Светлана Беллас - Плата за любовь

Мы подошли к столовой, войдя внутрь, быстренько пошли занимать места. Светка ринулась в разведку, узнать: Что сегодня дают на обед?

Я, сидя за столиком, молча рассматривала вновь вошедших, восхищаясь их нарядами, мне как-то стало дискомфортно, так как не позаботилась о внешнем виде, была достаточно скромна в своей одежде, в которой обычно сидела за книгой, дома: джинсы, туника, да шаль. Женщины, девушки под руку с мужчинами шли, как им казалось вальяжно, хотя на вид, было видно любопытному глазу, что они, друг к другу притираются, общее между ними отсутствовало.

Так, как мужчины с наигранной галантностью расшаркивались перед своими спутницами. Со стороны на них с пониманием смотрели, каждый наверно мечтал бы здесь начать жить по-новому, на время забыть вчерашний день. Наконец, появилась Светка с двумя подносами в руках, что начала их расставлять, выдерживая сервировку стола, при этом неугомонно болтая, — Ну как, я тебе угодила, подружка? Вовремя втиснулась без очереди, а то бы, тот «хряк» со своей «таксой» увел бы из — под носа мои любимые вареники с вишней. Признаваясь, — Давно их не ела, в последний раз, когда на Украину к тетке ездила.

Мы за столом сидели, как заправские, бывалые завсегдатаи ресторанов. Подружка моя, уминая вареники, громко рассказывала о своих любовных похождениях.

Макс и его девушка, дама, как не назови, с обостренным вниманием обывателей, охотно прислушивались, иногда вспрыскивая в кулак.

Светка это подметила, поэтому старалась, как могла в своем не бесталанном повествовании.

Она щебетала в своём репертуаре, делясь своим впечатлением и о пансионате. Хлопнув меня по руке, хлопая глазами, огорошила, — Ты это поменьше с тем сексом занимайся, а то мало, ли что, еще влетишь. И тут, же засмеялась, повергнув всех своих смехом. Те повернулись к нам лицами. Было слышно, как Венедикт, сказал Алле Аркадьевне, — Вот, видите, какая женщина! Открытая! Без комплексов. Та, передернув плечами, съязвила, — Подумаешь поржать при всех! Ума в этом не надо. А он у нее, точно по нолям. Хамка!..

Обращаясь к Венедикту, — Давайте будем делать вид, что мы их в упор не видим, да и не слышим. Вы помните?..

На этом Венедикт ее оборвал, — Нет, не помню, я тогда в школу ходил. Дама, немного смутившись, тихо прошептала, — Но все-таки, помните. Надо быть выше этой невоспитанной, безнравственной молодежи. Надавливая, продолжала, — В наше время любовь была бесплатной! В голове даже не возникало страха: Сколько она стоит? Знакомились — легко и просто, по зову сердца. Венедикт, отстранив бульон в сторонку, встав, стал откланиваться, — Извините, Алла Аркадьевна, мне не хватит на Вас — сердца. Дотрагиваясь до груди рукой, добавил, — Жжет и колит. Так и до инфаркта не далеко. Пардон! Мне бы к молодежи поближе!

Венедикт поспешил к нашему столику, подойдя, галантно представился, попросив разрешения присоединиться к нам, тут, же сел, стал засыпать анекдотами, мы смеялись, пугая всех сидящих свой беззаботностью. Нам было хорошо в нашей столь узкой компании.

Встав, он через пару минут вернулся с огромной пиццей. Мы довольные переглянулись. Он, расставив порции на столике, заискивающе переспросил, — Моих дам устраивает такой расклад?

Мы молча кивнули. Нашей веселой компанией, пицца была уничтожена за пару минут. Глядя на нас, Венедикт, произнес, — Да! Аппетит, надо сказать! Отменный! Чтобы вас прокормить? Денег не хватит! Светка вставила, — Ничего, прокормим себя и вас!

Мы с ней переглянулись, озорно крикнули, — Самодостаточные! Работящие! Отчего тот, явно сконфузился. Тут, же встали и пошли на выход, нас провожали десятки глаз, слышно было, как Макс выкрикнул, — Самодостаточные они?! А приехали мужиков снимать! Уже и трахнуться успели в одночасье, не пропустили свое. К его выкрику присоединилась, вездесущая Алла Аркадьевна, — Хамки! Своих нет мужиков, так цепляются до чужих! «Плечевые!» Это было так резко сказано, что все сидящие в зале посмотрели в ее сторону. Так как термин «Плечевая» был на сленге в 90-х. И каждый наверняка подумал: Может, сама такой была?! Это сконфузило даму, пожимая плечами, та старалась выйти из столь натянутой ситуации, сказав, — Но это так к слову! Кино видела о таких.

Направляя наше внимание на нас, тыча вилкой в след нам. Светка оглянувшись, загорланила, — Свободу Венедикту! Тут, же вспрыснув, сделала ножкой «фи», продолжая идти под руку с Венедиктом.

Даже, взбалмошная девица Макса, что рылась вилкой в салате, передернув плечиками, вслух произнесла, — Максик, куда мы с тобой попали? Село и люди! На что, Алла Аркадьевна, прошипела, — Да, уж, не в Голливуде! Это спровоцировало Макса. Тот, сорвавшись с места, кинулся в ее сторону. Девица удерживала его за брючину, ласково, кошачьим голосом мяукнув, — Дорогой, не стоит, не заводись! На всех энергии не хватит, оставь на ночь со мной.

Инночка, наша опекунша, встав из-за стола, громко всем сказала, Господа! Не ссориться в общественном месте! Вам здесь жить! Давайте учиться дружить! Все остальные захлопали в ладоши, выкрикивая, _ Вот именно! Давайте дружить! Все пьем компот, сок, на брудершафт. Послышалось чоканье стаканов. На этом мы вышли из стен столовой. Время, проводимое в пансионате, было утомительным, я ждала встреч с Львом, но он не появлялся. Я сходила с ума, дожидаясь ночи, чтобы приоткрыв окно, стоять в ожидании встречи.

Светка гуляла напропалую, появлялась только под утро и не как не могла под дверьми расстаться с Венедиктом. Войдя в номер мягкой, неслышной походкой, тут, же падала, как правила, простонав от удовольствия, — Отпад! Я в улёте!.. Я счастливая женщина! И где-то через пять, десять минут, уже было слышно ее посапывание, что меня, как никогда стало бесить. Я затыкала уши, прятала голову под подушку, но ее сап все-таки меня доставал. Выпив снотворное, старалась уснуть.

Эта никчёмная волокита, снование по территории пансионата, вежливое знакомство с теми, кто тебе был до чертиков противен. И эти лица! Алла Аркадьевна, борющаяся за Венедикта.

Эта парочка, Макс со своей девулей, изображающие «асисяй», хотя там им и не пахло, та была просто содержанкой дяденьки с набитым кошельком, не более того.

Я просто чахла в застенках пансионата. Единственная, кто поддерживала нормы проживания нашей тесной общины, так это была Инночка и директор пансионата. Кажется в этом, они были едины. Со стороны уже можно было заметить, что они друг другом дорожат, такое приобретение для обоих, похоже, на любовь.

Они старались сплотить группу, подключая всех к культурной программе, помогая в организации, проведения досуга.

Однако многим со стороны, они казались ни много, ни мало, как кошка с собакой. Его бесило, что Инна сильная в условиях — расхолаживания, а он — слабак, только и может брюзжать от недовольства, да ссылаться на нехватку средств. Тем не менее, противостояния притягивали две противоположности, в тайне каждый искал встреч друг с другом, тет-а-тет.