Александр Иванов - Стереоскоп

С. 44. … куклообразный двойник… движения автомата — «Автоматизм» призрачной старухи, видимо, был навеян автору рассуждениями Е. Иванова о ключевой для последнего теме «автоматизма». В 1906–1908 гг. Е. Иванов работал над этюдом «Зеркало и автомат», в одном из вариантов которого провозглашал: «Последний же автомат будет Антихрист». Запись сна, приснившегося Е. Иванову в ночь на 1 мая 1906 г., текстуально и образно совпадает со «Стереоскопом»: «На сегодня ночью был странный полусон. Приснился ад. <���…> по полукругу комнаты на диванах недвижно сидят настоящи автоматы, те же гости, но явно автоматы со стеклянным глазами, упершимися на круг. Все это дамы в черных платьях. <���…> И вдруг все вскружилось. Откуда-то из окна вылетел игрушечный детский поезд бесконечно длинный, жестяной, гремучий. Да, въехал с шумом жестяным, знакомым с детства, на середину комнаты и стал кружиться; потом еще другой, третий, наконец целая масса гремучая кружиться стала, ве<���р>тет<���ь>ся и кружить с жестяным грохотом. И ничего с этим верчением и грохотом не поделаешь. Ад глушит их вечным грохотом. Это и есть ад. И я во власти его. Во власти кружения. И вспомнился: круг в цирке. И на нем велосипедисты кружились, и под ними механизмом тогда вертелся круг, и они, чтоб не разбиться, скорее и скорее должны вертеть ногами колеса велосипеда, чтоб стоять недвижно, поспевая за вертящимся под ними кругом. Иначе вдребезги. И если б механизм все действовал бы, не слушаясь никого, и круг бы все вертелся, то вот „ад-то“, ужас какой! Тут круговая бесконечность ужасна, что вот кружится, кружится, вертится без конца, как колесо. Ад и есть мука бесконечная! в кругах кружения ада. Ужас тут в том, что чувствуешь, как делается с тобою от эт<���ого> вертящегося и кружащего, грохочущего вечным грохотом посреди комнаты поезда — столбняк, и догадываешься, что сидящие на диванах черные дамы-гости были когда-то живы, но, слыша шум этого вечного кружения, впадали в столбняк и превращались в том, чем ты их видел, в автоматов-кукол; что сейчас и я в столбняк превращусь, и буду, как они, в полутьме на диванах сидеть не шевелясь как куклы, не в силах двинуться и только видя, как вечно все кругом вертится на круге огромном, как цирковая арена; и не в силах остановить, ни кружения, ни адской музыки, ни глушащего жестяного грохот<���а>». Мыслями об «автоматах», с которыми связывались всевозможные пороки современной цивилизации (суета, «кружение», самовлюбленность, внутренняя опустошенность и неспособность к истинной любви) Е. Иванов щедро делился с окружающими по крайней мере с начала 1905 г., года написания «Стереоскопа». Приведем характерный отрывок из «Записей об Александре Блоке» — позднейших извлечений из дневника — со значимым в контексте повести упоминанием Г. Уэллса: «26 февраля <1905>. Трагедия библейского царя Саула, лишенного Духа, трагедия поэта, писателя, лишенного своего дара, потому что так надобно, и трагедия Демона — все одно.

Здесь рядом и пустота, „пустосвятости“, „пустышки“. Пустышка-невидимка (Уэллса) — ходит по городу в „человечьем платье“. Звонится в квартиры. Отворят, о ужас! стоит сюртук, брюки, в пальто, в шляпе, все одето, а на кого — не видно, на пустышку! Лицо шарфом закрыл как маской.

Опять звонок. „Опять пустышка пришел!“ в манжетах и перчатках, как реклама белья монополь. Манекен, маска, тот же автомат. Мертвец — кукла, притворяющаяся живым, чтоб обмануть пустой смертью. „Вот злонравия достойные плоды!“

У Блоков об пустышке говорил. Саше — Ал. Блоку очень это знакомо. Он даже на стуле изобразил, согнувшись вбок, как пустышка за столом сидя вдруг скривится набок, свесив руки».