Виктор Песиголовец - Любовница Леонарда[СИ]

На лице заместителя появилась страдальческая гримаса, казалось, он сейчас зарыдает.

— Жора, успокойся! — прикрикнула девушка, увлекая его в глубь кабинета, к столу. — Садись, сейчас чаю выпьем!

— И ты представляешь, где она провела ночь? — шмыгнул носом Жадан, усаживаясь на стул. — У Григория Кондратьевича!

— Откуда ты знаешь? — не поверила Архелия. — Может, это брехня?

— Да Зоя сама мне об этом сказала! — срывающимся голосом проверещал Жорка. И умолк, пытаясь совладать с обуявшими его эмоциями. Потом, встряхнул головой, будто хотел избавиться от остатков кошмарного сна, и уже гораздо тише продолжил: — Пришла утром, стала молча собирать свои вещи. Я к ней: что случилось, почему уходишь? А она мне и выдала: прости, но я полюбила другого! Кого? Григория Кондратьевича!

— Шалава она, эта Зоя Дмитриевна! — с сердцем воскликнула хозяйка кабинета. Но враз поправилась: — Несчастная женщина! С ней последнее время творится что-то неладное, она чуть ли не каждому мужику вешается на шею. Возможно, это проявление какой-то душевной болезни. Не суди Зою Дмитриевну слишком строго. Прости ее и выкинь из своего сердца!

— Легко сказать! — тяжело вздохнул заместитель.

— А ты постарайся! — участливо посоветовала девушка. — И найди себе другую женщину, более достойную. Чем тебе не такая, к примеру, Любка Матюк? Она и моложе Зои Дмитриевны, и, как по мне, красивее…

Жадан снова вздохнул и вяло махнул рукой:

— Переживу как-нибудь эту неприятность! Вот только жаль, перед людьми опозорился…

— Не бери в голову! — засмеялась Архелия. — Наоборот, ты поменял мнение сельчан о себе в лучшую сторону. Теперь тебя все считают эдаким мачо, сердцеедом.

Жорка грустно усмехнулся и, приняв из рук хозяйки чашку, принялся хлебать горячий чай.

— Ты это, деньги на дом мне все-таки одолжи! — попросил он, задумчиво глядя под стол. — Наверно, действительно пора заводить семью…

— Очень правильно рассуждаешь! — горячо заверила девушка, взирая на Жадана с доброй улыбкой. — Будут тебе деньги, обязательно будут!

В этот момент в кабинет заглянула встревоженная Любка.

— Лия, Микола того… он опять…

— Что Микола? Что опять? — побледнела фермерша.

Секретарша смущенно пожала плечами:

— Выйди в коридор и посмотри в окно…

Архелия выскочила из кабинета.

Сквозь пыльное стекло она увидела Грицая. В куртке нараспашку и без шапки, в дымину пьяный, он стоял с сигаретой в руке, опершись спиной о "Ниву", припаркованную почти у самого крыльца.

У девушки подкосились ноги.

— Лия, зайди в кабинет, посиди и успокойся! — Любка взяла ее под локоток и увлекла в приемную. — Советую тебе от чистого сердца: гони ты этого Миколу прочь! Пусть идет к своей Дианке и пьет кровь с нее своими пьянками! Зачем тебе с ним мучиться?

В сопровождении секретарши Архелия вошла в кабинет, опустилась на стул возле приставного столика и потянулась к телефону.

— Раиска, почему ты мне не сообщила, что Грицай опять напился? — напустилась она на завскладом, когда та ответила. — Что? Не появлялся на работе… Понятно… Извини…

Повернувшись к Любке и Жадану, который все еще стоял у порога и озадаченно почесывал затылок, девушка упавшим голосом обронила:

— Микола не был сегодня на работе… Сысоева думала, что я специально его не отпустила, оставила дома отсыпаться…

— Что с ним делать, Лия? — сочувственно глядя на свою начальницу, осведомилась Любка. — Может, мы с Жоркой отправим его домой, к жене и матери?

