Юрий Волузнев - Черное зеркало

— Кто «она»? — нетерпеливо спросил Борис Александрович.

Гаврилов подозрительно посмотрел на него:

— То есть вы хотите сказать…

— Именно это я и хочу сказать, Коленька! Это не Липская. Да, именно ее мы с тобой видели мертвой в той квартире, набитой антиквариатом. Но это была не она, — торжествующе заявил Борис Александрович.

— Значит, подмена?..

— Да. И подмена. И убийство. А настоящая Липская — вот она самая.

Гаврилов уставился на фотографию. С нее рассеянно смотрела высокая красивая брюнетка в больших очках, не спеша идущая по Невскому проспекту. На второй фотографии шла точно такая же девушка, почти неотличимо похожая на первую, но в черных очках. И за ее спиной виднелась та же панорама Невского, что и на первой фотографии…

— Такую-то мать!.. — растерянно произнес Гаврилов. — Мы же исходили только из того факта, что это была именно она, Липская. И совсем даже никому не пришло в голову усомниться, что это может быть кто-то другой. Да и вопрос-то стоял иначе: сама ли она себя или ее кто-то… Ведь и соседи подтвердили… И муж, в конце концов… Бирюков…

— Ну, положим, муженек ее в стельку был… И потом — очки, Коленька… Очки всех смутили. И безделушки всякие, на нее навешанные, когда эта особа на полу лежала. И вот эта самая фотография, что она нам подбросила…

— Или Бирюков… — задумчиво произнес Николай.

— Или Бирюков, — подтвердил Борис Александрович. — Да и, сказать по правде, интерьер очень сильно внимание отводил…

— Вы правы. Всех нас здорово провели за нос… Короче, Борис Александрович, откуда у вас эти фотографии? Колитесь до конца…

Серенький пиджачок довольно засмеялся, замахал руками, выразительно жестикулируя:

— А вот откуда, Коленька… Есть, у меня родственничек молодой. Племянник моей любезной Анечки. Так вот он на Невском прохожих фотографирует… Неплохие деньги, кстати, зарабатывает, к слову сказать. Мы в воскресенье у них в гостях были. Ну и он, как фотограф фотографу, решил своими достижениями похвастаться. Альбомчик у него такой есть, куда он особо интересные лица вставляет… Вот листаю я этот альбомчик и вижу вдруг знакомое лицо… А он мне и рассказывает, какой у него случай забавный произошел с этой фотографией. И вторую достает, вот эту… Так вот, приходит к нему одна из этих девиц за снимком. Липская, кстати… А он и выдает ей, как это положено. Она смотрит, смотрит… А потом говорит, что это не ее фотография. Мой родственничек убеждает ее в обратном. Та настаивает… И тут он вспоминает, что еще когда печатал снимки, то подивился тому, что лица-то уж очень похожие были на двух из них… Порылся — и действительно нашел второе фото. И лицо — ну точь-в-точь!.. Так вот Липская эта заинтересовалась вдруг и сказала ему, что если вторая девица объявится, то пусть позвонит ей. У нее якобы возникла мысль одну шутку над знакомым парнем учудить… Мой племянник посмеялся и записал ее телефон…

— Он у вас с собой?

— С собой, с собой! Посмотри…

Гаврилов бросил взгляд на протянутую ему бумажку:

— Да, помню. Мне Бирюков его давал… Ну и что дальше?

— А дальше, собственно, и ничего… Пришла вторая. Тоже заинтересовалась. И, как видишь, позвонила… на свою голову… И смешно, и грустно…

— Постойте, Борис Александрович! А телефон у нее имеется? Имя ее?.. Я про вторую говорю…

— Нет, Коленька. Я спросил у Димы, племянника-то моего. Нет. Вроде, говорит, Наташей назвалась, а ни телефона, ни адреса… Ведь это же не ателье… Захотел — пришел и взял свое фото, не захотел — рукой махнул…

— Борис Александрович! Дорогой! Бегом к Люлько! Тут же все это дело, которое я веду, через задницу переворачивается!..

— А где же логика? — с пасмурным выражением лица спросил Люлько, когда Николай изложил ему свою новую версию. И в то же время с неприязнью поглядывая на торжествующего Бориса Александровича. — Смысл-то какой?.. И как мы теперь узнаем, кто из них живая, а кто убитая?.. Если ее Липская и в самом деле собой подменила, то уж, наверное, понимала, что к чему. И, вероятно, разоблачения не опасается. Так что эта убитая, понимаешь ли, вроде как бы и жива… Что одна, что другая… И искать незачем…

— Надо искать!.. Фотографа поспрошать. Он же видел их обеих? — обратился Николай к Борису Александровичу. — Видел же?..

— Видеть-то видел… — с сомнением согласился тот. — Да что толку? Ни имени, ни адреса…

— Ну как же ни имени!.. А «Наташа»?..

В тот же самый день, когда происходило завершающее событие своеобразной эпопеи, связанной со смертью и похоронами безвременно почившей Ларисы Липской; в тот день, когда прах ее, тщательно запаянный в небольшую урночку, был, наконец, предан земле; в тот день, когда безутешный супруг ее, внезапно оказавшийся в плену необъяснимых фантасмагорических видений, много часов блуждал по городу не в силах спокойно, как все нормальные люди, вернуться домой, — в девятый день с официально зарегистрированного дня своей собственной смерти… сама Лариса Липская, с недовольным лицом, шла по Литовскому проспекту.

Моросящий дождь уже кончился, но она не замечала этого и до сих пор продолжала держать над головой раскрытый зонтик. Отгородившись от окружающего стеклами больших очков, она не обращала внимания на раздражающее мельтешение озабоченных лиц, на проносящиеся мимо автомобили, на какие-то мятущиеся в пустой суете фигуры, снующие вокруг. Лариса не спеша ступала по мокрому асфальту, осторожно обходя лужи, держась в стороне от проезжей части, не желая, чтобы какая-нибудь шальная колымага окатила ее грязными брызгами.

Она шла по проспекту и была недовольна всем.

Ее раздражал собственный внешний вид, совершенно не свойственный ей. Непривычный, какой-то вульгарный макияж. Одежда с чужого плеча, легкомысленная и не отвечающая ее строгому, изысканному вкусу. Раздражал этот старый, расхлябанный зонтик, дешевая спортивная кожаная курточка, а также джинсы и кроссовки, которых она терпеть не могла. И вызывающе яркие, медно-рыжие волосы.

Короче, Лариса Липская комплексовала. И прекрасно сознавала свое состояние.

Но как бы то ни было, какой бы степени отвращение ни вызывал нынешний стиль ее одеяния, весь этот дурацкий камуфляж был необходим ей сегодня. Она должна была вырядиться именно таким образом. Чтобы как можно более изменить свою неординарную внешность, чтобы как можно меньше подвергать себя риску, привлекая к себе внимание тех, с кем встречаться не было никакой необходимости. Хотя бы потому, что сегодня ей нужно было сделать один важный визит. И очень может быть, что в последний раз в своей жизни. Визит в собственную, довольно-таки странным образом покинутую квартиру, чтобы забрать с собой то, что, к сожалению, невозможно было взять в прошлый уход, не возбуждая лишних подозрений.