J.M. - Ад Лабрисфорта

- Ясно... Сегодня мне уже предлагали встать в очередь. Но вряд ли я когда-нибудь это сделаю. Все-таки, несмотря ни на что, предпочитаю женщин.

- Это хорошо. Но смотри, чтобы тебя кто-нибудь не предпочел. А то захотят разнообразия... - Фортадо снова усмехнулся и, наступив на окурок второго косяка, зашагал прочь.

Глядя ему вслед, Уэсли думал о том, что трава делает Ральфа весьма разговорчивым. И еще о том, что Фортадо, безусловно, сильный парень. Но вот до очень сильного явно не дотягивает.

Падение

На следующее утро, девятнадцатого августа, Уэсли проснулся за два часа до подъема. Время он узнал, подойдя к решетке и заглянув в вечно открытую дверь надзирательской комнаты.

За письменным столом, делая вид, что сочиняет рапорт, сидел Фил. На самом деле он засыпал и был близок к тому, чтобы уткнуться носом в клавиатуру. Сбоку на этот стол были закинуты чьи-то ноги в ботинках на протекторной подошве. Сам обладатель этой внушительной обуви находился вне поля зрения Уэсли.

В камере напротив храпел Берни Оллз. Больше не было слышно ничего. Лабрисфорт погряз в тишине.

Уэсли вернулся на кровать, пока надзиратели не обратили нежелательного внимания на заключенного, который торчит у решетки в неположенное время. Почему-то он был уверен, что заснуть теперь не удастся. На душе сделалось тревожно и тягостно. Он как будто ждал чего-то в этот предутренний час, а чего - и сам не знал.

Он долго смотрел в окно, в темноту, время от времени пронзаемую лучами прожекторов. А потом перевел взгляд правее, на осточертевшую надпись "Ад. 11". И почувствовал, что спать ему все-таки хочется. Веки начали тяжелеть и слипаться. Но цифра "одиннадцать" назойливо маячила даже перед закрытыми глазами. Две короткие параллельные черты... Может, это вовсе и не "одиннадцать"? Может, действительно знак параллельности, или римская двойка? Но это не менее нелепо, чем "адский" адрес.

Зачеркнуть эту цифру... Перечеркнуть крест-накрест... Уэсли ясно представил, как чертит этот "икс" поверх двух параллельных линий, и получается...

...Раскат грома растерзал тишину, как хищник терзает давно подстерегаемую жертву. Только это был не гром с неба. Автоматные очереди - вот что это было.

И Уэсли понял, что все это время стоял на краю. Но больше нет твердой почвы под ногами. Темные воды сомкнулись над ним, и он достиг дна.

Когда он пришел в себя, за окном было уже серо. Но, конечно, надзиратели не позволили бы ему оставаться в кровати после подъема.

Значит, он провел там около полутора часов. Где - там? Ведь он не выходил из своей чертовой камеры, он не мог отсюда выйти. Вдруг это все же был сон?..

Нет. Зачем себя обманывать? Он знал, что это не сон - но и не явь. И "побывал" он не где-то там , а все тут же, в Лабрисфорте. Но это был другой Лабрисфорт.

Прозвенел звонок, и Уэсли поднялся с постели. Он чувствовал себя усталым и разбитым, как будто со вчерашнего дня вообще не ложился отдыхать. Но если бы дело было в одном физическом дискомфорте, об этом бы не стоило беспокоиться.

Завтрак Флэш глотал, совершенно не ощущая вкуса пищи. С одинаковым успехом он мог бы сейчас жевать и воняющую псиной тюремную кашу, и деликатесы из французского ресторана - и не заметил бы разницы. Ел только потому, что знал: обед дадут не скоро, есть нужно.

Во дворе разговаривать ни с кем не хотелось. Но Ральф Фортадо подошел сам, и Флэш все-таки воспользовался моментом.

- Ты слышал выстрелы сегодня утром? - спросил он.