— Отправляйте! — согласилась девушка после недолгих раздумий. И когда заместитель и секретарша вышли, с горечью прошептала: — Ну, чего, чего тебе не хватает, Колька?

…На этот раз он возник на пороге прихожей гораздо раньше, чем вчера, Архелия еще даже не подоила Березку. Ни слова не говоря, сбросил с ног грязные сапоги, уронил с плеч мокрую фуфайку прямо на пол и понуро побрел в свою комнату.

— Ты зачем пришел? — бросила ему в спину хозяйка. — Я тебя больше не ждала!

— Не ругайся… Я это… так получилось… — не поворачиваясь, пробубнил он и скрылся за дверью спальни.

До утра оттуда не было слышно ни звука.

На рассвете парень убежал на работу, отказавшись от завтрака и даже толком не умывшись.

Архелия лишь тяжко вздохнула и, подойдя к окну, уставилась незрячими глазами в темноту.

На улице лил проливной дождь, а в саду тихо постанывали старые яблони, уставшие от постоянной слякоти и тоскующие по настоящей зиме — со снегом и морозами…

Перед обедом в дом Гурских неожиданно заявилась заведующая детсадом Тамара Георгиевна.

— Лиечка, миленькая, мне нужно с тобой поговорить! — начала она сладким голосочком, едва переступив порог прихожей.

— Проходите в гостиную! — пригласила хозяйка. — Присаживайтесь! А я сейчас быстренько чайку приготовлю. Выпьете, согреетесь, а то, небось, промерзли, пока шли ко мне. Погода ведь ужасная — сыро, ветрено…

— Не откажусь! — приязненно заулыбалась женщина, снимая с плеч влажный кожаный плащ. — А может, на кухне и поговорим? Там, наверно, теплее.

— Давайте на кухне! — согласилась девушка.

Пока она готовила чай, Тамара Георгиевна сидела на табурете у батареи и растирала свои озябшие руки.

— Так что у вас за разговор ко мне? — напомнила Архелия, когда чашки с горячим напитком уже стояли на столе.

Заведующая детсадом пересела поближе и, откашлявшись, стала неторопливо излагать цель своего визита.

— Ты, наверно, знаешь, что неделю назад нашу новую фельдшерицу выписали из роддома. Она родила мальчика… От кого, ты, конечно, догадываешься…

— Догадываюсь! — не захотела кривить душой девушка.

— Да, от моего мужа, Евгения Ивановича, — вздохнула Тамара Георгиевна. — Одно время он бегал к этой Светке, часто ночевал у нее… Слава Богу, вскоре супруг образумился, но теперь вот на свет появился этот ребенок, так сказать, плод блуда ветреной девчушки и седого мужика, сошедшего с ума на старости лет…

Архелия, слушая гостью, посматривала на нее с тревогой. Чего она хочет, уж не задумала ли против младенца и его матери чего-нибудь плохого? Однако дальнейшие речи заведующей детсадом развеяли все страхи девушки.

— Как бы там ни было, Светкин мальчик и мне не чужой! Как ни крути, получается, что он родной брат по отцу нашей с Евгением Ивановичем дочки Лялечки. И мне совсем небезразлична судьба этого ребенка.

— А с ним что-то не так? — спросила хозяйка, подливая в чашку гости чая.

— Да, к счастью, дитя родилось здоровым — полненькое такое, румяное, — усмехнулась Тамара Георгиевна. — А вот у его мамаши — проблемы!

— Проблемы?

— Ну да! С жильем. Когда Светку направили на работу в наше село, Кужман поселил ее в хату бабы Фроси Ладатчихи. Она тогда как раз к сыну в Козельщину перебралась. Потом что-то не ужилась там и вернулась домой, но Светку выгонять не стала. И сосуществовали они мирно и были довольны друг другом. А вот теперь, когда у фельдшерицы появился приплод, старуха взъерепенилась: ищи, говорит, себе другую квартиру, хочу спокойно спать ночами, а не слушать плач твоего байстрюка.