Олег Мизгулин - Морок

— Оле-ег!!! — крикнул Зорин напарнику, приседая над трупом животного.

Косулька молоденькая. Мясо нежное, парное. В чистом виде, выйдет не меньше десяти кило, если отбросить голову, копыта и внутренности. Позади хрустнули шаги.

— Десяточка, Николаич?! — головной с интересом разглядывал добычу.

Вадим угукнул, между тем связывая плотно копыта косули плетеной тесьмой.

— С удачным почином! — поздравил Олег. — Красивый оленчик. Девочкам будет жалко. Такая мордашка…

Вадим задумчиво поглядел на Олега и кивнул.

— Пожалуй ты прав! Давай-ка вот что сделаем… — Он вытащил из-за голенища нож. — Чтобы избежать ненужной лирики, голову симпатичному животному отделим здесь. Останется безликая туша, которую освежуем близ лагеря. Идёт?

Последнее «идёт?» прозвучало риторически, поскольку он уже работал ножом, разрезая податливую плоть. Спустив прилично кровь через начальный подрез, Зорин, чуток выждав, обрезал голову полностью, левой рукой подтягивая её за молодые панты. Олег наблюдал за процедурой торжественно равнодушно, сопровождая её короткими замечаниями.

— Да… Так лучше будет. Наташка молодец не морщится… А моя… Испереживается хоть и виду не покажет. Эти мясные забавы не про неё. Городская… Разделаем, наверное, тоже чуть в стороне?

— Само собой! — ответил Зорин, вставая наконец с корточек, вытирая о траву нож и пальцы. — Так… Остаётся срезать ветку, потолще и подлиньше…

Через восемь минут они весело шагали к лагерю, с перекинутой на плечах сучковатой палкой, на которой качалась подвешенная безголовая косуля. Лагерь их встретил восторженными возгласами, и охотники немедля утащили добычу на разделку. Шкуру спустили удивительно легко и быстро, впрочем, и разделка заняла немного времени. Всё-таки не корова. Отделённое мясо укладывали в пакеты, слегка омыв его от кровянки. Больно-то воду не лили. Здесь, на вершине, ни ручьев, ни родников не было, приходилось беречь…

— Хищников не привлечём запахом? — спросил Головной, укладывая разрубленную грудинку в очередной пакет.

— Конечно же, привлечём, — ответил Зорин. — Но зверь, пока мы здесь, не сунется. А вот уйдём, будет пиршество. Все потроха выгложет и даже кровь с травы слижет.

— Слышь, Николаич, всё за раз не съедим. И за два и за три раза тоже… Я о чём. Мясо-то не попортиться на такой жаре?

— Хороший вопрос. — Одобрительно взглянул на Олега Зорин. — Часть можно завялить. Получится недурственно, обещаю! Оленина режется тонкими полосками, просаливается и пропитывается всевозможными специями и слегка коптиться в дыму. В итоге получается что-то вроде колбасной буженины. Рекомендуется, есть холодным и с чесночком. Вкуснятина — язык проглотишь. И не портиться…

— Ты так рассказал: у меня слюни потекли, — улыбнулся Олег. — А что, Вадим, здесь на Сером Холме, нам по ходу фартит больше, чем там… Внизу. Не успели взойти, как косуля под ружьё попала. А?! Похоже, нам врали про гибельность и проклятия…

Головной засмеялся, подавая это под юморным соусом.

— Я понял. Байку сочинили конкуренты, чтоб не совались всякие с ружьями сюда. Чем меньше здесь стволов будет лазать, тем больше охотничьего простора для посвящённых.

— Занимательная версия, — отметил, улыбаясь, Вадим. — Однако заметь, расслабляться не позволю. Комендантский режим свой я не сниму до тех пор, пока не спустимся вниз. Так что, все озвученные ранее инструкции живы и актуальны!

