Френк Слотер - Дьявольская игра

— Вы обещаете? — Его бокал был уже наполовину пуст, хотя вино и имело какой-то странный привкус миндаля, часто встречающийся в итальянских ликерах.

— Это вино делает итальянская семья недалеко отсюда. Они добавляют туда немного миндального масла для вкуса. — Внезапно Майк вспомнил слова отца Джулиана о том, что злые духи умеют читать мысли других людей. — Но мне это нравится, и тебе после нескольких рюмок тоже понравится. — Она опять подняла свой бокал. — Извини, что я тороплю тебя, дорогой, но если ты не будешь есть и я не успею поработать, у нас не останется времени для других забав.

Бутерброды были великолепны, а вино показалось еще более вкусным и ароматным, когда Майк пригубил второй бокал. После этого он помог ей убрать со стола. В небольшой кухне они беспрестанно натыкались друг на друга. Майк почувствовал, как выпитое вино ударило ему в голову. От такого рода напитка он никак не мог ожидать этого. И наконец, когда у него закружилась голова и он начал спотыкаться, Жанет обняла его и, смеясь, отвела в спальню.

— Полежи, пока я уберу в кухне и поработаю над рукописью, — сказала она, помогая ему поудобнее устроиться на кровати. Она накрыла его одеялом, когда он наконец освободился от сырого полотенца. — Как можно отключиться после двух бокалов легкого вина?

Эти слова вошли достаточно глубоко в затуманенный мозг Майка, чтобы заставить его собраться и приподняться на локтях достаточно высоко, чтобы более четко видеть улыбающееся лицо девушки, стоявшей у его кровати.

— Ты что-то подмешала в вино, — обвинил он ее, но она только рассмеялась и толкнула его обратно на подушку. Потом наклонилась и поцеловала, от чего у него по всему телу растеклось тепло.

— Это всего лишь щепотка гашиша, — призналась она, — я же обещала тебе наверстать все до конца выходных.

Она ушла, а когда Майк попытался подняться и пойти за ней, его руки и ноги не слушались, поэтому ему ничего не оставалось, как погрузиться в приятное море грез, где его ждала прекрасная нагая богиня, которой каким-то образом удалось вернуться к жизни и добраться сюда из Британского музея в Лондоне.

Затуманенные наркотиком глаза Майка не могли точно различить цифры на святящемся циферблате часов на столике у кровати, когда он вернулся в полусознательное состояние, но ему показалось, что было около часа. Одно он различал четко: голоса в большой комнате коттеджа, то и дело прерываемые гортанным смехом, который всегда означал присутствие Лин.

Откинув одеяло, прикрывавшее его нагое тело, Майк попытался подняться, но ему удалось лишь ползком добраться до ванной комнаты как раз вовремя, чтобы его быстро, но основательно вытошнило. Пробираясь назад к кровати, он увидел отразившуюся в зеркале картину происходящего в комнате. Свет был притушен, но Майк смог различить Лин, председательствовавшую среди собравшихся в гостиной людей.

Один голос показался ему чем-то знакомым. Этот голос принадлежал человеку, который, похоже, давал распоряжения, и Майк разобрал слова «пятнадцать миль». Однако, поскольку его мозги были затуманены наркотиком, который Жанет подсыпала ему в вино, он не мог точно сказать, было ли все, что он видел и слышал, галлюцинацией или реальностью. Даже отражения в зеркале колебались и пропадали, поэтому он наконец сдался и забрался обратно в кровать, опять впав в бессознательное состояние.

Майка разбудил неожиданный укол в левую ягодицу, и он еще не успел пошевелиться, как почувствовал боль от мышечной инъекции.

— Это должно быстренько привести тебя в чувство, любовничек. — Это был голос Лин. Он поднял глаза и увидел ее, стоящую у кровати со шприцем в руках. — Хорошо, что у тебя в медицинском саквояже оказался адреналин, — добавила она и бросила пластиковый шприц вместе с иглой в мусорную корзину, начав расстегивать свою блузку. — Арманд научил меня пользоваться им, когда имеешь дело с людьми, перегруженными наркотиками. Если бы у тебя не оказалось с собой этой ампулы, ты бы, вероятно, проспал до утра.

— С-сколько времени? — Зрение и сознание быстро возвращались к нему под воздействием сильного стимулятора центральной нервной системы, но цифры на часах были все еще расплывчатыми.

— Только три, — засмеялась она, — наша ночь еще впереди.

Она повесила блузку на стул. Заломив руки за спину, расстегнула бюстгальтер и тоже бросила его на стул. Когда она возилась с пряжкой красивых бежевых брюк, великолепно очерчивающих нижнюю часть ее тела, ее брови вдруг изумленно поднялись. Ее взгляд упал на бесспорное свидетельство того, что Майк определенно приходил в себя благодаря инъекции.

— О-о, ты настоящий мужчина, Майк Кернз. — От восхищения она тихо присвистнула. Затем сбросила брюки, и еще одна еле заметная часть ее туалета полетела за ними на пол. — Более того, дорогой, тебе предстоит испытать то, что французы назвали бы frequentation а la Taillman. [1] Частое использование по методу Толман. И поверь мне, эту ночь ты никогда не забудешь.

Яркое утреннее солнце, светившее через южное окно спальни, разбудило Майка около десяти часов. Он почувствовал на своей щеке нежную женскую грудь. Жанет лежала на боку, все еще крепко прижавшись к нему, как это и было в течение долгих часов этой ночью в перерывах между взрывами подлинного экстаза.

Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить любимую, Майк отодвинулся, приподнялся на локте и взглянул на нее. Перед ним открылась прекрасная картина: она лежала, прикрыв поясницу легким одеялом от утренней прохлады, однако верхняя часть ее тела была так же не прикрыта, как и у него.

Он наклонился и поцеловал губы, которые казались такими ненасытными в течение ночи, но сейчас просто мягкие и очень нежные. Затем, когда в полусонной реакции на его поцелуй они прижались к его губам, Майк заметил, как зрачки Жанет неожиданно расширились, пока не превратились в темные озера красоты, в которых, как ему казалось, любой мужчина с удовольствием утонул бы. Красивая рука в медленном полусне обняла его за шею, и когда ее груди прикоснулись к его коже, Жанет вдруг отпрянула и резко села на кровати. В ее глазах была растерянность от непонимания, где она находится.

— Майк! — вскрикнула она. — Что мы здесь делаем? В таком виде?

— Вы пришли сюда по своей собственной инициативе, — сказал он ей, все еще сомневаясь, действительно ли это Жанет, или же это Лин опять избирает его объектом своих любимых мрачных шуток. — Доказательства вон там на стуле и на полу, где вы все побросали в три часа ночи, — добавил он, указав на одежду, сброшенную ею перед тем, как упасть к нему в объятия.

Жанет продолжала сидеть на кровати, прижав одеяло к своей груди жестом девичьей невинности, при виде которого, он был уверен, Лин умерла бы со смеху.