Холли Блэк - Холодный город

Самая главная загадка вампиров, вопрос, который мучает и глав государств, и простых людей, вопрос, который не дает мне покоя каждую ночь, когда я вижу их красные глаза, наблюдающие за жителями Холодного города так же пристально, как голодная кошка смотрит на рыбу в ведре, это вопрос: кто они такие? Жертвы болезни или демоны? Обычные люди, которые заболели и нуждаются в лечении, как утверждают некоторые? Или просто тела наших любимых, оживленные непонятной темной силой, которую следует уничтожить? Живя в Холодном городе, я наблюдал за нашим новым миром и вел его летопись, но так и не смог ответить на этот вопрос. Даже самому себе.

Может быть, это безумие – верить, что я смогу сказать что-то важное, наблюдая, как девушка превращается в вампира. И да, я буду далеко не первым, кто это увидит. Многие ученые изучали вампиризм, некоторые сами становились вампирами… Но мне все равно хочется посмотреть ей в глаза, когда она восстанет из мертвых. Я хочу использовать что-то помимо медицинских инструментов и машин – я хочу обратиться к своим инстинктам. Хочу понять, буду ли я смотреть в глаза тому же самому человеку.

Мне не очень нравится теория, что вампиризм – это болезнь. Дескать, вампиры не могут не нападать, не могут обойтись без убийств и жестокости, и они почти не могут себя контролировать, ведь они больны и это не их вина. Мне не нравится и другая теория, которую принять еще проще: в наших близких вселились демоны и заставляют их совершать ужасные вещи. И опять-таки это не их вина, но теперь у нас есть право уничтожать их. Но третий вариант – теория, что в нас изначально есть что-то чудовищное, способное вырваться на свободу – хуже всего. Что, если это по-прежнему мы, только одержимые безумным голодом? Мы с парой случайных убийств на совести. Что, если человечество несется вниз с крутого холма на велосипеде с неисправными тормозами? Человечество, освобожденное от необходимости отвечать за свои поступки и наделенное чудовищной силой. Человечество, избавившееся от всего человеческого…

Итак, дорогие читатели, ответ, который я дам вам завтра, не будет научным. Но я надеюсь, что смогу понять, что происходит, когда мы становимся вампирами: в нас вторгается что-то извне или, наоборот, что-то выходит наружу?

Тана вышла из зала, протиснувшись мимо стражей Corps des Tènébres , и направилась к двери. Она обернулась только раз, чтобы посмотреть на Габриэля, стоявшего посреди зала как мраморная статуя, выкрашенная в красный цвет. В голове у нее стучало, шея болела, и, открыв рот, она обнаружила, что не может произнести ни слова. Это было уже слишком. Она была по горло сыта ужасом и все, что могла сейчас сделать – это выбраться из дома и вытащить из-за корсажа телефон Джеймсона.

Прохладный воздух коснулся ее кожи.

Перл. Она должна найти сестру, но если та увидит ее сейчас, то закричит и будет кричать не переставая.

Кровь такая липкая…

Габриэль не окликнул ее, не двинулся с места. Но ведь она сначала едва не помешала свершиться его мести, а потом отняла ее. Может быть, он рад, что она ушла…

Тана шла по улицам Холодного города и ничего не чувствовала. « Приходи на Вечный бал , – пришла смс от Джеймсона. – Она с нами ».

Дорогу найти было нетрудно, даже в ее состоянии. Прохожие охотно подсказывали, куда идти, и никто не обращал внимания на ее окровавленные лицо и руки. Это безразличие казалось чудовищным, но далеко не таким, как та легкость, с которой она вонзила нож в сердце вампира, молившего о пощаде.

Наконец, она нашла церковь с витражами, закрашенными черной краской. Стробоскопы подсвечивали стеклянный купол. Дверь, оклеенная постерами, была выкрашена той же черной краской, что и окна. Внутри гремела музыка, несколько человек сидели на ступеньках, курили и разговаривали. Девушка с зелеными дредами держала видеокамеру и брала интервью у седой женщины с горящими красными глазами. Тана с некоторым удивлением узнала в ней пожилую даму из «Последнего приюта».

Привратник убрал бархатный шнур и пропустил Тану в обход небольшой очереди желающих заплатить за вход. Он даже не проверил ее пульс. Вероятно, для тех, чья одежда была украшена потеками синевато-красной крови, действовали другие правила.

Наконец она оказалась внутри, среди танцующей толпы. Музыка пульсировала в воздухе, и зал был заполнен извивающимися телами. Парни и девушки танцевали в клетках, поднимающихся вверх и внезапно падающих вниз, так что дух захватывало. А надо всем этим висели камеры, такие же, какие она видела на Площади самоубийц, или как те, которыми был набит дом Люсьена Моро. Они наблюдали за всем безжалостными объективами и транслировали происходящее в прямом эфире.

Вдоль стены был устроен бар, там из медных перегонных кубов разливали алкоголь. По углам курили косяки, передавая их друг другу, и тяжелый запах гашиша смешивался с вонью гниения.

В одном углу стояла старая кабинка-исповедальня, и люди толпились в очереди, чтобы поведать перед установленной там видеокамерой о своих грехах. Среди них была девушка, по щекам которой текли слезы. За ее спиной на танцполе прыгали, кружились и тряслись люди. Огромный Вечный бал казался Тане странно знакомым, она видела его на экранах компьютеров, на постерах в школьных шкафчиках. И теперь, оказавшись в этой толпе, она не могла отделаться от ощущения, что находится на съемках фильма.

Тана подозревала, что Перл в восторге.

По ее телу прошла волна озноба, потом еще одна. Она вглядывалась в толпу, пытаясь найти сестру. Ее взгляд упал на знакомую фигуру, прижавшуюся спиной к поддерживавшим лестницу балкам. Темно-синий военный китель с оторванными рукавами, белые непрозрачные чулки с поясом, тяжелые черные ботинки и блестящая синяя подводка вокруг глаз. Тана узнала Руфуса. К его руке было приклеено что-то похожее на катетер; по шее стекал пот. Кажется, он был без Кристобель. Парень с красными глазами и светловолосая девушка стояли рядом с ним на коленях и по очереди потягивали кровь из трубки, шедшей от его руки. У Таны свело желудок – от голода и отвращения.

Она неуверенно подошла к металлической лестнице, ведущей на третий этаж, и оперлась на перила, стараясь выровнять дыхание. Так она стояла, пока не убедилась, что ее не стошнит и она ни на кого не набросится. Нужно найти Перл и продержаться до тех пор, пока она не отведет сестру обратно к воротам.

К своему ужасу, в этот момент она подумала о Габриэле, наблюдавшем, как она уходит из бального зала. О Габриэле, который казался невменяемым, но все это время прекрасно знал, что делает. О Габриэле, который отложил месть ради небольшого приключения в ее обществе. Она покачала головой, и это было ошибкой – боль снова запульсировала в висках.