Олег Мизгулин - Морок

— Но зачем такие сны нужны?!!! — Упрямо переспросил Ваня.

Давид вздохнул, делая значительную паузу. Лодка безмятежно парила в воздухе бесшумной притихшей птицей, словно боялась прервать такой важный разговор.

— Видишь ли, — заговорил Давид, — за границей Вашего миронимания, энергия существует в чистом виде. Объяснить это сложно, да и верно не нужно… Могу только провести аналогию. Это как в музыке, знаешь, есть ноты. Каждая нота имеет определённый звук. Индивидуальное звучание. Низкое, высокое, среде-умеренное… Энергия, как и музыка, делится на множество разных тонов, имеет свой неповторимо устойчивый характер, свою вибрацию. Каждая из энергий притягивает к себе похожий носитель, а когда они складываются в альянс, получается музыка, история, информация, действие. Если в семье таких носителей всё гармонично и нет чужака… Получается хорошая история, верная информация, точное дело, приятная музыка. Неродственный носитель фальшивит и тогда информация врёт, история становится драмой, а музыка становится агрессивной. Человеку ПРИСУЩЕ видеть формы, лица, истории и поэтому, когда он спит, он их видит. Подсознание выходит в астрал, общается с носителями в тонком мире, но разум не способен видеть скрытое. А потому человек видит только то, что способно перемолоть его воображение. Если энергоцепочка сложна по восприятию, то зачастую он видит бред, ахинею, бессвязицу. Многое проходит мимо и не впитывается в память. Спящий, когда просыпается, говорит, что спал без сновидений. При удачном альянсе носителей, но пусть с небольшой агрессивной ноткой, спящий способен развернуть свой сон в остросюжетный триллер, где он главный и единственный герой. Идеальное сложение энергий в энергообороте случается редко, но когда твой слуга покорный всё ж находит эту жилу, спящий видит томный феерический сон. Не стоит, наверно, говорить, что последние сны самые запоминающиеся…

— Занятно, маэстро! Весьма… — Иван причмокнул языком (или ж это тоже игра разума?) — Хотя дико, сумбурно и не научно. Я всё правильно понял?! На всё неясное непостижимое мы надеваем свои одежды, свои критерии, а если размерчик не подходит, выбрасываем сон из памяти, так?! Сон в жилу мы разворачиваем в великолепный боевик с романтической концовкой. Помнится, случалось мне такие сны переживать, не скрою. Спасибо, брат! Но вот как быть с кошмарами? За это я не могу тебе спасибо сказать…

— И не надо. Кошмар — это отдельная тема, больная даже для меня. У нас нет понятий добра и зла, однако, существуют поры, куда массой засасывается негативная энергия. Эти носители грубы по своей структуре и имеют тяжёлую давящую вибрацию. Не имеющие возможность примкнуть к здоровым носителям, они создают свои «чёрные дыры», свои государства, куда нередко заносит наше подсознание. Они словно ямы, словно магниты, притягивают блуждающее эго, захлопывая двери за собой. И тогда человеку, в силу его воображения, стресса, усталости, видится чёрный безысходный кошмар. Должен заметить, страдаю, как раз, я. Давящая, гнетущая вибрация выматывает, высасывает, опустошает меня, вселяя неуверенность и животно-панический ужас. Человек же, в силу своих фантазий, рисует себе монстров, жутких страшилищ, малюет тёмные комнаты и вообще склонен гиперболизировать масштабы… Разорвать такой плен может только сам спящий: усилием, либо криком пробудившись.

— Да-а уж… — Ваня задумчиво поглядел по сторонам. Невероятная внеучебная теория об энергетических сущностях в каком-то непонятном ему запределье выворачивала мозг наизнанку, но что самое странное: каждое слово Давида принималось на веру. — А что, нельзя как-то игнорировать эти самые чёрные государства?

Давид виновато развёл руками.

— Увы, Ванюша! Хотелось бы игнорировать, да не всё так просто. Порой настроение сознания задаёт ход подсознанию. Да-да! Депрессивное преболезненное состояние выталкивает нас именно на эти самые государства. Ищи причину в себе! Я не стану умалять и свою вину: случается, часто попадаю сам, но ещё чаще… Помощник мне ты. This is the order of things (таков порядок вещей). Ты что-то хотел спросить?

— Да не… Я… В общем, всё это похоже на бред…

— Разумеется. Забавляет меня то, что ты в этот бред веришь.

— Я?!

— Ты. Но давай сделаем перерыв в нашей беседе, дабы мозги у тебя не склеились полностью. Надо разбавлять скучные разговоры событиями, да?! — С этими словами Давид выглянул за борт. — Высоковато поднялись… В пору делать посадку! Как тебе войти штопором? Слабо?

И пока Ваня раскрывал рот для ответа, уже боясь догадаться, Давид что-то там сделал: лодка… Сильно накренила нос вниз, да так, что Иван клещом вцепился в скамью, чтоб не слететь на Давида. Затем незамедлительно понеслась вниз, геометрически рождая угол в 45 градусов.

— Э-эй, блин, какой штопор! — Заорал Климов, откидываясь спиной. — Помилуй, я только жить начинаю!

Скорость увеличилась разы в два, и, судя по бешено приближающейся водной вертикали, надвигался реальнейший штопор. Живот стянуло сладким страхом, а горло сдавило. Оттого и родился вымученный шёпот.

— Кончай, Копперфильд… Это наверно больно…

— Ты же уверен, что всё во сне! — Успел крикнуть Давид, и лодка… Мягко, совершенно нереально загасив инерцию, выпрямила нос и шлёпнулась о водную гладь на удивление смешно и просто. Будто хлюпнулась она, брошенная с недалёкого мостика, а не неслась сейчас тараном с высоты птичьего полёта.

Горловой ком ещё не успел отмякнуть, а ещё к досаде растревоженный желудок грозил сократиться и вытолкнуть наружу своё содержимое. Ваня только помотал головой, не в силах выдавить из себя ничего вразумительного. Если это был сон, то физиологические проявления никак не вписывались в общую картину. Они вообще никуда не вписывались! Ване откровенно хотелось перекинуться за борт и громогласно «позвать Ихтиандра». Он бы это сделал, но не хватало силы позыва, отчего хотелось разрешить вопрос посредством двух пальцев. Однако и этого не потребовалось. Дурнота внезапно отступила.

— Как впечатлюха? — Разудало-развязно спросил Давид, вроде б как, не замечая Ваниного состояния. — Чем не американские горки?

— Американцам есть чему у тебя поучиться. — Хмуро ответил Иван и сплюнул на зелёную волну. Вяло шевельнулась мысль: если волна — часть большой иллюзии, что тогда его слюна, повиснутая на этой волне? Сила его дальнейшего воображения? Или он не плевал, а просто подумал… что плюнул… Мыслишка была ленивой, невзрачной и поэтому не получила продолжения. Отшлифовывать абсурд глубже не хотелось. Ваня зло посмотрел на Давида.

— Ты же сказал, что фокусы только с моего доброволия?! А сам что творишь? Копперфильд хренов!

— О как! Уже заслужил погремуху! — Засмеялся Давид, но потом примиряюще добавил: — Ладно, не дуйся! Ведь я — это ты, не забывай. А ты ещё тот шутник и сам обожаешь других выставлять в казусные инвертации, нет?