Сергей Пономаренко - Колдовской круг

Мне очень помогло то, что я ознакомилась с картой города, — ориентироваться здесь довольно просто: большинство улиц начинаются от центральной Рыночной площади и тянутся к городским воротам, которых всего четыре. А вот в многочисленных узких переулочках, более похожих на щели между домами и имеющих невероятные конфигурации, можно заблудиться, словно в лабиринте.

По пути попадаются прохожие: серые личности с перекошенными лицами, как будто сошедшие с картин Иеронима Босха. Подобные костюмы в кино выглядят более живописно и красочно. В жизни они грязные и поношенные. Через десять минут я оказываюсь на центральной площади и не узнаю ее, хотя многие здания этой эпохи сохранились до наших дней. Площадь теперь гораздо меньше, несколько сместилась в сторону и имеет вытянутую, эллипсовидную форму. Аббатство Меркуриале оказалось за пределами площади, его заслоняют жилые дома, но оно угадывается по остроконечной крыше церкви и кампаниле [18] Кампанила (итал. campanile — колокольня) — в итальянской архитектуре Средних веков и Возрождения квадратная (реже круглая) в основании колокольня, как правило, стоящая отдельно от основного здания храма. , гордо вздымающейся ввысь. Ратуша стала меньше, приземистее, я узнала ее лишь по башне с часами. Напротив — каменные портики рынка, а рядом с ними — деревянные лавки. Палаццо городской знати выглядят роскошнее и их значительно больше, чем в наше время.

Город только просыпается, а в рыночных рядах уже вовсю кипит жизнь: раскладывая товар, торговцы громко переговариваются между собой. Я едва удержалась от соблазна пройтись по торговым рядам, но шопинг для астралов — занятие бессмысленное, да и не для этого я здесь нахожусь. За площадью, вдали, видны зубчатые стены и круглые башни внутренней городской крепости — Рокка ди Равальдино. Особенно грозно смотрится вздымающаяся выше всех главная башня — донжон. Она имеет четырехугольную форму, и в ее силуэте есть нечто хищное, напоминающее нахохлившегося орла, который высматривает добычу.

Люди, прогуливающиеся по площади, очень отличаются от тех, что встречались мне по пути: они выглядят живописнее, наряды пестрят красками и драгоценностями и весьма нелепы. У мужчин длинные с узкими загибающимися носками туфли, в которых резво не побежишь — это то же самое, что бегать с лыжами на ногах; плотно обтягивающие ноги брюки-чулки, состоящие из двух половинок, часто разного цвета, с выпуклым мешочком-гульфиком для мужского достоинства; короткие камзолы, линия низа которых повторяет зубчатый верх крепостной стены; буфы выше предплечий и пристегивающиеся рукава, такие длинные, что даже волочатся по земле. Местные модники щедро обвешаны золотыми, серебряными цепочками и множеством колокольчиков, издающих при движении мелодичные звуки. Догадываюсь, что это городская знать — дворяне и зажиточные горожане. Они громко разговаривают между собой, смеются, показывая всем своим видом, что они важные особы. Из женщин попадаются только простолюдинки, по-видимому служанки, спешащие с пустыми корзинами на рынок. У них колоколообразные платья, на головах чепчики, полностью скрывающие волосы.

Как себя ни убеждаю, мне все равно не верится, что это реальность, а не происки киношников, подготовивших декорации для съемок фильма о Средневековье. Наконец я подхожу к конечной цели моего путешествия — дворцу Подеста. Здесь обитает графиня Катарина Сфорца с любовником Джакомо Фео.

Внешне дворец Подеста в XV веке сильно отличается от того, который я видела в XXI. Теперь он смотрится как настоящий дворец, а не сжатый со всех сторон трехэтажный домишко. Он очень нарядный и стоит особняком. На месте будущего Палаццо Альбертино — большой ухоженный сад. Дворец и сад окружает металлическая ограда, напоминающая частокол пик, а у ворот охрана — двое солдат в приталенных коротких кафтанах, надутых шортиках с гульфиками и цветных панталонах. Их можно было бы принять за клоунов, если бы не их зверские заросшие физиономии, алебарды и длинные кинжалы на поясе. Это наемники, «солдаты удачи», так как регулярной армии в это время еще нет. Верность командиру гарантировала своевременная оплата воинских услуг.

Хорошо, что мне не требуется спрашивать у них разрешения пройти. Я проскальзываю мимо них, дружески похлопав самого страшного по щеке. Интересно, как он отнесся бы к такой фамильярности, если бы я внезапно стала видимой?

Внутри дворца — анфилада комнат, стены задрапированы шелком разных цветов. Как при уборке они обходятся без пылесоса?

Я поднимаюсь на второй этаж, прохожу по широкому коридору с естественным освещением — свет проникает сюда через широкие мозаичные окна. Вот и комната, которая мне требуется, и, чтобы туда попасть, астралу не надо пользоваться дверью.

Большую часть комнаты занимает громадная кровать под зеленым балдахином, сейчас ткань поднята и собрана с помощью золотистых шнурков. Обстановка простая: шкаф с посудой, большой коричневый сундук, небольшой резной столик и два стула.

Хозяйка, молодая девушка лет двадцати, в длинной шелковой рубашке-котт стоит посреди комнаты; служанка с рябым от оспы лицом помогает ей облечься в платье-роб, а затем надевает верхнее бархатное платье-сюркотт цвета граната с вышитыми крупными цветами. Служанка сзади шнурует платье-роб, прилагая для этого немало усилий.

Девушка чуть ниже среднего роста, с приятными чертами лица, крупным открытым лбом и чересчур печальным взглядом. Ее длинные золотистые волосы собраны сзади в большой узел и покрыты симбиозом колпака и платка, лицо прикрывает легкая темная вуаль. Это Луиджина Бонатти, с ней мне предстоит делить одно тело на двоих, к счастью, довольно неплохое.

Я с любопытством рассматриваю свое новое тело. Нельзя сказать, что Луиджина хрупкого сложения, скорее наоборот, однако она не тяжеловесная и очень подвижная. Не писаная красавица, но лицо привлекает молодостью и здоровым цветом, особенно когда оживляется улыбкой, в которой открываются великолепные белоснежные зубы. Глаза большие и очень выразительные. У нее небольшой прямой носик и легкая припухлость губ.

Из прочитанного файла-задания мне известно, что ее супруг, Джованни Бонатти, погиб, и это обязывает ее носить вдовью вуаль. Бедняжка! Из трех лет супружеской жизни она прожила вместе с мужем едва ли полный год, остальное время он провел за пределами Форли. Сначала он служил Венецианской республике, затем ее врагу, миланскому герцогу. Перейдя под знамя папского войска, он сблизился с графом Джироламо Риарио. Когда тот лишился должности гонфалоньера и удалился в свое поместье, Джованни вновь отправился искать счастье в Венецианскую республику, где нашел свою смерть, оставив вдову почти без средств, так как богатства своей службой он не заработал. В наследство ей достался дом в городе, где первый этаж она сдает внаем — там размещается сапожная мастерская. Луиджина должна постоянно находиться при графине, будучи ее фрейлиной, поэтому большую часть времени проводит в графском дворце, где у нее есть личные покои.