Луи Бриньон - 25 святых

— Пятью пять. слева на пять. ещё на пять. ещё раз на пять. направо на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. спустись на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где сын сидит. направо на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где мать стоит. направо на пять. ещё на пять. ещё раз на пять. где ангел летит. вниз на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где гроб стоит. прямо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где распятие висит. там и ответ лежит.

Архиепископ вначале непонимающе прислушивался к бормотанию старухи, потом торопливо вытащил из кармана маленький блокнот и карандаш, и начал торопливо записывать. Старуха, вновь начала повторять.

— Пятью пять. слева на пять. ещё на пять. ещё раз на пять. направо на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. спустись на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где сын сидит. направо на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где мать стоит. направо на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где ангел летит. вниз на пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где гроб стоит. прямо пять. ещё раз пять. ещё раз на пять. где распятие висит. там и ответ лежит.

Архиепископ какое–то время записывал слова старухи, а потом. убедившись, что она повторяет одни и те же слова, поднялся с колен и сунул исписанный блокнот в карман. Старуха больше не открывала глаза и, не переставая, бормотала одни и те же слова. Архиепископ некоторое время выжидал, а потом посмотрел на Олесю. Увидев его взгляд, девушка молча кивнула. Оба одновременно поднялись и направились к двери.

Растерянность владела Боудом лишь короткое время. Оно ушло, уступив место глубокой задумчивости. Положение, в котором оказалось управление, казалось практически безнадёжным. «Но если они не смогут противостоять надвигающему злу, то, что говорить об остальных людях. В ожидавшей их участи не приходилось сомневаться. Одно из двух: или они канут в вечность, или превратятся в такие же злобные создания, которые их окружают. Следовало найти выход. Немедленно. Безвыходных ситуаций не бывает», — думал Боуд, направляясь в часовню к отцу Джонатану. «Я должен найти решение. Иначе всему конец. Для начала следует понять, что происходит? Почему это происходит? И как воспрепятствовать происходящему ужасу?»

Погружённый в эти тяжёлые мысли, Боуд вошёл в часовню. Отец Джонатан находился в часовне, дверь которой была отворена. Он стоял на коленях перед телом святого Генриха и беззвучно молился. Боуд молча встал у дверей часовни. Он знал, о чём молится отец Джонатан. Но молитвы. они вряд ли могли

помочь…следовало действовать. Боуд не мешал отцу Джонатану. Он лишь молча наблюдал за ним.

В то же самое время Эмброн лежал на кровати, заложив руки за голову. Глаза у него были полуоткрыты. Лицо выдавало серьёзную обеспокоенность. Время от времени он поворачивал голову и смотрел в сторону душа, откуда доносился шум воды. Казалось, он о чём–то размышляет. Потом он неожиданно насторожился и медленно повернул голову, устремляя немигающий взгляд на лампочку, висевшую над дверью. Лампочка замигала красным цветом. И в комнате, и в ушах. раздался голос начальника центра управления:

— Всем сотрудникам управления запрещается покидать здание до особого распоряжения. Повторяю, запрещается покидать центр до особого распоряжения!

Едва голос стих, как Эмброн вскочил с постели. Он короткое время раздумывал, потом направился к двери душа. Оттуда по–прежнему доносился шум воды. Эмброн отошёл на несколько шагов назад и устремил на дверь пристальный взгляд. В его глазах начало появляться сияние. Дверь душа отворилась. Обнажённая Кинсли вышла из душа. Глаза её были широко раскрыты и смотрели куда — то в сторону. Ступая мокрыми ногами по полу, она подошла к Эмброну. Из уст Эмброна раздался глухой шёпот:

— Одевайся, Меган!

Кинсли безропотно подчинилась. Едва она оделась, как снова подошла к Эмброну. Эмброн медленно положил свою руку на голову Кинсли и издал завораживающий шёпот:

— Иди, Меган! Иди.

Кинсли молча миновала Эмброна и вышла из комнаты.

Отец Джонатан закончил молиться. Он поднялся с колен и вышел из часовни. Он лишь мельком взглянул на Боуда. Он сел за стол, за которым имел обыкновение сидеть и пододвинул поближе к себе книгу. Боуд не выдержал и с упрёком заметил:

— Джонатан, ты уже сотни раз читал эту книгу. Не понимаю, что нового ты там ищешь?

— Я ищу душевное спокойствие, близость со святым Генрихом, а не ответы, — не глядя на него, ответил отец Джонатан.

— Ты всё ещё надеешься на его помощь? — в голосе Боуда послышалось грустная ирония.

— Именно благодаря святому Генриху. мы оказались здесь. Не забывай об этом, Джеймс.

— Я не забываю, Джонатан. Я ищу выход. Пытаюсь ответить на вопросы. И. — Боуд запнулся, услышав шум открывающегося прохода. Отец Джонатан так же поднял удивлённый взгляд на проход, не понимая, кто бы это мог быть.

— Кинсли? — удивлённо воскликнул Боуд, увидев вошедшего человека. — Почему вы здесь? И кто вообще показал вам это место?

Кинсли не отвечая, прошла к открытой дверце часовни и остановилась. Глаза её по–прежнему были широко раскрыты. Немигающий взгляд был направлен на тело святого Генриха.

— Почему вы не отвечаете, агент? — начал было возмущённо выговаривать Боуд, но отец Джонатан остановил его жестом руки.

— Разве ты не видишь, она не в себе, — шёпотом произнёс он, поднимаясь с места. Отец Джонатан подошёл к Боуду и снова прошептал:

— Не мешай ей. У меня такое чувство, что она пришла неспроста!

Боуд лишь кивнул в ответ головой и тут же устремил пристальный и напряжённый взгляд на Кинсли. Кинсли некоторое время молчала, а затем неожиданно громко произнесла одно слово:

— Письмена!

Боуд и отец Джонатан вздрогнули, услышав её голос.

— Что письмена? — стараясь говорить, как можно осторожней, спросил Боуд.

— Вы никогда не прочтёте эти письмена, — Кинсли говорила громко и без запинки. Разговаривая, она не оборачивалась. Её взгляд всё так же был направлен на тело святого Генриха.

— Почему? Ты знаешь ответ? — замирая от охватившего его волнения, спросил

Боуд.

— Да! Эти письмена — заклинание.

Боуд и отец Джонатан снова вздрогнули, услышав эти слова. Они переглянулись между собой, в это время снова раздался голос Кинсли:

— Заклинание имеет страшную силу. Его начертил один из пяти архангелов дьявола. Адвихестамас!

Эти слова заставили и отца Джонатана и Боуда опуститься на колени. Они, вовсе глаза смотрели на Кинсли и понимали, что её устами говорит некто недоступный их пониманию. Оба были охвачены благоговейным трепетом.

— Вы не увидите зло, пока не снимите заклинание!

— Как нам это сделать? — вырвалось у Боуда.

— Святой Генрих поможет вам! — раздалось в ответ.