— Да не спорю я, Николаич, — засмеялся Олег. — Шучу же я… А осторожность, она и правда не бывает лишней.

Сочные ляжки косули превратились в отличные ароматные стейки, которые уплетались с обрамлением мелко порезанной зелени, которую Вадим предусмотрительно нарвал в прилуговой зоне. Дикий зелёный лук был похож на собрата, по крайней мере, внешне… Только вкусом отличался, больше напоминал чеснок. Но это было даже, кстати, к мясу.

Пока участники похода отдавали должное вкусу таёжной кухни, запивая стейки горячим чаем, Вадим подытожил суть очевидного.

— Сезон охоты объявляю закрытым. — Сказал он, подливая желающим чай из термоса. С провиантом у нас дела лучше не бывает. А вот с водой напряжно. Пить будем бережливо и дозировочно. Возможно, у часовни есть колодцы. Не могла паства молиться без воды…

Сие было произнесено буднично деловитым тоном, словно и не стоял, будто крест над душой чёрный пиар Серого Холма. Словно подсознательно Зорин торопился развенчать стойкий миф о нехорошести, о ненормальности Места. А дела между тем складывались очень даже неплохо…

Отобедав, команда сосредоточилась в привычную цепь, и управляемая вожаком тронулась курсом в северо-восточный регион леса, где согласно рассчитанным координатам располагался брошенный монахами Скит. В общем-то, и координаты не было нужды считывать. Уж больно отчётливо выделялась в этом лесу просека, широким натоптанным прогалом тянувшаяся не иначе как к легендарной часовне. Но Зорин не полагался на случай, а подошёл к определению маршрута профессионально. Вскоре стало ясно, что единственная на Холме просека никоим образом не отклоняется от его личного навигатора. Дорога вышла ровная: без выбоин и ям, распадка и бурелома, без злющих насекомых и прочих превратностей. Древостой на этой горе был хлипкий, нечастый; лесок щедро разбавлялся полянками и путники, поднаторевшие в матёрой тайге, здесь чувствовали себя привольно. А ещё солнце, донимавшее до полудня, заволокло белесой дымкой и жара, благодаря этому, заметно притупилась. Молодежь была оживлена, то и дело перешучивалась и, несомненно было то, что пикантность приключения придаёт ореол таинственности. Мистики, быть может… Хотя, сказать начистоту, мистика не торопилась себя выпячивать, проявляться, в чём либо. Лес по-прежнему оставался обыкновенным, незатейливо простым и таким же рядовым, как и внизу. Не лешими, ни мороками на версту не пахло, и Вадим начал подумывать о искусственно созданном штампе. «Но ведь что-то должно быть! — Думал он, ковыряясь в мыслях. — Какой-то краешек, какой-то кусочек правды от этой общей белиберды. Возможно, часовня знает ответы?» Несмотря на авантюрный подъём в груди, он старался глядеть на ситуацию с разных углов и уж чего точно не собирался делать, так это поддаваться общему настроению благостности и замечательности от окружающей обстановки. Слишком хорошо — есть уже плохо. Пусть будет через раз не так и не очень. Но схема «черное-белое» вполне заслуженно является нормой повседневной жизни. А вот когда без сучка и без задоринки, до тошноты елейно и чудно — жди удара под дых, запланированной взбучки, когда становится солоно во рту, а в ушах противный звон, как от оборвавшейся гитарной струны. Вадим знал примеры по войне, когда радушный и подчёркнуто уважительный приём наших солдат жителями горных селений, оборачивался жаркой бойней и гибелью почти всего состава. Такова диалектика. Слово «засада» — вовсе не военный термин. Значение его более глубже. Образно — это западня, это яма, когда идёшь по дороге слишком самоуверенно, доверяя глазам, ушам. Отключив полностью мозги и чутьё. Тогда обязательно падаешь в эту яму. И мордой о самое дно. А если не учишься, то ещё раз мордой… И возможно фатально.