Макс Роуд - Черные викинги

Надо сказать, что теперь его облик претерпел существенные изменения. Черты лица, даже резко заострившись, по-прежнему напоминали прежнего Генриха Холлистока, но в остальном он стал совсем другим. Кожа приобрела абсолютную бледность, иссиня-черные волосы удлинились, а рост, прежде составлявший обычные для европейского мужчины 185 сантиметров, теперь приближался к шестиметровой отметке. Одежда, также полностью черная, состояла из плотной блестящей ткани, прошитой золотыми нитями. По виду она напоминала средневековое одеяние богатых испанских грандов, но отсутствие плюмажа и оторочки делало ее более строгой и привлекательной. Идеально подходя по размеру, она ладно облегала крепкую фигуру Армора, с первого взгляда указывая на статус своего хозяина.

Постепенно, кромешная чернота вокруг Генриха Холлистока (для простоты восприятия читателем, будем называть Армора именно его земным именем), начала рассеиваться. Теперь он летел в сером вакууме, сравнимом с малоконтрастной черно-белой фотографией послезакатного осеннего вечера. Под ним уже виднелась, сверху напоминающая обычные облака, белесая подушка тумана, окутывающего весь Нибльхейм, и вскоре Генрих стрелой вошел в его обволакивающие объятия. Прорезав верхние, густые слои, он оказался в парообразной молочной взвеси и здесь скорость его падения начала замедляться. По мере приближения к земле она становилась все меньше и меньше, так что момент соприкосновения с ней прошел для Холлистока практически незаметно. Мягко встав на ноги, некоторое время он еще балансировал, ловя утраченное чувство равновесия, но быстро пришел в себя и огляделся. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась бесконечная равнина, покрытая низкими узловатыми деревцами, полускрытыми за стеной вечного тумана. Не один десяток раз Генрих бывал в этих местах, а потому, найдя известный ему ориентир, не мешкая направился в путь.

Он находился возле самой границе Хельхейма и через несколько минут перед ним открылась безбрежная гладь великой реки мертвых — Гьолль. До нужного моста было еще далеко, но скорость передвижения в загробном мире сильно отличалась от земной и расстояние, которое предстояло преодолеть, вовсе не выглядело таким уж серьезным. Места, по которым пролегал его маршрут, находились в противоположной стороне от торного пути, где нескончаемым потоком следовали души умерших. Охраняемые свирепыми псами-демонами, не позволяющими им ни на метр сойти с дороги, люди общей массой брели к мосту, и только в конце пути они получали распределение, в какую сторону Хельхейма надлежит отправляться каждому из них. Здесь все получали строго по заслугам, и если кто-то попадал в страну лугов и холмов, с возможностью поселиться в небольшом домике, то для других была уготована или бесплодная пустыня, где лютый холод по нескольку раз в сутки резко превращался в испепеляющую жару, или земля Настронд, полная ядовитых змей.

Мост, к которому направлялся Армор, назывался Гьяллабру, в то время как основной мост не имел конкретного названия. В отличии от общего моста, целиком состоящего из лезвий острых ножей, направленных строго вверх, Гьяллабру был сделан из чистого золота и был невидим для большинства новоприбывших. Неширокий, он был создан исключительно для тайных посетителей Хельхейма, которым было незачем афишировать свое появление здесь. Он упирался в абсолютно гладкую каменную стену, которой, собственно, помимо реки, был окружен Хельхейм, и только избранные могли пройти в потайные врата, специально открываемые для них изнутри. Великан-йотун Ари, превращаясь в орла, постоянно кружил над Гьолль, а увидев необычного путника, тут же сообщал о нем Хель, которая и принимала решение о дальнейших действиях. Все остальные, переправившись через реку, попадали к гигантским вратам Хельгринд, где их встречала великанша Модгуд, подчиненные которой и перенаправляли мертвецов к местам их вечного пребывания. Вступая на дорогу Хельвег, имеющую до сотни ответвлений, они в последний раз видели вокруг себя меняющийся пейзаж. Единственной их начальницей была теперь сама Хель, одновременно присутствующая в каждом уголке своего царства. Она существовала внутри каждого демона-надзирателя и ничто не могло укрыться от её всевидящего ока.

Орла Ари Холлисток заметил даже раньше, чем великан-йотун увидел его темную фигуру. Будучи уже на середине моста, он остановился в ожидании, а затем приветственно поднял вверх левую руку:

— Приветствую тебя, Ари!

— Приветствую, мой лорд! В который раз вам удается пройти к мосту незамеченным!

— Не твоя вина, друг мой. Ты заметил бы и мышь, это все знают.

— Да, — засмеялся йотун, описывая круги над головой Холлистока, — но мышь заметить легко, а ваша фигура словно растворяется в пространстве! Доложить хозяйке, что вы прибыли?

— Скажи, Ари, скажи ей обязательно. И пусть мне откроют ворота.

— Хорошо, сударь. Листвор будет ждать вас у скал. Я полетел!

— Спасибо! — Генрих махнул ему рукой и орел быстро исчез, растворившись в густом тумане.

Оставшись в одиночестве, Армор вновь зашагал по мосту. Река Гьолль ревела под ним, беснуясь в своем вечном волнении, и казалось, что в мире не существует ничего, кроме тумана и рокотания ее густой черной воды, в котором воедино слились глухие стоны и яростное лязганье железа.

Стены Хельхейма появились неожиданно. Сколько раз Армор ходил по этому пути, но так ни разу и не смог предугадать момент его окончания. Могучие скалы, сплошь состоящие из черного блестящего камня, внезапно вынырнули из тумана, одновременно ознаменовав собой, как конец моста, так и начало владений Хель. Обычно упираясь в гладкую глухую стену, для Холлистока мост закончился проемом открытых ворот, возле которого стояла старуха, сжимавшая в руке длинное копье. Огромная, неряшливо одетая, с нечистым лицом, она производила весьма неприятное впечатление, но горе тому, кто не окажет ей достаточного почтения. Листвор и Бьюгвор, две колдуньи, с незапамятных времен охраняли чертоги Хельхейма и не одна сотня тысяч путников попала на Берег Мертвецов или в Настронд, только потому, что они вызвали их неприятие или недоверие.

Подойдя к Листвор почти вплотную, Армор поклонился.

— Ты все молодеешь и молодеешь! — сказал он, с улыбкой отнимая руку от груди. — Здравствуй, почтенная Листвор!

— Здравствуй, могучий тертон, спасибо! Давно вас не было видно! — голос Листвор звучал звонко и весело, входя в явный диссонанс с ее внешностью.

В ответ Генрих развел руками:

— Время-понятие относительное. Для кого-то оно идет быстрее, для кого-то медленнее, а иногда и наоборот! Расскажи лучше о вас. Как Бьюгвор, что нового?