Софья Ролдугина - Пряный кофе

– Уже почти два года, леди Виржиния, я работаю на очень странного человека. Он щедр, даже слишком, и очень опасен. Его желание заключается в том, чтобы я не давал вам ни минуты покоя. Статьи в газетах, порочащие сплетни в обществе, вовлечение в опасные дела… Главный заказ, правда, я выполнить так и не сумел, – болезненно усмехнулся Фаулер, и порочное лицо его на мгновение стало притягательно-красивым. – Он хотел, чтобы я совратил вас и заставил страдать.

– Дурак, – простонал Кристиан, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Эллис сочувственно цокнул языком и слегка ослабил нажим, уже не придавливая мальчишку к земле, а лишь слегка удерживая. – Какой же ты дурак…

– Дурак, – спокойно подтвердил Фаулер. Даже в красноватом свете фонаря лицо его выглядело слишком бледным. – А потому прошу вас об одном: позвольте нам с Клэром закончить то, что мы начали. Он и так делает мне одолжение, не вынося это дело на всеобщее обозрение.

– Как учитель – ученику, – ровно заметил Клэр, и в глазах его промелькнула странная тень. – Лучшему ученику, к сожалению…

Я прикрыла глаза, спокойно выдохнула и вновь посмотрела на Фаулера. Гнев, довольство собственной догадливостью, обида, стыд, сентиментальность и злость на себя же – словом, все чувства, не подобающие истинной леди, не исчезли полностью, но сделались глуше.

Сейчас у меня не было права на ошибку.

– Итак, «Скорбящий Обличитель» – это вы?

– Да, – кивнул он с достоинством. – А также – Обеспокоенная Общественность, Ироничный Джентльмен, Остроум, Призрак Старого Замка, Ворчливый и Саркастический, но искренне Ваш и многие другие. Я ни разу не писал дважды под одним и тем же псевдонимом, так что всех, пожалуй, и сам не помню.

Мадлен попыталась шагнуть назад, но я только крепче прижала её к себе. Красноватый свет фонаря мигнул и пригас.

– Вы писали не только обо мне и о событиях, связанных со мною напрямую, как случай в Дэлингридже, – произнесла я нарочито размеренно, пытаясь ровной речью успокоить саму себя. – Почему?

Фаулер пожал плечами:

– Иногда он сам выбирал темы. Но никогда не говорил, о чём именно писать. «Твоя гнилая природа сделает всё за тебя», – сказал он.

Дождь припустил сильнее. Низкое небо осветилось вспышкой молнии; я отсчитала секунды – одна, две, три… но и через полминуты грома всё не было. Лишь шелестели струи воды и натужно скрипели от ветра промёрзшие деревья.

– Кто ваш наниматель? – Голос у меня звучал так холодно, что я едва узнавала его. А сердце колотилось, как безумное, и кровь словно бы кипела. Контраст был столь разительным, что исчезало ощущение твёрдой земли под ногами, точно мы все проваливались в некий кошмарный сон без начала и конца.

Фаулер медлил с ответом. Он посмотрел на Мадлен – та сжалась в комок, то ли прячась от него, то ли закрывая меня. Затем перевёл взгляд на близнецов, сперва на лежащего в холодной грязи Кристиана, нелепо запрокинувшего голову, потом на Даниэля, который хоть и не шевелился, но так яростно стискивал кулаки, что казался сгустком воплощённого движения, порыва.

И лишь тогда ответил:

– Вы можете не верить мне, леди Виржиния, но он никогда не называл мне своего имени. Внешность его я подробно описал старине Клэру, мы даже сделали несколько набросков. Позже он расскажет вам… Впрочем, кое-что я упустил, – нахмурился вдруг Фаулер, и выражение его лица стало болезненным. – Однажды… при очень странных обстоятельствах я видел рядом с ним женщину. Мулатку или негритянку, точно не скажу… Она назвала его Валх.

– Достаточно, – резко прервал Фаулера дядя Рэйвен. – Остальное расскажете в другом месте. Мистер Норманн, разыщите кэб для леди Виржинии, мисс Рич и лордов Дагвортов. Остальных я попрошу отправиться со мной в Рокпорт-холл. Рассчитываю на ваше благоразумие, господа.

Время точно растянулось.

Дыхание у близнецов стало абсолютно синхронным, а выражения лиц – неотличимыми: упрямо сжатые губы, потемневшие глаза, неуловимо заострившиеся черты. Даниэль слегка сгорбился и подался вперёд, и было в этом нечто звериное, а Кристиан упёрся рукой в землю, немного сдвинув корпус в сторону, так, что нога Эллиса теперь соскальзывала с плеча, а не давила на него. Лайзо словно превратился в тень; я смотрела на него вновь и вновь, но никак не могла зацепиться взглядом. Поза Мэтью казалась теперь более расслабленной, за исключением того, что он странно вывернул запястье. Между пальцами свободной руки Джула блеснуло нечто металлическое. Мальчишка-прислужник застыл, и лицо его исказилось от животного страха. Клэр сидел в том же положении, медленно проводя большим пальцем по нижней губе, раз за разом, пугающе и механически, и меня не покидало ощущение, что он даже более опасен, чем его вооружённый револьвером камердинер. Мадлен отчего-то перестала дрожать и выпрямила спину, теперь уже явно не прячась, но защищая.

И только Эллис продолжал улыбаться, но всё больше его улыбка напоминала оскал.

С леденящей ясностью я осознавала постепенно, что никто не уступит добровольно. Близнецы не позволят увезти Фаулера туда, откуда он, скорее всего, не вернётся. Клэр не отдаст своего ученика ненавистному маркизу Рокпорту. И завяжется драка, возможно, перестрелка. Кто-то будет ранен или погибнет.

Мадлен? Близнецы? Дядя Рэйвен? Мэтью? Лайзо?

У меня был только один способ переиграть этот пат – расставить фигуры заново, и не в том порядке, который понравился бы мне самой.

– Дядя Рэйвен, велите своему секретарю отойти в сторону, – сказала я со светской улыбкой, хотя каждое слово вызывало почти физическую боль. – Эта дуэль состоится.

Лайзо неуловимо изменил позу, но теперь он угрожал не Фаулеру, а Мэтью. Баронет словно почувствовал это и обернулся к близнецам:

– Мальчики?

Кристиан оттёр с лица грязь и жутковато усмехнулся:

– Мы уже не дети, Винс.

И Даниэль сказал:

– Конечно, да.

Я украдкой погладила Мадлен по плечу и переглянулась с Эллисом. Тот выгнул брови, вздохнул – и неохотно произнёс:

– В Лайзо я стрелять не дам, уж извините, маркиз. Старушка Зельда меня потом разделает на фарш, начинит пирожки и будет продавать их на площади. По три рейна за штуку.

Дядя Рэйвен оглядел поляну и принял единственно верное решение:

– Мэтью, иди ко мне. Если этим людям угодно творить глупости – пусть творят.

– Вы просто не понимаете, друг мой, – повеселел Клэр. – Есть оскорбления, которые смываются только кровью. Небо решит, кто прав, кто виноват, кому жить, а кому умереть в расплату за свои грехи.

– Да вы романтик, который притворяется циником, – заметил дядя Рэйвен вскользь.

– А вы нянька, которая притворяется женихом, – не остался в долгу Клэр и наконец поднялся с бревна. – Мальчик, шпаги. Винс, иди сюда, пора выбирать оружие. И достаньте уже кто-нибудь из лужи молодого Дагворта, не могу без слёз смотреть на эту позорную картину. Ну и ученики у тебя.