Эдвард Бенсон - Заклятие сатаны (сборник)

Он невнятно проговорил, что, по-видимому, я ищу саквояж. На каком языке он это произнес, не знаю, более того, я даже не разобрал толком его речь, и лишь его действия помогли мне уловить смысл сказанного.

Я машинально выразил благодарность, хотя уже начинал воспринимать его как злобного призрака, охотящегося за мной. Я мог только надеяться, что чудо-замок не поддался усилиям соглядатая, но жаждал поскорее остаться один, чтобы в этом убедиться.

Одна мысль заставила меня преодолеть дремоту и сосредоточиться. Как долго я проспал? Я вынул часы. О Господи! Приближался тот час, когда, как мне сказали, должен был отправляться первый утренний поезд. Я вскочил, подхватил свои вещи и пулей вылетел из «Ресторана». Если бы я не заплатил за кофе раньше, то совершенно точно не стал бы для этого задерживаться. Правда, я в любом случае не смог бы этого сделать: платить было просто некому! Ни в помещении, ни у выхода не было ни души — кроме, разумеется, человека, который кашлял.

Когда я уже покинул «Ресторан» и торопливо шагал по дороге, раздался звук колокола, причем не одиночный удар, а медленный перезвон. Он звучал чрезвычайно мрачно. Разумеется, я так и не узнал, что это означало. То ли таким образом собирали работников какой-то фабрики, то ли мне это померещилось, как и многое другое в эту странную ночь.

Рассвет еще не наступил, только где-то на горизонте уже зарождался неясный проблеск. Тем не менее, повсюду стояла тьма. Оступаясь, я изо всех сил продвигался по унылым улицам, подгоняемый отвратительным желтым светом уличных фонарей. До станции было недалеко, но мне казалось, что путь стал длиннее, чем был тогда, когда я шел к «Ресторану», причем дорога вдруг пошла в гору, хотя на пути сюда я не заметил никакого уклона. Кошмар этой ночи давил на меня все сильнее. Временами вещи казались неподъемными, и меня охватывал панический страх, что я никогда не доберусь до станции и опоздаю-таки на поезд.

Несмотря на холод, крупные капли пота покрыли мой лоб. Я прилагал отчаянные усилия, заставляя себя двигаться вперед. И кошмар все-таки отступил. Я обнаружил, что выбегаю на станцию, когда… Да, поезд уже тронулся! Я рванулся к нему, забросил вещи и запрыгнул в отделение. Оно оказалось пустым и даже второго класса — точно таким же, какое я занимал раньше. Может быть, это оно и было.

Поезд постепенно наращивал ход, но почти сразу, пока еще за окном мелькали станционные строения, еще одна странность поразила меня — необычная тишина и безжизненность окружающего. Я не видел ни души, не было даже носильщиков, наблюдающих за нашим отбытием с обычным для них будничным, туповатым интересом. Казалось, я находился здесь в полном одиночестве, а поезд шел так бесшумно, так угрюмо, словно вез мертвецов и двигался под воздействием какой-то сверхъестественной силы…

Хотите — верьте, хотите — нет, но я уже в третий раз за прошедшие сутки уснул. Я не мог этому противостоять. Какая-то потусторонняя сила воздействовала на меня в эти мрачные часы, я в этом уверен. Однако с наступлением дня морок, похоже, рассеялся. Когда я снова проснулся, то впервые после отъезда почувствовал себя полностью нормальным, свежим и энергичным, все мои чувства работали наилучшим образом.

Тем не менее, первым моим ощущением было изумление, почти ужас. Отделение было почти заполнено! Кроме меня, здесь находилось по меньшей мере пять или шесть пассажиров — вполне приличных, ничем не примечательных людей, не вызвавших у меня никакой тревоги. Со вздохом невероятного облегчения я обнаружил свой драгоценный саквояж рядом в углу, там, куда я его и поставил. Он был скрыт от посторонних глаз. Наверняка никто не мог его тронуть, не разбудив меня.

Вовсю светило солнце. Интересно, сколько же я проспал?

— Простите, — поинтересовался я у соседа, жизнерадостного на вид соотечественника, — вы не скажете, как скоро мы прибываем на узловую? Мне обязательно надо поспеть к вечернему рейсу почтового парохода в Кале, а я сбился в расчетах из-за непредвиденной задержки. Просидел целую ночь на станции из-за того, что сел в обычный поезд вместо экспресса.

Сосед удивленно взглянул на меня. Похоже, он решил, что я либо сошел с ума, либо не протрезвел как следует. Правда, я тешил себя надеждой, что не выгляжу алкоголиком.

— Как скоро мы прибываем на узловую? — переспросил он. — Да мы миновали ее три часа назад! Сейчас уже восемь часов. Мы, уважаемый господин, все сели на поезд именно на узловой. Вы, если не ошибаюсь, сидели здесь в одиночестве, — он оглянулся на других пассажиров, и кое-кто из них подтвердил его слова. — Крепко же вы спали, если даже шум и суета на станции вас не потревожили. А что касается почтового парохода в Кале… — он разразился громким хохотом. — Думаю с этим рейсом у вас не будет никаких трудностей! Мы все надеемся попасть на сегодняшний рейс.

Совершенно сбитый с толку, я воскликнул:

— Тогда… Тогда какой это поезд?

— Экспресс, само собой. Все мы, кроме вас, сели на него на узловой, — пояснил он.

— Экспресс? — повторил я. — Экспресс, который отправляется из… — я назвал свой город, — в шесть часов вечера?

— Совершенно верно. Так что вы все-таки сели в нужный поезд, — снова засмеялся он. — Где, по-вашему, мы могли бы сесть, если не на узловой? Вы же не имели удовольствия ехать в нашей компании от М., верно? А М. вы проехали в девять часов вчера вечером, если память мне не изменяет.

— Но тогда, — уточнил я, — это курьерский поезд, который не делает остановок между М. и Узловой, так?

— Совершенно верно, — подтвердил он, после чего, видимо, окончательно уверясь, что я все-таки не в своем уме, а то и гораздо хуже, взялся за газету, предоставив мне возможность предаться своим лихорадочным размышлениям.

Неужели, все это происходило во сне? Нет, не может быть! Каждый шаг, каждое ощущение, даже вкус выпитой чашки кофе, — все до сих сохранялось у меня в памяти… Да и странный выговор служащих в том странном городе я не мог забыть. Я до сих пор содрогался при воспоминании о пробуждении в холодном «Ресторане», я вновь и вновь слышал квохчущий кашель.

Однако мне необходимо было сосредоточиться и подготовиться к доверенным мне важным переговорам. Для этого надо было на время отрешиться от бесполезных попыток разобраться во всем случившемся.

Мы благополучно доехали до Кале, судно стояло уже под парами, переправа через Канал прошла великолепно. Я оказался в Лондоне точно к намеченному сроку.

Сразу после прибытия я поспешил на тихую улочку в стороне от Стрэнда, где привык снимать жилье в подобных обстоятельствах. Я нервничал, потому что пока что у меня не было возможности внимательно просмотреть документацию. Саквояж открывали на таможне, но слова «личные бумаги» остановили служащего. И вот теперь первый же взгляд на вынутые из саквояжа аккуратно пронумерованные листы успокоил меня: к моему неописуемому восторгу, все оказалось нетронутым.