Алексей Оутерицкий - Немцы в городе

– Молодое пополнение, товарищ батальонный комиссар, – отрапортовал, вытянувшись в струнку, наш провожатый.

– Ребята хоть надежные? – устало спросил комиссар. Он закурил самокрутку и принялся мрачно разглядывать нас, выпуская клубы ядовитого дыма.

– Я за них ручаюсь, – не без легкой обиды сказал Захаров. – Отличные парни, из своих.

– Большевиков поддерживаете? – спросил комиссар, уставившись, почему-то, на меня.

– А то! – бойко подтвердил я, сложив руки по швам. – В комсомол даже хотел вступить, уже и заявление подал, да вот… – я оторвал руки от боков и сокрушенно ими развел, – не успел, немцы пришли.

– Понятно… – сказал комиссар. Его голос и взгляд потеплели. – Только вот одеты вы, товарищи молодое пополнение, как-то не того… Какое-то тряпье…

– Ничего себе, тряпье, товарищ комиссар… – с обидой начал я, потому что он продолжал смотреть на меня, – извините, но мои джинсы, между прочим, стоят полсотни латов, а то, что коленки рваные, так это нарочно, это мода такая. Они фирменные, я их на распродаже оторвал, ну, в универмаге «Центрс», знаете, где еще на первом этаже такая девчонка работает… ну та самая, с ногами… ее сейчас там мужики в зале пялят, а до меня, черт возьми, очередь не дошла… – Я вдруг опомнился и, осекшись, поспешно отчеканил: – Так точно, товарищ батальонный комиссар, как есть, тряпье! Это, наверное, немцы нарочно такую моду придумали, чтобы наш народ в рванье ходил.

– Поня-атно… – сказал комиссар. – А прыщ?

– Что прыщ, товарищ батальонный комиссар? – не понял я.

– Часто у тебя такие выскакивают?

– Никак нет!..

– Переоденьте их, – после паузы сказал комиссар, возвращаясь вниманием к карте. Он склонился, разглядывая на ней что-то, одновременно с ним над картой застыли трое его подчиненных, и комиссар напоследок буркнул не глядя: – Захаров, отведи новых бойцов к каптеру, пусть их переоденет в человеческое.

– Есть! – Захаров повернулся к нам. – Ну, чего встали. Слышали, что сказал командир? Давайте, давайте… – И легонько подтолкнул нас к сортирным кабинкам.

Одна из них была раскрыта, и в ней на крышке унитаза сидел узкоглазый боец с тремя треугольниками на петлицах, который, увидев, что мы идем по его душу, поднялся и недружелюбно сказал:

– Идите сюда, салабоны, я каптер, старший сержант Мултанбаев. Ко мне будете обращаться «товарищ дедушка рабоче-крестьянской Красной Армии», иначе я устрою вам райскую жизнь…

Вскоре, после примерки в кабинках, мы с пацанами опять стояли в центре зала, с перебинтованными головами, в рваных и простреленных, темных от огня и чужого пота гимнастерках, и растерянно оглядывались, не зная, что делать дальше. Захаров куда-то исчез, возможно, опять пошел в зал, взрывать немцев, и мы стали никому не нужны. Единственное, что меня как-то подбадривало – на моих петлицах красовались два эмалевых треугольника, всего на один меньше, чем у каптера-старослужащего Мултанбаева, и этот жест с его стороны был признанием моих заслуг, наградой за то, что я на допросе не прогнулся перед немцами. У Лехи с Саней петлицы были пустыми. Петлицы у всех были малиновыми, с черной окантовкой, значит, нас зачислили в пехоту.

– Черт! – внезапно громко сказал комиссар, с раздражением хлопнув ладонью по карте. – Здесь нужен человек из Задвинья, чтобы все закоулки там знал, а у нас, как на грех, никого из того района нет.

Он и его окружение почему-то уставились на нас и я, не выдержав этого визуального прессинга, нехотя признался:

– Я из Задвинья, товарищ батальонный комиссар.

Леха недовольно толкнул меня в бок, Сашка что-то прошипел, но было поздно.

– Магазин «Максима» знаешь, сержант? – спросил комиссар и я кивнул. – Ну, там, где когда-то был кинотеатр «Илга». – Я кивнул еще раз. – Но все равно. Посмотри, чтобы удостовериться, что мы говорим об одном и том же.

Я сделал шаг вперед, присел на корточки и волосы на моей голове встали дыбом. Оказывается, пока мы сидели в кинотеатре, немцы успели переименовать все городские улицы и даже напечатали новые карты! К примеру, улица Бривибас называлась теперь «Гитлерштрассе», бульвар Кронвальда переименовали в «Бульвар Йозефа Геббельса», а моя родная улица Дагмарас превратилась в «Улицу имени 7-го съезда НСДАП».

– Вот эта «Максима», товарищ батальонный комиссар.

– Правильно… Короче, надо доставить нашим пакет. Они там тоже в сортире сидят, в служебном, для персонала… А в торговом зале немцы хозяйничают. Жируют, мерзавцы.

– Понял, товарищ батальонный комиссар.

– Надо постараться, чтобы немцы не перехватили пакет. А в случае чего, его содержимое придется съесть.

Мы с пацанами переглянулись и Леха опять недовольно ткнул меня в бок.

– Сделаем, – уверенно сказал я, уже прикидывая, что можно проехать на пятом трамвае до бани, вылезти, посидеть там в пивном баре, а потом через поликлинику двигаться на «Максиму». А там по пути еще один бар, и в самой «Максиме» тоже – их там у нас в районе вообще до хрена и больше… – Вы как, пацаны, подмогнете?

– А то, – в один голос, преувеличенно бодро подтвердили Леха с Сашкой.

– Только у меня проездная карточка закончилась, товарищ батальонный комиссар… И вообще, нам бы на дорожно-транспортные что-нибудь подкинуть. Ну, чтоб от немцев откупаться в случае чего, и вообще…

– Подкинем, – сказал комиссар. – А сейчас идите сюда, я вам покажу, как через Двину лучше перемахнуть. Дело в том, что один мост уже под немцами, на данный момент они его контролируют…

Опытный Захаров вывел нас какими-то темными коридорами на улицу и вскоре мы стояли, щурясь от яркого солнца, перед подземным переходом, не решаясь в него спуститься. У каждого из нас на плече висело по пистолету-пулемету Шпагина, а за спинами, в «сидорах», лежало по два запасных барабанных магазина на семьдесят один патрон каждый, и кое-какая закусь, на дорогу. Важный пакет был у меня, как у старшего группы, я пристроил его за пазухой, а в нагрудном кармане гимнастерки лежали, выданные под строгий отчет, командировочные – рубли и небольшое количество трофейных рейхсмарок. Для пущей сохранности я завернул их в выпрошенный у каптера кусок портянки.

– Что-то мне как-то не по себе, – сказал Леха, настороженно вглядываясь вниз. – Вдруг там засада?

Он присел, пытаясь высмотреть, что там в подземном переходе творится, и его тут же обругала наткнувшаяся на него бабка.

– Слышь, парень! – крикнул Саня пацану в майке с Че Геварой и тот нехотя остановился. – Все равно под землю идешь… – Саня ткнул пальцем вниз, – так ты маякни нам, если там немцы, хорошо?

– Какие немцы?

Мы переглянулись

– Ну, немцы, – сказал Леха. – Ты что, никогда немцев не видел?

– Просто крикни «шухер», – сказал я, – и все. Ничего сложного.