь?

— Так надо. Как ты думаешь, благородный сэр рыцарь, что позволило мне победить трех стражей моста подряд?

— Возможно, воинская доблесть и беззаветная отвага, сэр рыцарь?

— Не совсем. Скорее вот это. — Леопольд XVII извлек из-за спины крупнокалиберный винчестер и передернул затвор. — Увы, в наше непростое время прав не тот, у кого больше прав, а тот, у кого ружье.