Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

— Пейте сами! — с досадой бросила девушка. — И побыстрее, пожалуйста! У меня полно дел.

— Оба-на! — с нарочитым изумлением развел руками Сысоев. — Она уже выгоняет нас! Слышь, Серый, нас, кажется, хотят выставить вон!

Бондарь, не обращая внимания на слова приятеля, самозабвенно уплетал буженину.

— Я не прогоняю! — вздохнула Архелия. — Я всего лишь сказала, что мне некогда засиживаться. Корову доить нужно…

— Так, выходит, скотина для тебя значит больше, чем два живых человека? — Борис разлил остатки водки по стаканам и с презрительной ухмылкой прибавил: — Плохо же тебя папаня воспитал! За то, видать, Бог его и наказал!

— Не трогай батьку! — крикнула девушка, не совладав с эмоциями. — Не трогай! Ты что, специально ищешь повод придраться? Пришел в чужой дом, так веди себе, как подобает! Тем более что тебя никто сюда не звал…

Сысоев демонстративно сплюнул на пол и со смешком выдавил:

— Какие мы нервные! — Затем, толкнув приятеля плечом, обратился уже к нему: — На нас кричат, как на сопливых пацанов, ты понял? Че молчишь?

— Лия — девка горячая, ей в рот палец не клади! — промямлил Сергей, не вникая в смысл слов, произнесенных Борисом.

— А кто ей собирается в рот палец класть? — заржал тот. — Для это есть кое-что другое! Верно, красотуля?

Лицо Архелии вмиг залил румянец стыда и гнева. Она вскочила, как ужаленная, и, резко указав рукой на дверь, заверещала:

— Ах ты, козел паршивый! Вон отсюда!

Сысоев рывком опрокинул журнальный столик — стаканы и закуска разлетелись по всей комнате — и взревел:

— Ты назвала меня козлом?! Ах ты, ковырялка вшивая!

Девушка не успела сделать и шагу, как он подлетел к ней и наотмашь ударил ладонью по лицу. Она не устояла на ногах, упала и растянулась на полу.

— Я тебя за козла на куски разорву! — Борис не дал Архелии подняться. Сгреб ее за грудки, оторвал от пола и тут же нанес новый удар.

— Отпусти ее! Отпусти, братан! — Сергей попытался поймать разбушевавшегося приятеля за руку, но получил тычок в солнечное сплетение и, охнув, переломился пополам.

— Знаешь, что с тобой сделали бы на "зоне" за такие слова? — вопил Сысоев, брызгая слюной и дико тараща зенки. — Знаешь?! Сейчас увидишь! Я тебе покажу!

Он бросил девушку поперек дивана, развернул к себе спиной, ударил кулаком между лопаток и рывком сдернул с нее халат, разорвав на два куска.

— Братан! — закричал Бондарь, все еще держась за живот. — Не трогай ее! Она мне нравится! Я жениться на ней хочу!

— Не бойся, никто на нее не посягает! — прохрипел Борис, падая на колени и стягивая свои узкие штаны. — Я всего лишь собираюсь опустить эту сучку! А куда опускают, ты прекрасно знаешь!

Он обхватил ослабевшее тело руками за талию, прильнул к нему чреслами и резко подался вперед. Архелия громко вскрикнула, дернулась и сразу обмякла, потеряв сознание от ужаса.

Когда она пришла в себя, то ни Сысоева, ни Сереги рядом уже не увидела.

В гостиной жутко воняло водкой, коромыслом стоял сигаретный дым, весь палас был усеян жирными ленточками квашеной капусты и осколками битой посуды.

— Господи! Господи! — пересохшие губы девушки исказила гримаса отвращения.

Она забралась с ногами на диван, схватила со спинки разорванный халат, прикрыла им свое нагое тело и, забившись в угол, зарыдала от стыда, унижения, боли и бессильной ярости…

Немного успокоившись, Архелия поплелась в ванную, приняла душ и отправилась к себе в спальню. Там, на маленьком трюмо, хранилась вся ее косметика и парфюмерия. Обильно оросила свои плечи и шею туалетной водой, подаренной отцом на Восьмое марта. И только теперь, наконец, избавилась от не дававшего дышать на полную грудь тошнотворного запаха прокуренных Борисовых рук, испоганивших ее тело, и почти полностью пришла в себя.

Оделась. Немного посидела на диване, затем, превозмогая слабость во всем теле, вышла во двор. Нужно было покормить и подоить Березку, а еще закрыть сарай с уже усевшейся на насест птицей.

— Лия!

Архелия резко повернулась на негромкий оклик, прозвучавший где-то за забором, и в мутном свете уличного фонаря увидела Бондаря. Он стоял у калитки, ссутулившись под холодным ветром, и нервно сосал сигарету.

— Лия, ты в порядке?

Она поставила пустое ведро на бетонную дорожку и подошла к забору.

— Как ты посмел сюда явиться?

— Я же не виноват! — начал оправдываться парень, чуть не плача. — Это Борис, он беспредельщик, конченый садюга! Тюрьма его таким сделала…

Девушка приблизилась к самой калитке, с ненавистью взглянула на Бондаря и презрительно выплюнула ему в лицо:

— Убирайся, мерзавец!

— Лия, послушай! — его колотил озноб. — Я же ничего не сделал!

— Да, не сделал! Ты, ничтожество, просто стоял в сторонке и спокойно наблюдал, как твой дружок… эта грязная скотина… — она не удержалась и заплакала.

— Ну, что я мог сделать, скажи, что? — заскулил Серега. — Я пытался, но, ты же видела, он ударил меня…

— Иди отсюда! — зло выкрикнула Архелия. — Я сейчас же позвоню участковому, пусть вас посадят! Удивляюсь, почему я еще этого не сделала!

Парень швырнул окурок на землю и, низко опустив голову, тихо проговорил:

— Сысоеву к нарам не привыкать, ты же знаешь… А о тебе в Талашковке начнут судачить. Оно тебе надо?

— Так что, оставлять этого гада без наказания? — слезы застилали девушке глаза. — Пусть продолжает насиловать и унижать?!

— Не знаю! — тяжело вздохнул Бондарь. — Поступай, как хочешь…

Он бросил виноватый взгляд на девушку и, развернувшись, пошел прочь.

А она застыла в раздумье: как же поступить? Ведь действительно, стоит случившееся предать огласке, и все село только тем и будет заниматься, что перемывать ей косточки. Можно ли после этого надеяться на уважение людей, иметь какой-то вес в Талашковке, пользоваться авторитетом у работников фермерского хозяйства?

Подоив корову, Архелия отправилась к Евдошке за советом.

Рассказала ей все, как было, не упустила ни одной детали.

Слушая, старушка все время скорбно качала головой и охала.

— Ни в коем случае, внученька, нельзя такое прощать! — категорически заявила она, когда та умолкла. — Это страшное унижение. И они оба должны за него заплатить! Тот, другой, Бондарь, тоже виноват, он мог бы найти способ, как помешать Борису.

— Так ты считаешь, что нужно обращаться в милицию? — девушка чувствовала себя все еще неважно, ее клонило в сон.

— Ну, нет! — скривила рот в недоброй ухмылке Евдошка. — Накажем этих сволочей по своему, без помощи милиции.

— Это как? — не поняла Архелия. — Найдем людей, которые крепко отдубасят Сысоева? Я бы очень хотела посмотреть, как ему будут выбивать зубы и ломать ребра!

— Глупенькая ты! — погладила ее по голове старушка. — Кого ты тут найдешь? Кругом одни алкаши, проклятые! Разве они смогут причинить вред таким отморозкам, как Борис?