Юрий Волузнев - Черное зеркало

Лариса молча протянула пистолет. Хильда небрежно бросила его в свою сумочку.

— Хватит. Наигралась…

Лариса всхлипнула:

— Жалко Лошку… Она добрая была… Мы с ней помирились…

— Замолчи! — прикрикнула Хильда. — И чтоб я больше про жалость от тебя ни слова не слышала! Добрая, а мужика увела… Нечего их жалеть, — усмехнулась она своим мыслям. — Они сами себя хорошо жалеть умеют… И хорошо, что вас с ней в этот день вдвоем видели…

Помолчала и добавила с усмешкой:

— Что же ты, такая жалостливая, ни в чем не повинную девку отравила?..

Лариса прикусила губу. Затем, словно оправдываясь, тихо произнесла:

— Но ведь она сама отравить меня хотела…

— Не придумывай! Не ври. Ни мне, ни себе… Не отравить, а усыпить она тебя хотела на время. И, пользуясь сходством и твоей одеждой, вынести из квартиры столько, сколько в руки влезет. Чтобы на улице не заподозрили… Впрочем, действительно правильно сделала. Никчемная была девка. Такую не жаль. Хотя мне именно такая могла бы пригодиться… Ну и черт с ней! Зато ты лишний раз свой характер укрепила… Моя школа. Тем более что все это меня вполне устраивает. Теперь ты вроде как бы и не существуешь. И никто тебя искать не станет… Теперь ты моя. Целиком и полностью. Моя! — повторила Хильда. — Ты мое черное зеркало… Хотя и значительно порыжевшее, — добавила она и расхохоталась.

Некоторое время ехали молча. Лариса курила и обреченно смотрела перед собой.

Внезапно Хильда с подозрением покосилась на нее:

— Ты, кстати, с ней не спала? Ну, с этой…

Лариса помотала головой. Потом усмехнулась:

— Что ж ты спрашиваешь? Ты ж сама все видишь, все знаешь… За каждым шагом следишь…

— За всем не уследишь. Других дел достаточно… Ладно. Хорошо. Хотя и без того на тебе всякой гадости налипло сверх всякой меры… Добегалась… Проверю тебя. А до того к себе не подпущу.

— Я больше не хочу этого… И вообще ничего больше не хочу.

— Ничего, захочешь… От меня никому не уйти.

— А Марина?

— Что Марина?! — внезапно разозлилась Хильда. — Меня там не было в тот момент. А Роман, дурак, ей помог… Пожалел, видите ли, бедную евреечку!.. Я уже давно за ним замечать стала что-то недоброе. Совесть, видите ли, у него проснулась! По церквам зачастил, книжки разные почитывать начал… Прежде и буквы-то еле разбирал… Я его из дерьма вытащила, а то гнил бы на своей Колыме… Ничего, — злобно прошептала Хильда. — Он сполна получил за это свое предательство…

Лариса передернулась.

— И за кассету, — покосилась на нее Хильда. — И за язычок… А ты не скули! — цыкнула она на Ларису. — Будешь вести себя хорошо — наследницей сделаю. Власть передам. А заодно и коллекцию твою тебе верну.

— Как коллекцию? — удивилась Лариса. — Так это ты?

— Да, я. Вовремя из твоей квартиры вывезла и в надежном месте спрятала, пока твой дурень ее не пропил. Или пока ты сама на нее свою банду не навела… Вовремя успела.

— А где он, кстати?..

— Муженек-то? Тоже прячется.

— От тебя?

— Нет, — засмеялась Хильда. — От милиции. Ты ему такую кашу заварила, что он не знает, как ее расхлебать, чтобы живот не вспучило… — Она помолчала. — Он мне тоже пригодится. Вместо Романа будет. Постепенно подготавливаю его к этой роли. Хотя он об этом вряд ли подозревает. Только иногда за голову хватается…

Лариса во все глаза смотрела на свою наставницу.

