Шарлин Харрис - Идеальные каникулы смерти

При виде этой резиновой подошвы, при каждом шаге сначала прилипающей к мокрому тротуару, а затем хлопающей ее по пятке, у меня что-то больно сжалось в груди. Ей, наверное, платили так мало, что она не могла позволить себе новую пару даже по ивилмартовским ценам. Она спешила сквозь дождь, втянув голову в плечи и не оглядываясь по сторонам.

Да что я вам голову морочу? Я пошел за ней, держась поодаль и двигаясь параллельным курсом, как будто высматривая свою машину. Весь последний месяц я делал это каждый раз, когда приходил в супермаркет. Она водила синий, проржавевший «Шеви-Каприс», и я, прежде чем скрыться в ночи, хотел убедиться, что она благополучно села в машину и выехала со стоянки.

А что вы хотите? Мир очень опасен. Если вас не подстерегает Большое Зло, то обязательно есть какое-нибудь другое зло, поменьше, притаившееся за ближайшим углом. Иногда это зло с большой буквы. В других случаях это может быть фатальное невезение, грабители, несчастные случаи или просто дерьмовая человеческая натура.

Я слегка покачивал пакетом в такт шагам, не выпуская ее из поля зрения, но стараясь не пялиться чересчур откровенно. Она всегда парковалась черт знает где, на самом дальнем краю площадки. Наверное, «ИвилМарт» неодобрительно относился к сотрудникам, жмущимся к супермаркету.

Кейт шла с опущенной головой. По мере того как она подходила к машине, ее шаги замедлялись. Она, похоже, нервничала. Возможно, мне это только показалось, но она дрожала. Впрочем, на улице и в самом деле было очень холодно. Даже я слегка продрог, а каменнокожие далеко не так чувствительны, как розовые и мягкие. Она звякнула ключами. Тихий мелодичный звук.

В этом углу парковки фонари не горели. Это было первым, что мне не понравилось. Вторым было какое-то сгущение дождливого воздуха, похожее на прогорклый суп. И наконец вокруг Кейт столпились тени. В темноте вспыхивали и гасли крошечные, как укол булавки, огоньки их красных глаз.

«Какого черта?» Я уронил пакет, и мой истинный облик в клочья разнес маскировочную маску. Мне пришлось попрощаться с очередной парой дешевых парусиновых туфель. Мои настоящие ноги вырвались наружу, разорвав ткань, и когти плотно прижались к бетону. Я присел на корточки, группируясь и ощущая, как горят мои ноги. С неба протянулась вниз темнота, плотной мокрой завесой коснувшись земли.

Большое Зло любит атаковать свои жертвы в темноте. Поэтому Сердечный народ имеет в своем распоряжении инфракрасное видение и другие разновидности зрения. Она сияла, как лампа, обжигая мою кожу светом и жизнью. На мгновение этот свет стал таким ярким, что я растерялся. Но ничто не могло сдержать мой прыжок.

То, что на нее напало, называлось колтулу. Я врезался в самую середину гнезда резиновых, похожих на змей, щупалец. Они унизаны сухими волосатыми присосками, способными сдирать плоть с костей, но с кожей горгульи им не справиться. Они очень прочные, поэтому, чтобы разорвать эту штуковину, необходима грубая сила. Раздался крик Кейт, но пока это меня не обеспокоило. Она кричала от ужаса, а не от боли. Да и кто на ее месте не перепугался бы, оказавшись в полной темноте и слыша, как вокруг что-то рвется, ломается и хрустит?

Исходящий от нее свет не отбрасывал теней. Полы моего пальто хлопали. Я уперся задними когтями в бетон, подавшийся под этим натиском, как сливочное масло, и рванул. Сердечная струна чудовища натянулась и лопнула со звуком отрывающегося от костей хряща. Кейт продолжала кричать, хотя щупальца безжизненно и безвольно повисли, превратившись в кучу подрагивающего мяса.

Вокруг раздавались и другие звуки. Тихие и скользящие. У Кейт перехватило голос, и она затихла.

Там, где появляется колтулу, всегда есть и кровососы. Я резко развернулся. Поле битвы по-прежнему заливал свет, недоступный обычному зрению и не имеющий определенного источника. Скрытое в моей груди Сердце лишь единожды ударилось о ребра и плоть, завибрировавшие со сверхзвуковой скоростью, и я врезался в их тонкие твердые тела. Они теснились вокруг нее, и ее не-свет начинал дрожать и тускнеть.

О черт! Только тут до меня дошло, что же на самом деле происходит.

Они повисли на ней целыми гроздями, и тихое причмокивание эхом отдавалось от мокрого тротуара и темной завесы, отгораживающей нас от внешнего мира. Несвет еще больше потускнел, хотя инфракрасное зрение позволяло мне рассмотреть купающуюся в темно-багровом тумане сцену. Их было шестеро против меня одного. Я ощущал медный запах крови и понимал, что силы неравны.

Но разве неравенство сил когда-нибудь останавливало горгулью? У нас есть поговорка «Сердце всегда побеждает». Даже если бы я там погиб, этих тварей настигли бы члены моей семьи. А я вошел бы в Сердце и вернулся еще крепче и лучше, чем прежде.

Во всяком случае, так нам говорили. Мне не хотелось проверять правдивость этой информации.

Я отшвырнул одного из них и услышал треск металла. Включилась противоугонная сигнализация. Ее вой перекрыл весь остальной шум, на который я вообще не обращал внимания, потому что это был не крик. Крик стих, и это был плохой знак. Сухо хрустнула тонкая шея, и три оставшихся кровососа бежали. Один из них сильно прихрамывал и что-то шипел на странном пронзительном языке. У этих идиотов нет зубов, поэтому они даже разговаривать нормально не могут.

Темнота бежала вместе с ними. Большое Зло собрало свои игрушки и отправилось домой. Я стоял, едва не рыча, моя каменная кожа играла, а под ней билась сила Сердца. Ко мне вернулось обычное зрение, и я посмотрел вниз.

Кейт лежала, распластавшись на мокром бетоне, и дождь хлестал ее по бледным щекам. Один из кровососов рванул на ней блузку, и я смотрел на ее грудь в дешевом бюстгальтере из черных кружев.

Да, я смотрел. Пусть я не красавец, но я живой.

— О черт! — воскликнул я, не сводя с нее глаз.

Там, на бледном полушарии ее левой груди, виднелись плавные изгибы геральдической лилии. Черные линии были такими четкими, как будто их нанесла чернилами уверенная рука настоящего мастера. Но это была не татуировка. Лилия излучала собственный странный свет, темный и флуоресцентный, недоступный человеческому глазу.

Она была кандидатурой Сердца.

Я услышал позади себя топот бегущих ног и крики. Из колотых ран в ее горле, смешиваясь с дождем, стекала кровь. В темноте она казалась практически черной. Кейт истекала кровью. Она была кандидатурой Сердца. Ее укусил кровосос, присутствовавшая при этом горгулья никак этому не воспрепятствовала, и к тому же к нам сбегались люди.

На то, чтобы подхватить ее с земли и прижать к себе, потребовалась доля секунды. Кожаный ремешок ее сумочки разорвался, и сама сумочка теперь лежала на мокром бетоне. Ее куртка была изорвана в клочья. Подошва ее туфли держалась на честном слове. Заостренный подбородок Кейт торчал вверх, и при виде крови на ее коже у меня в голове начали происходить странные вещи.