Алексей Бычков - Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян

Потом пловущи, несчастный случаи меж сирти принеси и прапрудных мест и зане на 15 стадии поглощение их протязашеся 8. Ту от того морьского поглощения боле половины кораблей многих пожрошася. Темже обещники мои пловущие в них от поглощения онаго морьского опровержением изгибоша. Аз же со другою половиною кораблей моих от того поглощения морьского изсторгеся, в Финикии пловущии доидох, идеже обретох дивная языка мучителя, иже напад на меня и моих болшуго часть мечем погуби, мало остави от них, и вся благая со мной сущая в кораблех взяша у меня. Человецы языка оного и меня изымаша и оставших со мною, в жестокие темницы заключиша. Потом свободиша мя и моих сущих заключеных, ничего ми отдаст от моих вещей. Сего ради в болшои нищете ведохся, обидох поледень, и последи в сию землю пристах, быв нищ и убог, якоже видиши. Се заповедах ти вси случаи свои: и отшед от Трои и в нищету како приидох.

(Печ. по 3-й книге «Чтений» в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских при Московском Университете 1870 года)

Кеннен указал Обоянский уезд, как границу распространения на север древних человекоподобных каменных изображений, называемых в наших южных степях «бабами». Между тем известно, что под Москвою, именно в Кунцеве, в имении, принадлежавшем прежде гг. Нарышкиным, а ныне гг. Солдатенкову и Солодовникову, находится такое же точно каменное изображение. Появление его на столь отдалённом севере объяснялось прихотью барства прошедшего века, хотя, при отсутствии всяких положительных данных, первоначальное место нахождения этой «каменной бабы» в большом отдалении от усадьбы и парка (более чем на версту), в глуши леса, на высоком холме, или мысе, образуемом рекою Москвою, на так называемом «Проклятом Месте», где видны следы какого-то древнего кладбища [4] К сожалению, это признаваемое по догадке учёными Татарскими, кладбище доселе, как и многое в окрестностях Москвы, остаётся неисследованным. , могло бы несколько ослабить силу этого убеждения.

Несколько десятков лет эта «каменная баба» Кунцева обращала уже на себя внимание просвещённых русских людей и археологов; но всё это внимание ограничивалось лишь созерцанием древнего идола и упорным сохранением убеждения, что он перевезён сюда с юга России в недавнее время. На том всё и успокаивались, как успокаивались на многом, как успокаивались, например, и на мысли, что случайно найденные под Москвою и раскопанные Чертковым и Нечаевым курганы суть случайные могилы, какие-то «Татарские» курганы, покамест мне, новому в Москве человеку, не пришлось указать, что вся почва Московской губернии покрыта густо этими курганами, и что они не случайные, не Татарские, а курганы предшественников Славян в здешней местности. Так точно и в этом случае: никто, сколько мне известно, не полюбопытствовал доселе дознаться: не сохранилось ли у бывших владельцев Кунцева какого-нибудь письменного сведения, доказывающего, что действительно, по воле одного из их предков, или по какому-либо особенному случаю, издалека притащили сюда эту несчастную «бабу», и нет ли около Москвы других подобных «баб»? Спешу исправить дело, обращаясь ныне от имени науки к бывшим владельцам Кунцева с следующею покорнейшею просьбою: не благоволят ли они разыскать в своём семейном архиве какого-нибудь письменного приказания их предка времени Екатерины II касательно перевозки с юга России «каменной бабы», счёта, или какого-нибудь извещения об её доставке в Кунцево? Одним таким сведением они избавили бы нашу науку от напрасной потери времени, сил и издержек.

