Либба Брэй - Прекрасное далеко

— Не сдавайся!

В ее глазах вспыхивает искра магии.

— Трагедия на фабрике Бердона! — выкрикивает девушка, оживая. — Шесть душ погублены ради прибыли! Вы считаете, что это можно терпеть, сэр? Вы хотели бы ничего не знать, мэм?

Ее сестры по несчастью снова поднимают плакаты.

— Справедливая оплата, хорошее обращение! — выкрикивают они. — Правосудие!

Их голоса сливаются в хор, который гремит над темными лондонскими улицами, и в конце концов его становится невозможно не замечать.

Мы только-только вернулись в школу Спенс и едва успели отнести чемоданы в комнаты, как является миссис Найтуинг, держа в руках какое-то приглашение.

— В поместье «Весна в Шотландии» будет устроен прием по случаю дня рождения кузена мисс Брэдшоу, мистера Уортона, — сообщает она.

Название поместья она произносит так, словно ей в рот попало вино, превратившееся в уксус.

— Можно не сомневаться, они думают, мы сможем принести им какую-то пользу в обществе, — бормочет Фелисити так тихо, что слышать ее могу только я.

— Прием состоится завтра днем, хотя приглашение пришло всего два дня назад, — говорит миссис Найтуинг.

Я слышу, как она добавляет себе под нос:

— Отвратительные манеры!

И тут же продолжает:

— Я знаю, вы скучаете по мисс Брэдшоу. Хотите поехать туда?

— О, да, пожалуйста! — восклицает Фелисити.

— Очень хорошо. Вы должны быть одеты и готовы к отъезду утром, — говорит директриса, и мы обещаем, что не заставим себя ждать.

Вечером Фелисити сидит с другими девушками, наслаждаясь похвалами, которые девицы расточают ее балу.

— А вам понравились дервиши? — спрашивает она, сверкая глазами.

— О, это было чудесно! И при такой длинной программе ничуть не скучно! — говорит Сесили, умудрившись вложить в комплимент удар, в чем она большая мастерица.

— А моя матушка собирается устроить для меня простой чайный прием, — надув губы, сообщает Элизабет. — Его никто и не запомнит!

Я покидаю их и отправляюсь в свою комнату, чтобы изучить как следует грифельную доску Вильгельмины Вьятт. Я провожу по ней ладонью, ощупывая крохотные засечки, как будто могу по ним прочитать историю доски и понять слова, что были когда-то на ней написаны. Я даже прижимаюсь к ней ухом в надежде, что она может нашептать мне какие-то тайны. И вливаю в доску малую капельку магии, веля все открыть, — ну просто как доктор Ван Риппль. Но какие бы секреты ни содержала в себе грифельная доска мисс Вьятт, они остаются надежно скрытыми в ней.

— Истина в ключе, — негромко произношу я. — Ключ к чему?

Ничего, ничего. Я кладу грифельную доску рядом с кроватью и подхожу к окну; я смотрю на лес за школой, смотрю в сторону цыганского лагеря. И думаю о том, что делает сейчас Картик, терзают ли его до сих пор мысли об Амаре, вспоминает ли он обо мне…

Внизу внезапно появляется свет. Я замечаю Картика с фонарем в руке, он смотрит вверх, на мое окно. Сердце у меня слегка подпрыгивает, и я вынуждена напомнить ему, что незачем так колотиться из-за человека, которому нельзя доверять. Я задергиваю занавески, прикручиваю лампу и забираюсь в постель. А потом крепко закрываю глаза и приказываю себе не вставать и не подходить к окну, как бы ни хотелось.

Не знаю, что меня разбудило. Какой-то звук? Дурной сон? Я только знаю, что проснулась с сильным сердцебиением. Я моргаю, чтобы глаза поскорее привыкли к темноте. И слышу какой-то шум. Но он раздается не в спальне; он где-то надо мной. Крыша постанывает, как будто по ней бродит кто-то очень тяжелый. Длинная тень падает на стену комнаты, и я вскакиваю.

Теперь я слышу еще что-то, в коридоре: негромкий шорох, похожий на шелест подсохших листьев. Я приоткрываю дверь — ничего нет. Я снова слышу этот звук — он доносится снизу. Я на цыпочках выхожу и спускаюсь по винтовой лестнице. Я останавливаюсь возле двери большого холла. Шум несется из глубины этого просторного помещения и становится все сильнее. Царапанье. Шепот. Стоны.

«Не смотри туда, Джемма. Не обращай внимания».

Я смотрю в замочную скважину. Сквозь окна в большой холл вливается лунный свет. Я всматриваюсь в освещенные участки в поисках чего-нибудь движущегося. И действительно, что-то движется — в темноте. Я задуваю свечу и жду, колени слабеют от страха. Я мысленно считаю — один, два, три, — отмеряя секунды. Но — ничего. Тридцать, тридцать один, тридцать два…

Шепот возобновляется. Тихий и пугающий, как скрежет крысиных когтей по камню. Я снова прижимаюсь глазом к замочной скважине — и сердце с силой ударяется о ребра.

Та самая колонна. Она шевелится.

Существа, вырезанные на ней, пытаются выбраться из камня, сжимают крошечные кулачки, чуть заметно трепещут ожившими крыльями. Что-то бормоча, они барахтаются и напирают на тонкую пленку камня, как будто готовятся родиться на свет. Я не в силах закричать, хотя мне и хочется. Какая-то нимфа наконец с треском пробивает каменную мембрану. Она стряхивает с себя крошки камня и скользит в воздухе. Я судорожно вздыхаю. Нимфа вскидывает голову, прислушиваясь.

В одно мгновение она оказывается у замочной скважины. Глаза у нее большие, во весь проем для ключа.

— Ты не сможешь нас остановить, — шепчет она. — Сама земля проснулась, и мы вместе с ней. А скоро настанет день, когда прольется твоя кровь, и мы навеки станем правителями. Жертва!

— Это что такое? Вы тут зачем, мисс?

Я отшатываюсь от двери, с криком натыкаюсь на что-то — и, обернувшись, вижу рядом с собой Бригид в ночном чепчике.

— Вы должны быть в постели! — заявляет она.

— Я у-услышала какой-то ш-шум, — запинаясь, отвечаю я, стараясь подавить страх.

Бригид хмурится и рывком распахивает дверь. Она зажигает ближайшую к нам лампу. Комната затихает. Ничего подозрительного не видно. Однако я слышу этот дьявольский шорох. Ощущаю тварей всей кожей.

— Ты разве не слышишь? — спрашиваю я Бригид, и в голосе звучит отчаяние.

Бригид хмурится.

— Слышу что?

— Вон та колонна. Она живая. Я это видела.

На лице Бригид вспыхивает тревога.

— Ну-ка, ну-ка… что это вы, пытаетесь напугать старую Бригид?

— Я видела, — повторяю я.

— Тогда надо побольше света.

Бригид хватается за спички.

Шорох. Скрежет. Над головой. Как голоса посланцев ада. Я смотрю вверх — и вижу ее там, ту нимфу, под самым потолком, на ее губах играет злобная улыбка.

— Там, наверху! — вскрикиваю я.

Бригид прибавляет огня в лампе, и нимфа исчезает. Бригид прижимает руку к груди.

— Ох, святая Мария, матерь божья! Вы меня напугали просто до смерти! Давайте-ка посмотрим на эту колонну.

Мы подходим поближе. Бригид всматривается в фигурки, и я почти всерьез ожидаю, что ее сейчас втянут в колонну.