- Да. Их всегда слышит весь Лабрисфорт. Вчера после обеда привезли еще одного "квартиранта". Боссы решили, их собралось уже достаточно. Шесть наших, пять из женского блока. Теперь на первом этаже охране временно будет не работа, а лафа.

- Ч-черт... Неохота как-то постоянно это слушать, - сказал Уэсли.

- То-то ты сегодня не в своей тарелке. Постоянно - не постоянно, а раза два в полгода слушать придется. По началу особенно сильно на нервы действует...

Флэш промолчал. Не мог же он сказать, что, кроме звуков стрельбы, на его нервы подействовало и другое обстоятельство. Это обстоятельство было слишком странным, чтобы о нем говорить.

Глянув в сторону, он заметил, что в дальнем углу тюремного двора преспокойно разгуливает Доктор взрывчатологических и наркотических наук, которого уже в третий раз решили не ставить под пули.

Весь день до самого вечера Уэсли изводил себя попытками найти рациональное объяснение тому, что произошло с ним на рассвете. Но - безрезультатно. Поэтому в конце концов решил раз и навсегда от этого отказаться.

Надо просто принять случившееся, принять как реальность - пусть даже это совершенно нереальная реальность. Принять как вызов, без лишних рассуждений. И - не сдаваться.

Здесь его целью по-прежнему остается одно: увидеть изнутри жизнь тюрьмы на острове - чтобы потом рассказать о ней.

Что означает путешествие туда, в другой Лабрисфорт, он пока не знал наверняка. Но что-то подсказывало: ему еще предстоит туда вернуться. И, может быть, тогда все станет понятнее.

А пока нужно продолжать делать свое дело. Уэсли пообещал себе, что на завтрашней прогулке обязательно постарается разузнать о Лабрисфортской тюрьме и ее обитателях что-нибудь новое.

***

Это обещание он сдержал, хотя и не совсем так, как собирался. Флэш спросил Ральфа, кем тот был прежде, до того, как попал в Лабрисфорт. И тут же мысленно обругал себя. Не стоило заговаривать на эту тему. Здесь такое не принято. "Старожилы" и так все друг про друга знают, а "новым" лучше поменьше трепаться.

Но Фортадо ответил без всякого раздражения:

- Диджеем был. Играл в разных клубах. - Сказав это, он даже улыбнулся. Не обычной безрадостной ухмылкой, а настоящей улыбкой. Но во взгляде Ральфа появилась тоска. Этого Уэсли не мог не заметить. - Психоделику играл. У меня неплохо получалось, серьезно... И многим нравилось. В этой музыке была вся моя жизнь... Черт, до сих пор никак не могу забыть то время. А ведь знаю, что мне суждено подохнуть здесь.

И тут Уэсли снова задал вопрос - еще более неожиданный для себя, чем первый. Как будто его голос прозвучал независимо от него самого.

- А татуировку ты тоже в то время сделал?

Ральф, как ни странно, нисколько такому интересу не удивился.

- Да. Сам придумал рисунок. То есть, может, и не сам... Просто откуда-то он взялся у меня в голове, и я решил - пусть всегда будет со мной.

- Ясно, - кивнул Уэсли. Надо сменить тему, а то что-то его сегодня заносит... Как бы не брякнуть что-нибудь совсем уж недопустимое - например, насчет причины, почему Фортадо угодил за решетку. В Лабрисфорте все невиновны. Все до одного.

Уэсли знал, что Ральф сидит на третьем этаже, в четырехместной камере, а не в одиночной. Значит, его преступление квалифицируется как менее опасное, чем то, которое повесили на него, Флэша. Уэсли, правда, поспорил бы, что менее опасных преступников следует сажать в общие камеры. Это может стать наказанием похуже одиночки. Но Ральфу тут, если можно так выразиться, повезло. Лабрисфорт не был забит до отказа, и Фортадо, если не считать кратковременного соседства с Кейсом, в последние месяцы сидел один в камере на четверых - единственный из обитателей третьего этажа.