Не сомневаясь, что просвещённые Русские Бояре не оставят без внимания этой небольшой просьбы нашей науки, я считаю нелишним заметить, что в окрестностях Москвы найдена ещё одна «каменная баба». Именно, в сельце Зенине (в стороне, следовательно, прямо противоположной Кунцеву), в 21 версте на восток от Москвы, принадлежавшем, кажется, графу Сергею Петровичу Румянцеву, потом… Дивовой, и ныне принадлежащем госпоже Шалапутиной, близ пруда, и где находится памятник графу Сергею Петровичу Румянцеву, на небольшом холмике одиноко стоит себе каменная баба наших южных степей. Приезжающие гулять в Кусково и Зенино, где недавно ещё помещался, замечательный по породистому скоту, скотный двор, имеют обыкновение осматривать, между прочими достопримечательностями сельца Зенина, и каменную бабу, но никто доселе не считал нужным заявить науке об её существовании. Меня известил о ней знаток московских окрестностей, лектор французского языка и литературы при Московском Университете, А. П.Гемилиан, доставивший и предлагаемое при сём изображение её, снятое им карандашом с натуры в 1860 году. Размеры её на этом рисунке не вполне точны, но общее впечатление верно.

Таким образом мы знаем теперь о существовании под Москвою двух «каменных баб», и при подобных открытиях не можем быть уверены, чтобы не нашлось здесь этих «баб» ещё две, три, кроме двух находящихся уже в Москве. В Императорском Обществе Истории и Древностей Российских и в Румянцевском музее, привезённых сюда в 1839 году из Харьковской губернии Вадимом Пассеком, по поручению и при содействии упомянутого Общества. Новое данное, предлагаемое нами в настоящей Заметке, служит, по-видимому, к подтверждению мнения о перевозке каменной бабы в Кунцево в конце XVIII или в начале

XIX столетия. Брат Канцлера, граф Сергей Петрович Румянцев, как любитель древностей и всяких курьёзов, мог перевезти «каменную бабу» в Зенино. Подражая ему, и Нарышкин мог перевезти другую «бабу» к себе в Кунцево. Но в таком случае старики-крестьяне здешних мест помнили бы появление около них чудной «бабы»; между тем, сколько я с 1857 года ни расспрашивал их, сколько ни возбуждал в них воспоминаний касательно диковинной «бабы», не мог, однако, вызвать что-либо путное. «Давно, говорят, было, до нашей памяти». Но спросите их о курганах, они прямо вам скажут: «Это было, когда Литва находила». Следовательно, помнят, быть может, набеги Литвы 1612 года, быть может, XV и XIV века; помнят времена Екатерины II, поскольку они отразились на окрестных местах; до мелочей помнят 1812 год и последующие события, касавшиеся здешних мест. Как бы, кажется, не помнить им появления чудной «бабы» на «Проклятом Месте»? Когда они были мальчишками, часто должны были заглядываться на это новое явление. А между тем они не помнят появления здесь этой «бабы»… Впрочем, быть может, мои расспросы были недостаточно тщательны или неудачны.

Позволю себе в заключение прибавить ещё одну заметку, заметку касательно «каменных баб» вообще.

За весьма малым исключением, почти все они изображают людей типа «прогнатического» (с значительно развитою, выдающеюся нижнею частию лица), отличающегося от прочих типов «прогнатизма» развитием широты лица на счёт верхней части черепа. Зная, что, несмотря на грубость искусства у младенческих народов, изображения ими людей и животных отличаются вообще верною передачею общих черт типа, мы не можем не признать, что в наших «каменных бабах» верно изображены общие черты типа того народа, который их произвёл [5] Профессор Богданов, в своей диссертации «Антропологические материалы для курганного племени Московской губернии» 1867 г., развивая заметку академика Бера об одном черепе Московских курганов, доходит до крайности в своём стремлении развить у первожителей Московской губернии «прогнатизм» и «долихоцефализм» (см. мою статью в Чт. Общ. Ист. И Др. Росс. 1869 г., кн. 4). Почтенному профессору стоило бы найти в Московской губернии побольше «каменных баб», и он…достиг своей цели. . Кто же был этот народ? К какому времени отнести происхождение этих «баб»?