Олег Мизгулин - Морок

Вадим объявил привал, а сам, пока команда отдыхает, решил прошарить лесок, забирающий влево от просеки.

— Олег! Группа — на твоё попечение! Я — недолго. Небольшая разведочка, с целью ориентировки. Ждите здесь, отсюда ни ногой! Экстренный вызов — из Ваниной пукалки. Всё ясно?! Я скоро…

Он решил далеко не углубляться, а оценочно прикинуть, что вообще тут можно ожидать, и насколько предположителен искомый объект. Именно в этом секторе. Высокие густые кусты шиповника были угрожающе непроходимы, девственны и не ломаны. Они жили отдельно от леса своим государством, своей мини тайгой. Пока Вадим бурил эти дебри, пытаясь живей оттуда выбраться, он успел пожалеть, что пошёл именно здесь. Колючий кустарник сопротивлялся властной руке человека, пытался удержать, уколоть дерзкого первопроходца, сорвать с него ружьё, расцарапать обнажённые кисти. Плотная многокарманная брезентовка держала удар и была равнодушна к шипам дикого шиповника, однако пока Вадим прошёл эти тернии, тыльная сторона ладоней приобрела характерные следы распашек от неприветливых кустов. За шиповником лес рос смешанным составом. Здесь было немало берёз, а осины вполне мирно существовали с дубами, клёнами и елями. Кедров тут не было, но встречались лиственницы и невысокие сосны. Стена была не такой уж и плотной, как показалось вначале, лес охотно расступался, широко выставляя просветы и прогалы. Никаких признаков далёких оград и отблеска купола в этих просветах не наблюдалось. Мало того, после того как Вадим протопал значительно вперёд, стало заметно, что лес пошёл с горки вниз. Уклон явственно давал понять, что Холм закончил свою протяженность, и ноги определённо ощущают спуск. Спуск с Холма. Бинокль лениво прошёлся по самым отдалённым шапкам деревьев, придирчиво осматривая пространства между ними, вгрызаясь в прорехи между ветками, в неистовой надежде отыскать, зацепить глазом уголок, краешек монашей обители. Ничего. Совершенно… Конечно же, Вадим глядел вперёд, параллельно просеке, туда, где высота Холма ещё позволяла явить из чащи чертоги заблудившейся часовни. Глядеть под спуск было бы смешно, но от делать нечего, Зорин прошерстил и низ тоже. Увы… По всем раскладам и высчетам, часовня должна быть впереди, чуть дальше по проложенной колее. Идут они, скорей всего правильно, а ошибка, наверное, в определении расстояния до неё. Только так. А как ещё? Этот Холм изначально тянулся как резина. На подъёме-то… И сейчас играет на терпении…

Неожиданно Вадим вспомнил слова. Слова старообрядца из его сна. Странно, что он вообще запомнил эти якобы «слова» его собственной кривляющейся фантазии. Сны, даже самые яркие, Зорин забывал быстро. А уж помнить какие-то диалоги… Но, тем не менее, слова вдруг вспомнились. ТАМ НЕТ ЛЕШИХ И ДРУГИХ ПЕРСОНАЖЕЙ ОБЫВАТЕЛЬСКОЙ ВЫДУМКИ. ТАМ ПРОЩЕ. ТАМ ВЫ ЧУЖДЫ.

Он пошёл назад к группе, обсасывая в голове значение этих сумбурных слов. «Принято думать, что сон — это освобождение подсознания. А у меня в подсознание клином вбит страх перед этим Холмом, перед Тайной, перед неизвестным. Неудивительно, что приснилась такая метафора. Одна половина меня пугает другую. Н-да-а…»

