Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

Отбросила штору — действительно никого. Хотела задернуть ее обратно и отойти, но в окно тотчас постучали. Прильнула к стеклу — Микола! Стоит, согнувшись, в фуфаечке, без шапки, и жестами просить впустить его в дом.

Набросила на плечи халат, сунула ноги в тапочки и выскочила в веранду. Включила во дворе свет, отперла замки, открыла дверь.

— Лия! Я к тебе! — на пороге стоял Грицай — плечи поникшие, голова опущена, глаза бегают.

— Что тебе нужно? — сурово спросила Архелия. Ее душу все еще жгла обида.

Он посмотрел на нее виновато и с болью, как побитый пес на хозяина.

— Пустишь?

— Нет! Иди домой, тебя ждет жена! — резко ответила она. И захлопнула дверь перед носом своего раннего гостя.

— Лия! Лия! Я никуда не уйду! — с отчаянием в голосе закричал он.

Но девушка уже вошла в дом.

Забежала в спальню, схватила в охапку подушку и одеяло со своей кровати, принесла в гостиную, бросила на диван и, не зажигая свет, улеглась.

Думала, Грицай сейчас будет стучать в окно, ломиться в дверь, однако, к удивлению девушки, этого не случилось. Со двора не доносилось никакого шума, было совершенно тихо. Значит, ушел!

Пролежав около часа, Архелия поднялась — приблизительно в такое время она всегда начинала управляться возле скотины.

Наспех умылась, натянула на себя шерстяные гамаши, надела старую материну кофту, отцов ватник и, сунув ноги в галоши, выскочила за порог веранды. И тут же споткнулась и чуть не упала: у порога, свернувшись калачиком, лежал Грицай.

— Колька, ты что, сдурел?! — заорала она. — На улице такая слякоть, такая холодрыга, а ты, как последний алкаш, валяешься на земле!

Парень, что-то пробубнил и стал подниматься. Его колотил озноб.

— Марш на кухню! — приказала Архелия. — Завари себе чаю и согрейся! Электрочайник и сахар на столе.

Микола молча побрел в дом, а она побежала в сарай к Березке.

Когда управилась и заглянула на кухню — гость сидел на табурете и дремал, опустив голову на стол. Попробовала растолкать — не тут то было! Грицай мычал, стонал, но подниматься не хотел.

Тогда девушка бросилась к телефону и набрала номер мобильного Дианки. И рявкнула, как только та отозвалась:

— Твой муж забрел ко мне! Приди и забери его!

Дианка влетела в дом буквально через пять минут. Бледная, взбудораженная, полураздетая, схватила Архелию за руку в прихожей:

— Где он?

— На кухне…

Женщина, даже не вытерев о коврик свои грязные сапоги, рванула туда. И сразу подняла страшный гвалт:

— Скотина! Ты чего сюда пришел? На кого хочешь променять жену и сына? На эту мерзавку?! Отцеубийцу?!

Архелия стерпела и не стала вмешиваться в семейные разборки.

Вскоре, люто сверкая глазами, Дианка потащила своего упирающего мужа на улицу. Девушка только улыбнулась им вслед. Она прекрасно знала, что молодой Грицайше уже никакими силами не удастся удержать Миколу возле себя….

Через каких-то полчаса, не стыдясь спешивших на работу талашковцев, он стал ошиваться возле двора Гурских. Архелия ни звала, ни прогоняла его, она просто не выходила из дома, лишь время от времени поглядывала в окно на улицу, приоткрывая штору.

Но, наконец, не выдержала, выскочила во двор и окликнула:

— Зайди! Не маячь, как истукан в степи!

Парень заскочил в калитку. Глаза сумрачные, под глазами — черные круги, губы — синюшные.

Стоял, съежившись, и смотрел на девушку так, как смотрит на судью набедокуривший подросток, ожидающий приговора, — со страхом и надеждой.

— Ты зачем опять явился?

— Не знаю! Не знаю! — замотал он простоволосой головой. — Ноги сами привели меня к тебе…

— Не сердце, значит, привело, а ноги! — недовольно поморщилась Архелия и, понизив голос, процедила: — Так пусть ноги и уносят тебя отсюда!

Она смерила его пренебрежительным взглядом и, повернувшись, не спеша зашла в веранду, а Грицай остался стоять во дворе.

Но не успела закрыться дверь, как в распахнутую калитку вихрем влетела Дианка.

— Подлец! Негодяй! — закричала она во всю мощь легких. — Ты же сказал, что идешь получить расчет! Почему опять торчишь здесь, у этой ведьмы?!

На этот раз Архелия сдерживаться не стала. Вышла на крыльцо, указала пальцем на женщину и негромко осведомилась, обращаясь к Миколе:

— Чего вопит эта придурошная? — И, скривив губы в гадливой ухмылке, приказала: — Бери ее под руку и волочи домой! И чтобы я вас здесь больше не видела!

— Придурошную?! — взъярилась женщина и, сжав кулаки, бросилась на девушку.

Но та ожидала нападения, резко отскочила в сторону и закатила Диане звонкую пощечину. Потом — вторую и третью.

Молодка опешила, отступила и в нерешительности опустила трясущиеся руки.

— Колька, я кому сказала, уводи отсюда эту идиотку! — крикнула Архелия. — Иначе я за себя не ручаюсь!

Грицай явно не знал, что делать. Он растерянно шлепал ресницами и переминался с ноги на ногу.

Но его жена быстро пришла в себя:

— Ты видел, как эта гадина била меня? — заорала она, дергая мужа за полу фуфайки. — Видел? Почему не заступился?!

— Но ты ведь сама напала на нее, — проронил парень, отходя от супруги.

Дианка схватилась за голову, согнулась пополам и, вздрагивая всем телом, стала вопить на всю улицу:

— Сволочь! Мерзавец! Чтоб ты подох! — Потом вдруг заговорила приглушенно и с жаром, пропекая ненавидящим взглядом свою соперницу: — Чем она лучше меня?! Чем?! Тем, что барыня, тем, что богатая? Так она потаскуха, ведьма, она собственного отца укокошила! Она и тебя, Колька, когда-нибудь порешит! Ты хочешь этого? Хочешь? Чего тебе не хватает в семье? У тебя есть я, есть маленький сын и будет…

Микола не дал ей договорить, схватил за плечи и выпалил в лицо:

— Заткнись сейчас же! Мне без Лии не жить! Я должен быть с ней, а не с тобой!

Рот женщины перекосился, из глаз хлынули слезы. Рыдая, она понеслась к калитке.

Архелия тяжело вздохнула и указала Грицаю кивком на дверь:

— Зайди! Мне нужно тебе кое-что сказать.

Он послушно проскользнул в веранду и стал стаскивать с ног заляпанные грязью резиновые сапоги.

В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла Дианка. На заплаканном лице — гримаса отчаяния и решимости, руки сжаты в кулаки.

— Так что, Колька, что? — глотая слезы, стала допытываться она. — Между нами все, да? Все? Я тебе не нужна? Сын тебе не нужен?

Микола опустил голову и тяжко вздохнул. Но голос его прозвучал, на удивление, твердо:

— Я хочу остаться с Лией!

— Так, да? Так? — с болью выговаривала молодка. — Тогда все! К сыну я тебя не подпущу! Сейчас же заберу его и уйду к своим родителям! А завтра, слышишь, завтра с утра поеду в больницу и…

— Уйди, я тебя прошу! — медленно проговорил Грицай, прижимая руку к сердцу. — Очень прошу!