Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

– Тоже сто пятьдесят, – дрожащим голосом сказала Тамара, когда сообразила, почему на нее выразительно смотрит капитан.

– Откуда у вас эти деньги? – отработанным устало-казенным голосом спросил он.

– Вот, этот крендель нам их дал… кавалер ее, – сказала Наташа, посмотрев на меня с негодованием.

– Какой он мне кавалер, – сказала Тамара и ее взгляд тоже не сулил мне ничего хорошего. – Позавчера только познакомились.

Внимание капитана переключилось на меня.

– Чего стоим, юноша? – почти весело спросил он.

– А… чего.

– Карманы выворачиваем, вот чего.

Я нехотя полез в свои новые штаны, достал из кармана пачку пятирублевок и прыщавый тут же подсунул мне свободный бумажный пакет.

– Не забываем надписывать пакеты, товарищ лейтенант, – еще веселее сказал капитан, по всей видимости не ожидавший, что дело об ограблении фабричной кассы будет раскрыто так быстро.

– Диктуйте ваши личные данные, – сказал прыщавый не верящим в происходящее девчонкам. – Паспорта имеются?

– А мы дожидаемся особого распоряжения? – одновременно сказал капитан Викентьичу.

Тот полез в карман спецовки и извлек тощую пачку десятирублевок.

– Куда их… – буркнул он.

– Значит, вы получили эти деньги от него, – ткнув в меня пальцем, сказал капитан диктующим свои данные девчонкам. Те кивнули, опять одарив меня выразительными взглядами. – А где эти деньги взяли вы, юноша?

– Заработал, – сказал я.

– На Дальнем Севере? – ехидно поинтересовался капитан.

– Почему. Здесь, на «Текстиле».

– И сколько здесь нужно отработать, чтобы столько получить?

– Неделю, – сказал я.

– Ого! – с притворным воодушевлением сказал капитан. Он уже явно работал на толпу, которая изменила конфигурацию, преобразовавшись из почти идеального серпа в беспорядочное скопище вокруг нас. Народ гудел, комментируя происходящее. Большинство реплик отпускалось в адрес Тамары и Наташи, с лиц которых не сходила краска. По сторонам они старались не смотреть, тем более что многие из женщин взялись нарочито громко обсуждать их телесные достоинства, увязывая внешность девчонок с будто бы совершенным ими. – Мне, что ли, к вам устроиться…

Внезапно послышалось тарахтенье автомобильного двигателя и со стороны проходной, из-за угла первого ткацкого, быстро выехал «бобик» защитного цвета. В несколько секунд домчавшись до людского скопления, он резко скинул скорость и, пронзительно визжа покрышками, затормозил.

– Эй, народ! – раскрыв боковую правую дверь, гундосо крикнул здоровенный военный с тремя звездочками на почти генеральских погонах, у которого вместо носа было сооружение, похожее на облепленную белым пластырем картофелину. – Где здесь ремонтно-механический?

Все повернули головы в сторону машины, лейтенант прекратил записывать на пакетах данные Тамары и Наташи, а старший прапорщик, приглядевшись, внезапно заорал, повернувшись к сидящему за рулем лейтенанту:

– Самойлов, да вот же он!

Возбужденный здоровяк выскочил из машины, а секундой позже из левой двери выбрался лейтенант в кителе, которого я опознал как сегодняшнего дежурного из военкомата, только уже без повязки на руке. И только тогда до меня дошло, что здоровяк – это тот самый прапорщик, которому я пару часов назад случайно заехал по носу.

– В чем дело, товарищи военные, – спросил, нахмурившись, капитан, а старший прапорщик изо всех сил долбанул кулаком по корпусу кузова, после чего задняя дверь распахнулась и оттуда выскочили еще два прапорщика с автоматами Калашникова наперевес.

– Лейтенант Самойлов, – козырнул, подойдя к нему, лейтенант. – Мы за этим вот товарищем, – он бегло кивнул на меня, – который обвиняется в нападении на сотрудников военкомата. – И кивнул теперь на старшего прапорщика, который как бы в подтверждение его слов осторожно дотронулся двумя пальцами до белой картофелины на лице с красными кровоподтеками вокруг таких же красных злых глаз.

Тамара с Наташей и Викентьичем ошарашенно уставились на меня, потом на меня посмотрел капитан, а фабричный народ загомонил в полный голос. Даже сидящие в паре метров от нас овчарки, контролирующие каждое наше движение, издали негромкое, похожее на сдержанное удивление, урчание.

«Прощай, уже вдали встает заря и день приходит в города… прощай, под белым небом января мы расстаемся навсегда»… – приятным баритоном утверждал Лещенко из столовой.

– Капитан Сергеев, – представился в свою очередь капитан и, не скрывая усмешки, сказал: – Прости, лейтенант, но ты опоздал. Этот товарищ только что задержан мной по подозрению в ограблении фабричной кассы. Так что военные на сегодня в пролете.

– Ни хрена себе! – прогундосил старший прапорщик, в то время как лейтенант лишь раскрыл в безмолвном удивлении рот.

Затем он обернулся на своих с автоматами, которые те уже закинули на плечо, и перевел взгляд на собак, словно прикидывая шансы военных на случай возможного столкновения с конкурирующей организацией. Собаки словно почувствовали что-то – они пошевелили ушами и заурчали теперь предостерегающее.

– Нам нужно посовещаться, – после напряженной паузы сказал лейтенант.

Капитан опять усмехнулся и пожал плечами, а лейтенант со старшим прапорщиком отошли и стали негромко переговариваться, изредка недобро поглядывая на меня. Прапорщики с автоматами остались на месте, как бы взяв меня под охрану.

– Это правда? – спросил Викентьич.

– Что правда?

– Ну, про военкомат и… – он замялся, – про кассу.

– Ну, был я сегодня в военкомате, я тебе говорил уже, – сказал я. Викентьич продолжал смотреть вопросительно и я нехотя добавил: – Ну, задел там одного плечом. Случайно. – Викентьич хмыкнул и покосился на старшего прапорщика. – А про кассу… ты же сам слышал, ее в пятницу грабанули. А в пятницу мы с тобой вместе деньги получали. Потом в цех пошли.

– Ладно, – сказал Викентьич и на всякий случай пронзил меня острым взглядом, совсем как недавно пронзил его самого тот рябой мент. – Хотя и неизвестно, может кассу вообще ночью обчистили.

– Короче, наш пострел везде поспел, – насмешливо сказала Наташа, но я пропустил ее реплику мимо ушей. Конечно, меня больше интересовала реакция Тамары.

Кажется, девчонки более-менее пришли в себя и сейчас с любопытством прислушивались к нашему разговору.

– Тамара, я ничего такого, ты не думай, – сказал я, но она только фыркнула. Потом пожала плечиками и отвернулась, задрав подбородок. Я хотел добавить кое-что еще, но тут вернулся вояка.

– Ладно, капитан, – с плохо скрываемым неудовольствием сказал лейтенант и метнул в меня неприязненный взгляд, – мы отчаливаем. Я доложу о сложившейся ситуации своему руководству, наши с вашими созвонятся.