Александр Юрин - Дорогой дневник

«Какой ангел? Вы в себе?»

«Нет. Пришлите «скорую». Мне не по себе».

«Как же девочка?»

«Она улетела. Они поняли, что она что-то знает. Я видела Их… Они без лиц».

«Назовите адрес».

«We propinquus…»Я до сих пор не могу забыть этого леденящего прикосновения, от которого сковало каждую мышцу! И тогда я подумала, что сейчас дёрнут… а я не за что не держусь. Соответственно меня просто утянут на ту сторону… где я стану такой же игрушкой, что и противный тролль, с которой никто не пожелает играть! Я закричала. На той стороне словно испугались, что меня кто-нибудь услышит, — отпустили. Я выдернула из водоворота посиневшую от холода ладонь и принялась дышать на скрюченные пальцы. Они пахли гнилью.

На крик объявилась воспитательница. Она странно посмотрела на меня, после чего приказала убраться прочь, а сама, после того, как я робко отошла в сторону, тщательно изучила заднюю стенку шкафа. Последнее что я запомнила, это злобный взгляд тролля, что уселся рядом с дверцей шкафа. Он словно говорил: «Ничего, ещё увидимся на той стороне. Вот тогда-то и сыграем по-настоящему!..»

Наверное, он прав. Мы все там, рано или поздно, окажемся.

Так я впервые столкнулась с Бездной и поняла, что она чем-то населена. Эта жизнь существует вне нашего мира, но её отдельные представители каким-то непостижимым образом проникают в наш мир и подчиняют себе человеческие сердца. Всё случается во время переходного возраста. Я не знаю как, но знаю, что всё обстоит именно так! Потому взрослые так не любят детей. Буквально все, за малым исключением. Это те, с кем Бездна не совладала, и они остались чисты.

Второй раз я столкнулась с неизведанным, когда разводились родители. До этого они постоянно ссорились. Я даже не помню момента, чтобы они просто находились рядом и молчали. Непонятно, как появилась на свет я сама. Наверное, в пылу точно такой же ссоры. Возможно именно поэтому я не такая, как все.

В тот вечер я долго сидела на крыше нашей кирпичной девятиэтажки. На самом краю. Слушала «S.O.F.I.A» и пыталась заставить себя не совершить глупость. Я и раньше думала о смерти, особенно после того, как мою лучшую подругу сбил поезд… Она была тоже странной. Говорила, что не может жить в толпе лиц, среди которых она видит ИХ. Суета — вот как можно распознать хищников. Они — в постоянном поиске. Им нужна нажива, им нужна новая плоть.

Однажды в троллейбусе с подружкой случился приступ истерии. Её увезли в больницу на «скорой» прямиком с остановки. А я попыталась вглядеться в человека, из-за которого всё и случилось. Он был высок и статен, словно Ален Делон. Блестели начищенные туфли, шуршал длинный плащ с брошью на уровне груди, мелькала остроконечная трость с прозрачным набалдашником.

Человек уходил быстрой походкой, словно желал как можно скорее скрыться с места преступления. Я двинулась следом, но не могла его нагнать. Человек передвигался огромными шагами — скачками! — так что временами мне приходилось бежать, чтобы не отстать окончательно! Потом он обернулся, и я утонула в черноте его взора. Он словно загипнотизировал меня, заставив остановиться на месте. Затем развернулся и ушёл, что-то насвистывая себе под нос.

А я простояла так до самой ночи.

Потом вздрогнула и поплелась домой, совершенно не понимая, что со мной случилось. Наутро подружку выписали, но она ничего не говорила. Очнулась лишь за день до собственной смерти. Она сказала, что больше не может вот ТАК. Я спросила, что её тревожит… а она расплакалась. Потом сказала, что за ней что-то следит. Причём уже давно. Оно приходит по ночам и долго стоит под окном. Я спросила, как она его видит, находясь на пятом этаже. Подружка усмехнулась. Это ничего не значит, потому что оно — не человек.

На следующий день её не стало.

Сидя на крыше, я размышляла о своем месте в этом мире. Для чего я пришла, с какой целью… или может быть по чьей-нибудь просьбе?.. Многие дети желанны в своих семьях, чего я не могу сказать про себя. Я «залётный» ангел. Скорее всего, именно поэтому родители и поженились, не совсем понимая, как быть дальше… Особенно, когда я стану самостоятельной. Это случилось раньше, чем они ожидали.

Я смотрела на снующих внизу людей, на то и дело бибикающие автомобили, на подмигивающие светофоры. Смотрела и понимала, что всё это ничего не значит! Сегодня есть человек. Он живёт, дышит, думает. Он питается, чтобы поддерживать физические силы, он занимается любимыми делами, силясь отогнать прочь тоску. Наконец, он влюбляется и окутывает объект своего вожделения благоговейным вниманием… А потом выходит на оживлённый перекрёсток, видит друга детства и бежит тому навстречу, не слыша ни визга тормозов, ни протяжного звука клаксона, ни гомона толпы. Бац! И всё. Человека больше нет. Однако как и прежде светит солнце, сменяются дни и года, гибнут очередные люди… а смысла и впрямь нет. Если только он не заключён там, куда уходит человек после смерти…

Я легла на крышу и уставилась взором в вечернее небо. На нём сидели светлячки. Они махали мне своими блестящими крылышками, а я махала им в ответ рукой. В этом был заключён какой-то смысл. Смысл немого общения. Внизу даже при помощи речи не всегда получается с кем-нибудь договориться. Здесь же, совершенно иные устои. Можно послать сквозь пространство мысль и остаться уверенной, что тебе непременно ответят! Может быть вон тот, ярко зелёный Шарик. Возможно неугомонный Огонёк, что мерцает всеми цветами радуги, не находя себе места. А может та алая Кроха, что склонилась над самым горизонтом, не решаясь присоединиться к общему веселью…

В небо угодила ракета, и светлячки померкли. Они словно испугались взрыва, разлетевшись по спасительным щёлкам. Я разозлилась. Снова села и стала смотреть прямо перед собой. Над головой грохал салют, внизу все радовались, а я хотела их всех придушить! Почему всегда правы они? Только потому, что их численно больше? Ведь это не справедливо! А что если через века больше станет таких как я? Как они все будут веселиться тогда?!

«Ян, не стоит винить людей в недальновидности».

Я испуганно обернулась.

Никого.

— Кто ты? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

Ответом была тишина.

Тогда я глянула вниз и ужаснулась.

Всё замерло, а посреди проезжей части угадывалось размытое пятно белого цвета. Походило на то, как если бы человек пытался пройти сквозь натянутый между двух столбов целлофан.

Мне сделалось не по себе. Возможно оттого, что в отличие от всех остальных, я сохранила возможность двигаться… хотя скорее от непонятной слепой уверенности в том, что существо заглянуло в этот мир, только ради меня!

От этого сделалось совсем невмоготу.

Ощущать себя белой вороной в отдельно взятом школьном классе — это ещё ничего. А вот среди семи с половиной миллиардов человек — круче некуда! Ведь существо могло явиться к кому угодно, а предпочло целому миру мою скучную компанию на крыше городской многоэтажки.