Внезапно вспомнились другие слова из сна: «Разворачивай команду назад, пока не поздно! Пока не пересекли врата». Зорин усмехнулся, стараясь на этот раз половчее, поаккуратней двигать злющий шиповник. Мысли застарелого нигилиста закружились, набирая силу… «Врата… Пока не пересекли… Да где бы ещё найти эти врата… Ни плетей ни забора! Да и сам шпилёк, куда-то зарылся, запрятался в листву. Сопка-то небольшая, а плутаешь здесь как школьник». Думы вернулись к последнему сновидению. Сон был чертовски отчётлив, гранён и осязаем до уровня запахов и звуков. «Звуков? Да ведь не было никаких звуков. В том-то и дело, что не было. Лес оглушительно молчал, и костёр горел молча. Было нереально тихо, ну разве ж не сон? А возвращение звуков? А резкое исчезновение собеседника? Разве это не пробуждение? Вестимо, так…» Вадим одёрнул за собой ружьё, пытающееся задержаться на ветках кустарника, и вдруг застыл соляным столбом на месте, словно упёрся в тупик. На сей раз тупик был вовсе не впереди. Он родился в голове отдельным звеном, крупным жирным вопросом. Он вспомнил, как разбудил его Олег ночью, в четвёртом часу и как… Стоп! Если странная тишина, ночной посетитель, разговор с ним — есть части одного сна, тогда как же Олег, заявивший первый о своём наблюдении. Он что же, тоже его сон?!!! Сердце волнующе забилось в груди от абсурдности открытия, но Зорин глубоко вдохнув, шагнул дальше, двигая предплечьем преграждающие ветки кустов. Мозг рутинно выстраивал логическую хронологию ночного дежурства. Выходило, что Головной его поднял в час Х, сам пошёл спать. Он же, Вадим, присев у костра, задремал вновь. Вот тут-то искривлённое сознание и преподнесло ему сюрпризик. Дико это или нет, но ему снится, что Олег его вновь будит на дежурство. Вадим встаёт, смотрит на часы и журит Олега за то, что разбудил его без двадцати четыре, когда должен был поднять в три. Олег сообщает ему о вымерших звуках. Вадим мотает это на ус и отправляет его спать. А потом… Потом уж, все вытекающие странности, согласно жанру сна. «Вот так верно и было. — Как-то уныло и совсем неуверенно думал Зорин. — А что? Странное место — странные сны…» Против этой, казалось бы, чеканной версии, были два контрдовода. Они упрямо рушили всю схему, выставляя в разрез свою контрлогику. Первое — Вадим никогда не спал на посту, ни в армии, ни тем более сейчас. И второе — в привидевшемся сне он запомнил все детали, а ещё хорошо — время, когда его якобы поднял Головной. Без двадцати четыре. И что абсурдно, глупо и нелепо, он не помнил, во сколько его поднял Олег ПО-НАСТОЯЩЕМУ. Он не помнил ничего из этого: ни кратких диалогов с ним, ни действительного текущего времени. Ничего. Зато хорошо запомнил сон. «Может быть, это не сон вовсе? — Юрко выпрыгнуло крамольная мыслишка, но тут же была задавлена тяжёлой артиллерией мыслей справных тяжеловесных и безапелляционных. «Бре-ед! — Думал Зорин, выбираясь на дорогу. — Несуразица какая-то!» Поверить в реальность ночного события, именно как события, а не как сновидения, означало стойко уверовать в мистику Холма, в гиблость Места, ну, и так далее… Со всеми вытекающими и, как следствие, поспешным драпом отсюда. Пока не началось…

«Надо опросить Олега, только и всего». — Раздумывал Вадим подходя к оставленной им команде. Ребята о чём-то оживлённо спорили, перешучиваясь с девочками. Голоса их шумным потоком неслись во все направления, задавая тон и перебивая прочий лесной оркестр.

— …Да я сам не верил, пока не столкнулся с этим. — Громко вещал Олег. — Многие думали, что он под дурку филонит, чтобы со службы слинять, а у него лунатизм стопудовеший. Как его вообще в армию взяли! Ведь он во сне мог любого… И ничего бы об этом не помнил.