— Откуда у тебя пистолет моего отца? — спросила она.

— Сам подарил.

— Неправда. Это ты его убила. И мать мою — тоже ты…

— Не говори ерунды. Зачем? Ради пистолета, что ли?

— Они догадались, кто ты на самом деле.

— Да если бы и догадались, им-то что?.. Я свой срок отсидела. На всю катушку. И на поселении пожила, не приведи никому…

— За то, что эсэсовка?

— Да, за это… За то, что в плен попалась… как дура.

Наступило молчание, нарушаемое лишь гулом переполненных улиц и урчанием обгоняющих автомобилей. Пару раз с ревом пронеслись рокеры.

— Я его просто стащила.

— Что? — переспросила Лариса, впавшая в какое-то отупляющее забытье.

— Пистолет стащила. Увидела дарственную надпись и не стерпела.

— Ты разве знала Илониного деда?

— Еще бы!.. — усмехнулась Хильда. — Мне ли его не знать!.. Его энкавэдэшники наш отряд под Шяуляем брали после войны. Мужиков — сразу в расход, а меня как красивую девку — на сеновал… Это и спасло.

— Ты мне этого не рассказывала.

— Не было повода… Ну а теперь можно.

Хильда свернула на пустынную улочку и на медленной скорости повела свою машину. Закурила. Протянула пачку Ларисе. Начала рассказ:

— Когда в конце войны наши из Литвы уходили, меня контузило. В спешке посчитали мертвой и бросили. Литовцы, спасибо, подобрали, выходили. Так с ними я и осталась. А когда Советы пришли, в лес подалась… Слыхала о лесных братьях? Так вот, я с ними была… Что там мой подвал! Детский лепет. Я, милая, и там, и у нас в гестапо… а затем и в ваших лагерях такого насмотрелась — в кошмарном сне не приснится…

Лариса со страхом и одновременно с каким-то восторженным интересом слушала свою наставницу.

— Борзенков. Иван Николаевич… — продолжала Хильда. — Я давно его знаю. Его Лешаком прозвали, потому что он в лесу, как в собственном доме, ориентировался. Поэтому и послали лесных братьев ловить…

Хильда затянулась. Глубоко и мечтательно.

— А нас он долго поймать не мог. Литовцы тоже не лыком шиты. Лес для них что горы для чеченцев. Своя земля… Но достал все-таки. Когда братьев взяли — никого в живых не оставили. Всех расстреляли. А меня он как трофей — под себя… А ведь ты не поверишь, я тогда девчонкой еще была… Да, да, не улыбайся! Здоровой, честной немецкой девчонкой. Гельдерлина читала, над «Вертером» слезы проливала, цветы любила. Своего Зигфрида дожидалась… Да, эсэсовка! Но не шлюха! Это уж потом, в лагерях, сделали из меня черт знает что… Хотя Лешак, наверное, и не понял сдуру, что ему девчонка попалась. Использовал во всех видах… А потом за собой таскал повсюду… Этим и спас. Хотя потом и сдал куда следует. Но пока тюрьма, допросы, пересылки всякие… Короче, выяснилось, что я беременна. Да еще и от русского. Поэтому и не расстреляли… Потом, уже в начале шестидесятых, в Ленинград приехала. С сыном. Хотела его с папочкой познакомить. Не успела. Умер Лешак. Зато семью его нашла. Все думала, как бы отомстить. Вот и дождалась. Пусть теперь его внученька на том свете ему привет от Хильды фон Зигельберг передает… В школу устроилась, где она училась. Ненавидела ее страшно. А тут тебя встретила. Потому что вы все время вместе были. А там и с твоими родителями подружилась… Ради тебя, дуры, все забыть решила. Оставить в покое его отпрысков… А ты все испортила…

— За что же мстить ему? — спросила Лариса. — Он же воевал. А ты кто была для него?.. Мы немцев к себе не звали…